Следующие несколько дней я чувствовала себя очень виноватой за то, что допустила этот инцидент. "Как я могла сделать это?" - продолжала спрашивать я себя. В конце концов, я была матерью, я была взрослой. Я нарушила доверие, которое было между нами. Наконец я больше не могла этого выносить. Я воспользовалась случаем, когда дома не было никого, кроме меня и Томми. — Томми, нам нужно поговорить. — Да, мам, в чем дело? - сказал он, глядя на меня. Его глаза встретились с моими, медленно опустились вниз и остановились на моих сиськах. — Томми, то, что я сделала, было неправильно, я не должна была позволять тебе делать эти фотографии со мной, - сказала я, удивляясь его смелости смотреть на мои сиськи. На мне была скромная блузка, застегнутая спереди; две верхние пуговицы были расстёгнуты, открывая часть моего декольте. Мой муж даже не заметил этого сегодня утром. — Мама, ты прекрасно выглядишь, нет другой женщины, которая могла бы сравниться с тобой, - сказал он с такой убеждённостью в голосе, что я поняла, что он действительно это имел в виду. — Спасибо, сынок, и ты был отличным фотографом, но я твоя мама, а матери не должны показывать своим сыновьям так много себя, как я показала тебе. Мы сидели за кухонным столом рядом друг с другом. Его взгляд постоянно останавливался на моем декольте и сиськах, заставляя меня возбуждаться от того внимания, которое он им уделял. Просто сам факт того, что кто-то смотрит на меня таким образом, возбуждал. — Ну, ты показала мне не всё... Я всё ещё не видел твоих сисек. — Томми... Я тяжело вздохнула, моё лицо покраснело. — О, прости, мам... но я вижу... то есть я могу себе представить, что они великолепны... но я бы очень хотел их сфотографировать, мам... пожалуйста! Я была удивлена тем, насколько он был откровенен. Я не знала, что сказать, но понимала, что мне нужно отвлечь его внимание от моего тела. С другой стороны, моё тело отреагировало, как только он сказал про сиськи и фотографии. Моя пиздёнка задрожала и начала становиться очень влажной. — Томми, я не думаю, что это правильно, - начала говорить я. Неправильно? Почему я не сказала ему "НЕТ"!? Он всё ещё смотрел на мои сиськи, и я увидела, как его язык быстро облизал пересохшие губы. — Мам, я сейчас вернусь, схожу за камерой, - он убежал вверх по лестнице. — Томми, нет, я не буду! - крикнула я ему вслед. Я почувствовала пот на шее и бровях. Всё шло не так, как я планировала. Я хотела порвать с этим безумным фетишем, а сейчас собиралась позволить ему сделать ещё больше снимков со мной. Он торопливо вернулся вниз, держа в руках фотоаппарат и расположился передо мной, на коленях, готовый делать снимки. — Томми, пожалуйста, убери камеру, - сказала я слабым голосом. Щёлк, щёлк, щёлк. Я сидела на стуле и смотрела на него, пока он делал снимки. — Мам, ты можешь расстегнуть ещё одну пуговицу на своей блузке? — Нет, я сказала тебе убрать камеру, - сказала я, чуть улыбаясь. — Давай, мам, я не остановлюсь, пока ты не сделаешь это. Щёлк, щёлк, щёлк. — Хорошо, но потом мы закончим. "Какой вред это может принести?" - подумала я про себя. Я расстегнула ещё одну пуговицу, открыв ещё больше своего декольте. Посмотрев вниз, я увидела, что сиськи стали видны. Теперь мой сын расположился на полу, почти лежа. Под таким углом он, вероятно, мог заглянуть мне под юбку. Я на всякий случай держала колени вместе, глядя на него сверху вниз. — Томми, это не та позиция, из которой сын должен фотографировать свою маму. — Да, но не у всех такая красивая мама, как ты, - сказал он, делая новые снимки. Мне понравился этот ответ, понравился тот факт, что ему нравилось фотографировать меня. Я откинулась назад, наслаждаясь его вниманием. Я чувствовала, как моё тело становится теплым, а пиздёнка влажной. — Мам, не могла бы ты расстегнуть свою блузку до конца, это была бы очень красивая фотография. — Нет, Томми, я не могу... помни, я твоя МАМА, к тому же... на мне нет лифчика. Я