Дэвид кладет наши куртки и другие принадлежности на заднее сиденье "Ягуара" и бросает наши маленькие сумки в багажник. Я осторожно забираюсь на пассажирское сиденье, он садится за руль, и мы трогаемся. Я не могу удержаться от улыбки при звуке двигателя и порыве ветра. — А мы можем не опустить крышу? – умоляю я. — Когда выберемся из города, - обещает он. Мы сворачиваем в переулки и сворачиваем на выезд из города, где он, верный своему слову, опускает крышу. Сегодня чудесный весенний день, и я счастлива быть с ним. Я обматываю волосы шарфом, чтобы держать их под контролем, и мы снова отправляемся в путь, хорошо проводя время по сельской местности. Мы направляемся на юго-запад, вглубь старого леса, и я чувствую, как мои заботы улетучиваются. Дэвид улыбается рядом со мной, и я радуюсь, что у меня нет никаких забот в этом мире. В конце концов мы сворачиваем на обширную частную территорию, и я с интересом оглядываюсь. Она явно ухожена - есть даже небольшой ландшафтный парк, в котором прогуливаются парочки. — Надеюсь, ты захватил цилиндр на свою голову, - поддразниваю я Дэвида, и он смеется мне в ответ, отрицательно качая головой. Мы паркуемся. Дэвид вылезает из машины, потом обходит "Ягуар", чтобы открыть мне дверцу и помочь выйти - иногда мне кажется, что мой брат он родился вовсе не в нашем столетии. Я улыбаюсь ему, когда он поддерживает меня. Он разворачивает маленькое зеркальце и держит его для меня, пока я поправляю волосы и прикалываю к ним шиньон. Наконец, я провожу несколько приятных минут, помогая ему надеть белый шелковый галстук-бабочку, который он принес. Я отступаю назад, чтобы полюбоваться им. Он действительно очень, очень привлекательный мужчина. — Ну что - мы идем? - спрашивает он, облачаясь в вечерний пиджак, и я улыбаюсь, соглашаясь. Он протягивает мне руку, и я обхватываю ее своей. Мы входим в приемную, чтобы смешаться со всеми остальными гостями, и я знакомлю Дэвида с теми, кого знаю, в основном с университетскими друзьями. Я вижу один или два растерянных взгляда, и я уверена, что есть разные объяснения, почему я здесь с моим братом, а не на свидании. Но мне это все равно - что касается меня, то я уже получила лучшую сделку. Дэвид вежлив и дружелюбен и вскоре заводит разговор с парой мужчин. Я слоняюсь без дела, по-хозяйски наблюдая за ним и в пол-уха прислушиваясь к звукам струнного квартета, играющего Вивальди. Дженни, моя знакомая, мелькает мимо и останавливается, чтобы поболтать со мной. Нам подают белое вино в маленьких бокалах, и вскоре звонит колокол. Шафер просит нас пройти в часовню поместья для церемонии. Дэвид высвобождается из толпы новых знакомых и берет меня за руку - я улыбаюсь ему, забавляясь слегка ревнивыми взглядами, которые бросают на меня несколько других гостей мужско пола. Мы следуем за толпой, занимая места со стороны невесты, конечно. Церемония проходит в обычном порядке: входит сияющая невеста, священник представляет себя и их, и я, как обычно, в этот момент полностью отключаю свое внимание к происходящему. Церемония до потешности затянута, слегка затрагивает поучения со стороны религии, - но в целом все заканчивается довольно быстро. Никаких возражений, никаких катастроф. Жених и невеста исчезают, чтобы сфотографироваться, а остальные гости слоняются с шампанским и закусками. Я полагаю, что можно было бы обвинить меня в том, что я бесцеремонно отношусь ко всему этому браку. Я понимаю, что это важно для молодоженов и их семей. Но лично для меня это всегда кажется немного вынужденным и натянутым. Что-то вроде ритуального хвастовства: "Посмотри на нас, вот мы наконец и добрались до нашей свадьбы!" Может быть, я веду себя не очень по правилам светского этикета. Может быть, я просто из тех девушек, которым ничего не нужно, кроме как знать, что она где-то кому-то принадлежит. Хотела бы я знать, где это "где-то". На самом деле, поправляю я себя, я точно знаю, где это. Но я изгнана из этого пространства. Я вздыхаю и внезапно обнаруживаю, что толпа людей меня раздражает. А потому решаю исследовать ландшафтный парк и территорию поместья для глотка видов красивых пейзажей и свежего воздуха. Я выхожу из приемной и вскоре медленно прогуливаюсь, любуясь «деревцами счастья» и цветочными клумбами, наслаждаясь пением птиц и ощущением солнечного тепла на моей спине. Пока я иду, я тереблю кулон. Дэвид всегда покупал мне на день рождения всякие милые безделушки. Но