— Да что ж это такое? — сую ключ в замочную скважину «вверх ногами».
Какой-то день сегодня, всё си́кось-на́кось. Утром не заметила, что проездной просрочен, в обед крышка на солонке открылась и в суп плюхнулась. А полчаса назад, ко всему прочему, мой, как это теперь модно говорить, бой-френд, сказал, что между нами всё кончено.
— Марина, нам надо расстаться.
Старый семейный маразматик. Как его только жена терпит? Член маленький, вяленький, а всё туда же. Ему, видите ли, не нравятся жирные коровы. Ну, какая же я жирная? Зашла в прихожую, смотрю в зеркало. В меру упитанная женщина в полном расцвете сил. Причёска пышная, волосы до плеч. Милая мордашка без единой морщинки, длинные реснички на больших голубых глазах. Пухлые губы бантиком, брови домиком, щёчки румяные, не впалые, и не хомячные. Скулы не выпирают. Шея с двумя симпатичными складочками. Груди как две спелые дыни с глубокой ложбинкой между собой. Твёрдая пятёрочка, ни капли не обвислая. Очень мило выпирают из декольте, а с лифчиком вообще почти горизонтально стоя́т. Удобная подставка для сумочки, когда проездной или кошелёк ищу. Я покачала плечами и мои малышки приятно заколыхались, весело толкая друг дружку. Живот, конечно великоват, за зиму наела, но зато талия, как у изящного кувшина, подчёркивает мою женственность. Попа. Ну и что, что шире плеч? У настоящей рожавшей женщины так и должно быть. Зато без целлюлита и при ходьбе булки переваливаются и трясутся. Все мужики оборачиваются, слюной давятся, а ему жирная. Залезет на меня, подрожит, покряхтит, кончит капелькой спермы и сразу домой засобирается. Боится, что жёнушка заподозрит. Даже не чувствую, как его огрызок стреляет. Фу, только испачкает и всё.
Мне скоро тридцать шесть, а я всё как девочка на выданье. Ягодка. А ягодка и должна быть большой, сочной и сладкой. Ну что со мной не так? Поворачиваю попу покрасоваться и тут замечаю красное пятнышко сзади. Не большое, но заметное. Ё моё. Как же не вовремя эти «трудные дни», ну хоть не беременна и то ладно. Вот ведь напасть, в первый день и как из ведра. Где-то прокладки оставались с прошлого раза, пойду, поищу. Так вот почему целый день наперекосяк. У меня всегда в это время мозги набекрень. Наверно извилинам крови не хватает, вот и тормозят.
— М, — слышу звук из приоткрытой двери в комнату дочери.
Голова сама поворачивается в щель приоткрытой двери, а глаза цепляются за...
Дочь в одной футболке, задранной на сиськи, с раздвинутыми ногами, полусидя на кровати, одной рукой упирается в постель, чтобы согнувшись видеть промежность, а другой держит полувялый член и толкает его в свою киску!
— Ты что делаешь, дурная? — ругаюсь, открывая дверь настежь. — Забеременеть хочешь? Немедленно вытащи и никогда больше так не делай!
Её зелёные глаза выстрелили из-под густой чёлки волос. Эта бестия даже не испугалась, что я её застукала.
— Мам, ты чего? — зашевелила она красивыми чётко очерченными губами. — Я даже если захочу кончить в себя, то не смогу! Когда он полностью встаёт, то просто выскакивает, а если удерживать, то становится больно и…
— Всё равно ты не должна этого делать, — перебила её оправдания. — Это не правильно. Ты знаешь, как это называется?
— Знаю! Селфцест! — огрызнулась дочь и смущённо опустила реснички с неотразимым изгибом.
— А если знаешь, зачем так делаешь? — она снова посмотрела на меня своим воздушным взглядом и надула губы.
— Тогда как мне его успокоить? Он целый день может стоять и не падать! Дома я ещё могу потерпеть или с помощью рук устроить фейерверк, а в школе как? Я же всю туалетную кабинку залью. Представляешь, какой духан будет стоять? А если вычислят, что это я наделала?
Она вытащила из себя член и, опустив стройные ноги с новым разноцветным педикюром, села на край кровати.
— И когда это он у тебя целый день стоял? Глупости не говори. Целый день. Скажешь тоже, — начинаю ворчать.