внезапно поняла, что эти слова сильно возбудили моего сына. Щёлк, щёлк, щёлк. Я посмотрела вниз на явную выпуклость в его штанах, поражаясь её размерам. Боже, он, должно быть, довольно большой, подумала я, облизывая губы. — Просто расстегни её, ты можешь держать свои сиськи прикрытыми. Давай, мам... мне нужны эти фотографии! - умолял он. — Хорошо, но не более того! "О боже, во что я себя втягиваю?" - подумала я, расстегивая последнюю пуговицу. Я расстегнула блузку до такой степени, что края материала держались на моих сиськах только за счет моих очень затвердевших сосков, открывая моему сыну вид на середину моей груди и мои полные шары. Я взглянула на него, мои губы пересохли, а сердце колотилось в груди. — О, мама, это великолепно, мне это нравится... теперь положи руки на стол и раздвинь их пошире. Я широко раскинула руки на столе, откинувшись назад. Сделав это, я почувствовала, как моя блузка начала сползать с сосков. Было ли это его намерением с самого начала? И почему бы нет, почему бы мне не показать ему свои сиськи? Он уже видел мою пиздёнку и заднюю дырочку. — Хорошо, Томми... но, пожалуйста... пожалуйста, сотри и эти фотографии! Я не могла поверить, насколько я стала возбуждена. Я решила пойти на это, но держать всё под контролем. Я не буду заходить так далеко, как в тот раз, если ситуация выйдет из-под контроля, я просто встану и уйду. Я выгнула спину дугой и выпятила грудь. Щёлк, щёлк, щёлк. Теперь мой сын фотографировал мои голые сиськи; блузка полностью сползла и обнажила их. Боже, одна мысль о том, что я обнажаюсь перед сыном, сильно заводила меня. — Господи, мама, твои сиськи великолепны... можно я... можно я их потрогаю? - сказал он, неуверенно глядя на меня. — Нет, Томми... я даже не должна была позволять тебе делать эти фотографии, - ответила я не очень убедительно. Правда заключалась в том, что я действительно хотела, чтобы он их потрогал. Щёлк, щёлк. Он подходил с фотоаппаратом все ближе и ближе. Он подошёл к моим коленям и упёрся руками с камерой сверху, отщёлкивая снимки моих сисек. — Мам, можно я сниму крупным планом твои сиськи? - спросил он, глядя на меня сверху. — Ооох... Хорошо... Давай, - сказала я, намочив трусики. Он ещё больше выдвинул объектив, приблизив его к моему пупку. Его тело давило на мои колени, которые автоматически раздвинулись, и он проскользнул прямо между ними. "Разве это не удобнее сейчас для него? - подумала я, к тому же на мне были трусики. Теперь мой сын находился между моих ног, его фотоаппарат лежал на нижней части моего живота, делая снимки моих голых сисек. Моя юбка была задрана на бёдрах, и мои мокрые трусики были видны. Хуже всего было то, что он опустил глаза к видоискателю фотоаппарата, делая снимки. Его лицо находилось поверх бугра моей пиздёнки, и его щека касалась моих трусиков. Я знала, что он мог чувствовать мой запах, я знала, что он мог чувствовать запах соков моей пиздёнки. — Мама, ты великолепна!" Щёлк, щёлк, щёлк. Ощущение дыхания сына на моей мокрой пизде вызвало мурашки по всему телу. Я замерла, я не хотела, чтобы это заканчивалось, я хотела, чтобы он продолжал. Я была полностью под его контролем. Камера, его дыхание, прикосновение его рук к моим ногам - моё тело светилось от возбуждения, едва сын прикасался к нему. Он поднял на меня глаза, и я поняла, что он начинает подозревать, что я не могу его остановить. Он знающе улыбнулся и переместил большой палец от камеры вниз к вершине моего лобка, упирая его в трусики, где находился мой клитор. Он помассировал его маленькими кругами, вызвав у меня низкий стон. — О, мама... твоя пиздёнка так хорошо пахнет... Его слова заставили меня почувствовать себя шлюхой, о Боже, шлюхой. Моя тайная фантазия... Моя голова кружилась, а его потирающий большой палец заставлял мою пиздёнку трепетать. — Боже, Боже... давай посмотрим, насколько ты на самом деле мокрая... Он поднял на меня глаза, ожидая моей реакции. Я не