сейчас это что-то другое. Это уже не бижутерия, это по настоящему стоящая вещь - и я не могу не чувствовать, что он потратил на нее больше, чем следовало бы в моем случае. Снова вздыхаю, затем расправляю плечи. Я большой мастер хоронить свои чувства, когда дело касается его. Никто, я имею в виду, никто не знает о чувстве, которое я несу для Дэвида. Это уничтожит нас обоих, если когда-нибудь станет достоянием высокоморальной общественности. Думаю, всё это можно назвать холодным расчетом с моей стороны. Есть однозначный факт, что я буду с другими мужчинами, используя их как его имитационное подобие, как буфер между мной и ним. Но я не могу уйти от того факта, что мне нужно физическое внимание. Мне нужно, чтобы меня любили, а если нет, то хотя бы обнимали, а поскольку я не могу иметь его... то годится любой порт в штормовую погоду. Как следствие, я изо всех сил стараюсь не копаться в его личной жизни, опасаясь, что это вызовет во мне ревность. Я бреду вперед, влекомая капризным настроением. Вскоре оказываюсь в маленьком дендрарии, уютной до полного безумия. Я просовываю свой нос в одну из ажурных арок и, к своему восторгу, обнаруживаю, что там есть кресло у окна с чистыми подушками. Я сбрасываю туфли на высоких каблуках и осторожно подтягиваю ноги под себя, затем устраиваюсь поудобнее и на некоторое время закрываю глаза, просто слушая и думая. Я чувствую легкий ветерок на своей коже и шелест листьев вокруг меня. Это момент благословенного покоя. Я люблю официальные мероприятия, но свадьбы - не так что уж очень сильно. Для меня они режут слишком близко к воей внутренней боли. Но я думаю, что мне нужно сделать усилие с этим, учитывая, что Дэвид прошел через трудности, чтобы присутствовать со мной. Немного расслабляюсь, но потом снова одеваю туфли. Делаю глоток уже тепловатого шампанского, затем встаю и иду обратно через сад. Я нахожу Дэвида и слегка улыбаюсь в ответ на его молчаливый вопросительный взгляд, но ничего не говорю. Он болтает со пестрой группой людей, большинство из которых я не узнаю, но освобождает для меня место в кругу и представляет меня просто как "Эмили", что я нахожу весьма интересным. Дэвид описывает свою работу, и я получаю некоторое удовольствие, наблюдая, как аудитория буквально упивается его речью. Однако вскоре он вырывается и, взяв меня под руку, ведет к столу с закусками. Он берет еще два бокала шампанского и выводит нас в сад. — Ты в порядке, Эм? - с беспокойством спрашивает он, как только мы оказываемся вне пределов слышимости. — Так и есть. Просто немного сыровато, вот и все. — Свадьбы бывают трудными, - соглашается он. — Особенно когда мы становимся старше, а все остальные выходят замуж, - театрально вздыхаю я. — Старше? - комментирует он, поднимая бровь. - Эм, ты практически еще подросток. Я показываю ему язык. — То, что ты старше меня, еще не значит, что я сама не древняя. Я сгибаюсь, делая вид, что шатаюсь. Он фыркает, но ничего не говорит. — Так где же вы видишь себя в двадцать шесть лет? - спрашиваю я, задетая его поведением, - В чем твои мечты, Дэвид? — Почти там же, где я и сейчас, на самом деле, - отвечает он после короткой паузы. - Может быть, поместье вроде этого, но обязательно с гаремом. — Гаремом? – удивленно переспрашиваю я, - звучит заманчиво. — Ну, ты же знаешь, что для такого крутого джентльмена, как я, требуется своего рода свита. Мы входим в небольшую, высотой по колено, имитацию лабиринта, вымощенную гравием, и я развлекаю себя забавной фантазией о том, что мы заблудимся тут надолго. — Помни, всегда поворачивай налево на любом перекрестке, - говорит Дэвид, и я бросаю на него быстрый взгляд. — Убирайтесь из моих мыслей, мистер, - притворно ворчу я, и он самодовольно улыбается мне в ответ. — Итак, этот гарем, - продолжаю я нравоучительным тоном, - опиши его и поподробнее. — О, ты знаешь, ничего сверхоригинального. Типичный гарем. Множество прозрачно одетых нимф строят козни друг против друга и маневрируют, чтобы быть той, кто накормит меня очищенным виноградом. — Зачем тебе чистить виноград? - удивляюсь я вслух. – Кожура – это одна из лучших частей винограда. — Особенно в виноделии, - соглашается он, - но я говорю о будуаре, а не о пино-нуаре." Я издают стон от его каламбура, а он только хихикает. — Я всегда считала гаремы пустой тратой времени, - размышляю я. - Это, должно быть, довольно скучно - сидеть и надеяться, что хозяин заметит