Докатились. Дочь врать начала. Никогда не замечала за ней такого.
— Мам, я не вру, — как будто услышала мои мысли Лерка. — С каждым днём он поднимается всё чаще и чаще. И ничем его не успокоить.
Она согнула указательный палец и отвесила чувствительный щелбан по наливающейся головке.
— Холодной водой пробовала?
Хм, может и правда не врёт? Хотя раньше не замечала, чтобы что-то у неё оттопыривалось.
— Пробовала. Минут на пять хватает, потом опять тоже самое.
Пока мы с ней препирались, её член набух и встал в полный рост. Ого, какую балду отрастила. Сантиметров двадцать пять, не меньше. Она потянулась к своей промежности и я заметила, что толщина её агрегата равна толщине запястья. Где бы мне мужика найти с таким красавцем, как у неё? Или футку с таким эталоном красоты, хотя о чём я? Они давно все либо погибли, либо уехали, либо прячутся от маньяка так, что днём с огнём не найти. Я снова глянула на её красавца и удивилась его размерам. И это у девушки, которой ещё расти и расти. Когда же она успела взрастить такое хозяйство? Хотя, что говорить, она по росту меня перегнала. Дылда, вся в отца, я уверена, через год — два, будет точная копия папани под два метра. Внизу живота заныло от сегодняшней неудовлетворённости с этим полу импотентом.
Сейчас у дочери, как и у всех футанари сильное, но в тоже время очень женственное тело. Грудь почти третьего размера. Кубики на плоском животике, попа круглая и жёсткая, ноги крепкие, прямые, мускулистые. Хоть в балет отдавай, вот только грешный отросток спереди точно мешать будет. Хорошо хоть яички внутри растут, а не болтаются снаружи. Волосы прямые, тёмные, глаза зелёные, как у её папы.
А вот с характером ей не повезло. Вернее не повезло мне. Дерзкая, вспыльчивая. Всё воспринимает в штыки. Хотя, когда была маленькой, то была ласковой, жизнерадостной, любящей девочкой. Достал уже́ этот затянувшийся переходный период. Пора бы ему закончиться, ей давно не шестнадцать. Ещё и конфликт поколений мешает нам обеим, но мы уживаемся. Помогает то, что у каждой из нас своя комната в небольшой, но уютной двушке. Как их ещё называют — хрущобы. Спрятался, как в домике, остыл и можно дальше жить.
— И как давно ты себя девственности лишила? — снова хмурю брови.
— Месяц назад, когда всё это началось. Всё равно замуж не выйду, тогда зачем она мне?
Да, уж. Тут она права, хотя кто знает, как жизнь сложится? Всё равно не нужно разрешать ей вытворять такие непотребства.
— Лера, ты должна найти другой способ снимать своё напряжение.
— Вот я и ищу. А ты меня всё время шпыняешь. Туда не суй, руками не трогай, так нельзя. Вот возьму нож, да отрежу этот кусок никчёмного никому не нужного мяса.
Чувствуется, что у неё сейчас нервный срыв будет. Давно такого не было. Конечно, были всплески эмоций, не без этого, но не такие яркие, а тут как с цепи сорвалась. Неужели я где-то палку перегнула?
— Лер, успокойся, это не выход из положения.
— Знаю! Зато не убьют! Хоть жива останусь. Стану обычной девушкой и все проблемы исчезнут.
— Лера! — как же её унять?
— Что? Я сегодня в школе чуть не спалилась. Он внезапно встал в конце предпоследнего урока, а на перемене нужно в другой класс переходить, представляешь? — она чуть не заплакала от обиды, прикрыв лицо ладонями с красивыми наманикюренными ноготочками.
Так вот в чём причина её нервозности. Тогда понятно, почему она себя так ведёт. Но ведь это могло…
— И что ты сделала?
— Рюкзаком прикрыла, кое-как до туалета доковыляла. А там очередь в кабинки. Минут десять ждала, пока все выйдут. Опоздала на географию, ещё и двойку влепили!