дала ему никакой. Я дала ему добро, ничего не сказав. Шлюха... Господи, я была шлюхой! Он засунул палец под тонкую ткань трусиков, прикрывающих мой пирожок, и сдвинул их в сторону, обнажив мою разгорячённую пиздёнку. — О Боже, мама... ты капаешь... ты такая охуенно мокрая, - воскликнул он, глядя вниз на мою мокрую пизду. — Уххххмммм... О Боже... Я была на седьмом небе от того, что позволила своему сыну так обращаться со мной. — Вот, давай для начала снимем эту юбку, - он потянул вниз мою юбку. — Подожди, дай мне сделать несколько фотографий тебя в таком виде... только в твоих мокрых трусиках. Он встал и, глядя на меня сверху вниз, начал делать новые снимки. Щёлк, щёлк, щёлк. — Теперь раздвинь ноги пошире, мама, чтобы я мог сфотографировать это мокрое пятно на твоих трусиках. — Боже Томми... я не должна этого делать... я твоя мама... — Ну же, мама... ты знаешь, что сама хочешь... ты знаешь, что хочешь показать мне всё... а теперь раздвинь ноги. Какой был смысл, какой был смысл в том, что я отрицала это? Он был прав, я хотела показать ему всё, я хотела сорвать с себя одежду и раздвинуться для него, как дешёвая шлюха. Я раздвинула ноги, как просил мой сын. — Да... хорошо... Щёлк, щёлк, щёлк. — Теперь подними их и отодвинь колени назад. Я подняла ноги и подтянула колени к груди. Я была так раздвинута, и мои трусики промокли. Мой сын стоял на полу передо мной и делал снимки. Я посмотрела в камеру и облизала губы. — Так вот как ты хочешь, чтобы я позировала для тебя... Томми... вот так... раздвинутой... Я ничего не могла с собой поделать. Меня так завело то, что я делала, что эти слова просто вырвались из меня. Я сказала их не так, как мама сказала бы их сыну, я сказала их с распутной страстью в голосе, как женщина, готовая на все ради мужчины. Мой сын поднял на меня глаза, и я увидела, что он был удивлен, услышав от меня эти слова. Думаю, больше всего его удивило то, как я их произнесла. — Ох, мама... я хочу увидеть всё... я хочу увидеть, как ты стянешь с себя эти трусики и покажешь мне свою пиздёнку... свою мокрую пиздёнку... Он дрожал. Он знал, что это означает, что мы идем до конца, что я не остановлю его, когда он будет делать со мной всё, что угодно. — Значит, ты хочешь увидеть пиздёнку своей мамы... о, это так непристойно... ты хочешь, чтобы я показала тебе свою мокрую пизду? Я не знаю, что заставило меня сказать это. Чем непристойнее я себя чувствовала, тем больше заводилась. Я ухватилась за края трусиков и, сведя колени вместе, стянула их с задницы и бёдер. Я остановилась с трусиками вокруг коленей и поднятыми ногами. — Вот так, теперь ты видишь это... ты видишь мою мокрую пиздёнку... тебе нравится мамина мокрая пиздёнка? Я была в огне, я сбросила все свои запреты, я хотела быть той, о ком всегда фантазировала, шлюхой, я хотела быть шлюхой прямо сейчас. Мой сын смотрел на меня сверху, словно загипнотизированный моей мокрой пиздой. Я полностью стянула с себя трусики и отбросила их в сторону. — Ахххх... давай, сфотографируй меня сейчас, малыш... сделай это... о боже... вот... позволь мне показать тебе мою пизду... а как насчет моей жопы?... ты её тоже хочешь увидеть?... Я широко раздвинула ноги и подняла их к груди. Я хотела, чтобы он увидел всю меня, включая мою заднюю дырочку. Я схватила руками свои ягодицы и раздвинула их широко в стороны. Я могла видеть, что он возбужден, его хуй явно обрисовался в штанах. Щёлк, щёлк, щёлк. Боже, какую картину он получал! Я, его мама, раздвигающая для него свою задницу. — О Боже, мама, твоя задняя дырочка... твоя пиздёнка... она такая мокрая... могу ли я... могу ли я прикоснуться к ней... могу ли я? - он неуверенно посмотрел на меня. — Ох, сынок... ты можешь трогать её... ты можешь трогать всё, что угодно... ты можешь даже выебать меня, если захочешь... Слушая меня, он подошёл чуть ближе, встав прямо передо мной. — Неужели ты не понимаешь, детка... я твоя шлюха... я сделаю для тебя