тебя. — По правде говоря, я с этим согласен, - говорит он. -Я не могу сосредоточиться на нескольких женщинах одновременно. — Твоя девушка наверняка из Озерного края. Некоторое время он молчит. — Честно говоря, нет. — Даже так? - спрашиваю я, заинтригованная. — Да, - говорит он и, что для него нехарактерно, ничего больше не объясняет. Честно говоря, я рада; потому что не хочу знать о конкуренции себе, какой бы она ни была. Он берет меня за руку и притягивает чуть ближе, пока мы идем. — Ты с кем-нибудь собираешься встречаться, Эмили? — Нет, - вздыхаю я. - Джейсон уже слишком далеко от меня, Дэвид. Мне нужно время, чтобы исправить это конкретное предательство, прежде чем я снова захочу кому-то доверять. Он хмурится. — Никогда не переставай доверять людям, ты пропустишь столько интересных историй, если с самого начала будешь относиться к ним с подозрением. — Есть только несколько человек, которые заслужили мое безоговорочное доверие, Дэвид. — И это меня огорчает, Эм. Я же постоянно беспокоюсь о тебе. — Обо мне? – говорю я, - но почему, Дэвид? — Потому что ты моя младшая сестра, единственная младшая сестра, которая у меня когда-либо будет. И мысль о том, что ты несчастна, сводит меня с ума. Я бросаю на него быстрый взгляд. — Дэвид, парень, с которым я трахалась, трахнул другого девушку. Всего то. Я переживу это. Затем он останавливается, что, в свою очередь, заставляет меня остановиться и повернуться к нему лицом. — Это довольно суровый способ описать ваши двухлетние отношения, Эм. — Предательство приносит ясность, Дэвид. Наверное, я столкнулась с реальностью, что детство закончилось, и теперь мне нужно менять свои девичьи трусики на что-то более основательное. Он отрицательно качает головой. — Никогда не позволяй тому, что делают другие, изменить тебя, Эм. То, кто ты есть, слишком ценно, чтобы когда-либо потерять. Я грустно улыбаюсь ему. — Дэвид Андерсон, мне кажется, что вы сейчас практикуетесь в том, чтобы подловить меня. — Эмили, - тихо произносит он. - Ты моя сестра, и поэтому я надеюсь, что мои слова имеют хоть какой-то вес. Он смотрит мне в глаза. — С тобой что-то случилось. Где-то, когда-то, в прошлом, что-то случилось. Что-то, о чем ты никогда мне не рассказывала. Что бы это ни было, оно сделало тебя безрадостной. Это заставило тебя отрезать часть себя от других людей. Я вижу это по тому, как ты ведешь себя с парнями, с которыми встречаешься... Ты всегда сдерживаешь часть себя. Я боюсь, что если ты никогда не отпустишь эту сдержанность, то никогда не будете по-настоящему счастлива. Протест застревает у меня в горле, и по телу пробегает дрожь. Я знаю, что Дэвид замечает это, потому что он протягивает руку, чтобы прикоснуться ко мне, и бросает на меня смущенный взгляд, когда я отстраняюсь. Я делаю глубокий, болезненный вдох. — Ты слишком хорошо меня знаешь, Дэвид. — Эм? - спрашивает он. — Я уже давно кого-то люблю, - тихо говорю я. – Но я не могу иметь такого человека. Я должна постараться сделать все возможное в своей жизни, учитывая это ограничение. Ты понимаешь? — Почему же ты не можешь быть с ним? — А ты так уверен, что это именно он? – поддразнивая, спрашиваю я. — Эм, хотя я бы не стал забывать о случайных интрижках девушек с тобой, но я точно знаю, что ты слишком любишь мускулистых парней, чтобы биться исключительно за женскую команду. Я смеюсь над этим и немного успокаиваюсь. Дэвид весело качает головой. — Просто поверь мне, Дэйви. Я не могу быть с человеком, которого люблю, потому что это не в моих силах. Это не значит, что я не нуждаюсь в любви и внимании... Так что я получаю его там, где могу. — Какой ценой, Эм? — Очень высокой. Но я готова вынести ее ради любви. — Это звучит как рецепт отсроченной боли на всю жизнь, Эм, - озабоченно говорит он. — Не могу этого отрицать, сэр, - отвечаю я с легким вздохом. Он подходит ближе и заключает меня в крепкие объятия, и я снова чувствую, как борюсь, когда его физическая близость сокрушает мою защиту. — Эм, не плачь, - тихо говорит он. - Ты же знаешь, я всегда буду любить тебя. И это самое худшее, что он может сказать, учитывая ситуацию. Бедный Дэвид. К счастью, у меня есть салфетки и экстренная косметика в сумочке, и продолжительный сеанс слез, сопровождаемый тихим восстановительным периодом рядом с ним на скамейке, успешно помогает мне прийти в себя, чтобы мы могли снова смешаться с другими гостями, не вызывая вопросов своим видом.