Она смахнула слезу и шмыгнула носом, но очень старалась не показывать, что плачет. Сильная у меня девочка и морально, и физически. Всех пацанов в классе строит, а тут раскисла. Вся в папу Сашу. Он, вернее она, Александра, тоже была футанари. Высокая, стройная, сильная и в тоже время внимательная, нежная, женственная. Никому спуску не давала. Как же мы любили друг друга! Почти с пелёнок были вместе, в детском садике на горшках рядом сидели, соседи же. Квартиры наши на одной лестничной клетке были. Вместе росли, вместе учились. Делали домашку и сбегали с уроков. Когда поженились, нам ещё восемнадцати не было. Залетела я от неё, вот и… Родственники её давно переехали из-за маньяка, а у нас с финансами то пусто, то негусто.
Убили. Убили мою Сашеньку. Лерка очень переживала. Замкнулась в себе. Долго ни с кем не разговаривала. Мои губы задрожали, и я решила на время ретироваться.
— Лер, давай я сейчас приведу себя в порядок, а потом мы с тобой спокойно поговорим? Подумаем, как выйти из этой ситуации, — опустив голову и пряча глаза, я вышла из её комнаты.
В городе давно орудует маньяк, искореняет всех двуполых. Многие футанари уже давно просто сбежали, продав своё жильё за бесценок. Мысль о том, что мою девочку тоже могут убить задела меня за живое. Уже́ почти пять лет прошло, как не стало моей возлюбленной, а такое ощущение, будто она вчера ушла на работу и просто там задерживается. А я всё жду и жду.
Я как будто спряталась за ширму неве́дения. Мне так легче переживать. Так я не думаю о плохом, не плачу по ночам в подушку, почти спокойно сплю, воспитываю нашу дочь, работаю уборщицей, а вечерами жду. Жду, когда откроется дверь, моя любимая возьмёт меня на руки, отнесёт в спальню и часа четыре будет крутить на нашей просторной кровати во всех известных позах. А потом я выйду с огромным животом, переполненным её семенем, и буду в ванной выдавливать сладкий кисель из всех своих дырочек.
Но это только мечты и воспоминания. Около десяти лет как орудует маньяк. Он вылавливает футанари и жестоко с ними расправляется. Иногда даже трупы не находят. Ходит легенда, что это один дембель, вернувшийся из армии, напился до поросячьего визга и полез к какой-то красивой незнакомой девушке. Этой девушкой оказалась футка, у которой давно не было секса, ну и так получилось, что не он её, а она его оприходовала. После этого у него кукушку снесло напрочь, и вот уже почти десять лет он жестоко вырезает футанари, трансвеститов и даже несколько гермафродитов пали от рук этого свихнувшегося. Как он их вычисляет никому неизвестно, наверняка в поликлинике работает или ещё где, ну не выслеживает же.
Теперь я опасаюсь за жизнь моей дочери. В школе я каждый год пишу отказ от всех медосмотров, ссылаясь на платную клинику, хотя от недостатка средств, давно туда не ходила сама и не водила Валерию. Мало ли что. Просочится информация, что она не простой человек, попадёт в нехорошие руки и всё. Никто защищать не будет. Я почему-то уверена, что полиция просто закрывает глаза на этого маньяка. То ли завидуют футкам, что у них члены почти до колен, то ли тоже кто-то от них «пострадал». В общем, никто этого убийцу не ловит, и уголовные дела закрывают так же быстро, как открывают. Иногда вообще… нет тела — нет дела. Может он там работает?
Как же мне уберечь своего ребёнка от этой беды? А тут ещё это происшествие в школе. Как же всё некстати. Видимо у неё начался период гиперактивности. Это у всех старшеклассников бывает. Читала, знаю. Если она говорит, что возбуждается на уроке, то утром перед школой ей обязательно нужно опустошать свои склады спермозавода. Я когда-то делала так своей Сашеньке. Три, четыре раза заставляла кончать, перед тем как идти на работу. До вечера хватало. А вот с Валерией будет сложнее. Она сейчас гиперактивна и, опустошив утром досуха свои яички, которые находятся внутри неё, а не висят, как у мужиков, надеюсь, до конца уроков продержится. Это примерно шесть часов. Нужно попробовать.
Попробовать? Как попробовать? Она же моя дочь. Кто же будет пробовать-то? Сама она вряд ли сможет себя «подоить» досуха, а я? Нет, я не притронусь к её члену. Я не смогу. Я не буду брать его в руки.