всё... Он протянул руку и коснулся моей пизды. Ощущение его пальцев на моём пирожке отправило меня за грань. Я начала кончать. Я чувствовала, как его пальцы разделяют губы моей пиздёнки и скользят внутрь моей капающей дырочки, когда я закрыла глаза и наслаждалась очень мощным оргазмом. Я едва могла удержаться на стуле. Его пальцы проникали в мою дырочку до костяшек, мой сын ебал меня пальцами, похоже, тремя пальцами. Я не могла точно сказать, да и мне было всё равно, он мог засунуть в меня свой кулак, если бы захотел. Моя пиздёнка издавала влажные чмокающие звуки. — Ох, блядь, мама... ты такая охуенно горячая... о да! Он просовывал пальцы внутрь и снова наружу, глядя на меня. — Ты имела в виду то, что сказала... ты имела в виду это, когда сказала, что ты моя шлюха? - сказал он, глядя мне в глаза, продолжая ебать пальцами мою пиздёнку. — О Боже, сынок... ты хочешь, чтобы твоя мамочка была твоей шлюхой? - спросила я, надеясь, что он ответит "ДА". Эти пальцы в моей пизде сводили меня с ума, я не могла мыслить здраво. — Да, мама... мне нужно, чтобы ты была моей шлюхой... моей блядью... моей сучкой... мама, можно я буду называть тебя так... будешь ли ты для меня такой? О Боже, эти пальцы! Моё тело дрожало, приближаясь к очередному оргазму. — Да... О Боже, сынок! Да... Я сделаю для тебя всё... Я буду всем, чем ты захочешь, чтобы я была... Ооооххх... Дааааа... Внезапно он перестал водить пальцами по мне, но продолжал держать их внутри меня. — О нет... нет, детка... пожалуйста, не останавливайся... не сейчас... выеби меня пальцами... пожалуйста! Я почти кричала. — Я думаю, тебе нужен ещё один палец там, - сказал Томми, глядя вниз на мою пиздёнку. Я встревоженно посмотрела на него. Я никогда раньше не принимала больше трех пальцев. Я думала, что три - это уже слишком, а теперь мой сын собирался засунуть в меня четыре! Я смотрела, как он расположил четыре пальца у входа в мою мокрую пиздёнку. Он медленно надавил, и я почувствовала, как моя пиздёнка раскрывается навстречу его руке. — О Боже... Оооохххх... Ебаааать... - стонала я, когда все четыре его пальца скользнули внутрь меня. Сначала я подумала, что мне будет больно, но потом поняла, что всё, что я чувствую, это сильное давление на внутренние стенки моей пиздёнки. Мне не было больно, и давление ощущалось великолепно, чувство наполненности и растяжения возбуждало меня ещё больше. Поэтому я ещё шире раздвинула ноги для своего сына, когда он сношал меня пальцами. — Мам... это ощущение! Ты такая узкая! Там так туго! - сказал он, глядя на меня сверху вниз. — Это потому что... аххх... аххх... ты растягиваешь меня... о боже... больше... аххх... охххх... больше, чем когда-либо раньше, - едва смогла ответить я. Мне начинало нравиться ощущение его пальцев, я была так полна. Боже, подумала я, он почти весь свой кулак засунул в меня. От одной этой мысли по моему телу пробежали мурашки - ещё одна из моих фантазий. Я такая ёбаная шлюха... Я позволяю своему сыну вот так ебать меня пальцами. Я наслаждалась, пока он вводил и выводил из меня свои четыре пальца, засовывая их глубоко, до костяшек, а затем почти вынимая. Это не заняло много времени, я сильно кончила, так сильно, что раскачала весь стол, на который опиралась. Придя в себя, я посмотрела на своего сына. Он просто стоял и нежно теребил мою пиздёнку. Я протянула руку и почувствовала его твёрдость через штаны. — Моя очередь! - сказала я, вставая. — Вот сюда, ложись на стол, - произнесла я затем, направляя его. Он лег, и я, чёрт возьми, чуть не сорвала с него штаны. — Боже мой... ты такой большой! - сказала я, непроизвольно обхватывая пальцами его хуй. Я смотрела на его влажный хуй, покрытый его собственной предспермой, пока я несколько раз поглаживала его. Мне нравилось, как он пах. Я закрыла глаза и одним движением глубоко взяла его в рот. — О боже, мама... охххх мой... мой бог! - застонал он. Его хуй был полностью воткнут в моё горло, мой нос достигал его лобковых волос. Я задыхалась, его толстый ствол проникал за миндалины, вызывая рвотные позывы, но я подавляла это чувство. Я хотела этого, я хотела, чтобы хуй моего сына был глубоко во рту, я хотела отсосать ему, как подобает настоящей шлюхе. Я держалась так долго, как только могла, и потом выпустила его. Хуй сына был покрыт моей слюной. Я посмотрела ему в глаза. — Ты хочешь, чтобы мамочка отсасывала твой хуй вот так, сынок? Он лежал на нашем кухонном столе, а я находилась между его ног. Я вылизывала его ствол вверх и вниз, ожидая его ответа, как голодная шлюха. — О Боже, мама... да... ох, блядь, дааааа! Он не смог закончить фразу, его слова оборвались, когда я снова обхватила ртом его хуй. На этот раз я наблюдала за ним, пока принимала его хуй глубоко, глубоко в своё горло. Когда я наконец достигла его корня, мои глаза слезились, и я снова начала задыхаться. Хуй моего сына был, наверное, сантиметров двадцать пять в длину и толстый, он заставил бы любую женщину задыхаться. Мы смотрели друг на друга. Сын голый от пояса до талии, опирающийся на локти, ноги раздвинуты, мама полностью голая между раздвинутых ног сына, отсасывает ему. Я задыхалась, моё горло судорожно сжималось, желая изгнать непрошеный кусок мяса из себя, но я не двигалась. — Ооо боже... Ооо, ебааать... Он стонал, моё горло фактически массировало его шланг конвульсиями. Он откинул голову назад, но держался. Я дала ему выскользнуть на воздух, пару раз кашлянула и снова насадилась на него головой. Боже, неужели я сношаю хуй своего сына своим горлом? Я только слышала об этом, слышала, что порнозвезды делают это в кино. Снова выпустила его, глотнула воздуха и опять опустилась до конца. Мысль о том, что я могла бы быть перед камерой с сыном, сводила меня с ума. В этот момент я фантазировала, что вокруг нас находятся съемочная группа и камеры. Я начала отсасывать ему глубоко и сильно, немного раздвинув ноги, чтобы все в моей фантазии могли видеть меня там. Он был в раю, я слышала, что он громко стонет, наслаждаясь тем, как я сосу ему. Только так я и собиралась сосать его хуй. Какой же шлюхой я оказалась, отсасывая у собственного сына, шлюхой, дешёвой ёбанной шлюхой. Я стонала от удовольствия, пока эти мысли горели в моем сознании. Я почувствовала, как мой сын напрягся, я знала, что он достиг той точки, когда собирается выстрелить своей спермой. Я в последний раз глотнула воздуха и глубоко вобрала его в себя, расплющив свой нос об низ его живота. — О Господи, мама, я собираюсь кончить... о боже, я... Его зад приподнялся, и он полусидел, поддерживая себя левой рукой, а правой схватил меня за голову, словно убеждаясь в том, что я не выпущу его хуй. — Возьми всё... возьми всё, мамочка... вот так... О боже... прямо как шлюха! О боже, это слово! В этот момент моя пиздёнка дернулась, и я кончила прямо там, рядом с ним. Я была удивлена, что одно слово, сказанное в нужное время, может заставить меня кончить. Я действительно была сейчас шлюхой, голодной шлюхой с хуем во рту. Я дрожала, наслаждаясь собственным мощным оргазмом, пока мой сын выстреливал свою порцию в мой живот. Я не чувствовала вкуса его спермы, да и не могла, он был так глубоко в моем горле. Я не могла дышать, не могла двигаться, я была в полном экстазе. Он держал мою голову, пока выстреливал в меня свои мощные струи семени, слегка приподнимая бёдра, словно пытаясь с каждым выплеском своей спермы засунуть свой хуй ещё глубже в моё горло. Я была близка к тому, чтобы потерять сознание, когда он наконец отпустил меня. Я быстро начала хватать воздух, задыхаясь и кашляя. — О боже, мама, ты в порядке? Я услышала настоящее беспокойство в его голосе. Я поддерживала себя на руках прямо над его твёрдым хуем, тяжело дыша, пытаясь прийти в себя. Он опустил зад на стол и смотрел на меня, проводя рукой по моим волосам, словно пытаясь помочь мне прийти в себя. — Я в порядке... со мной всё хорошо... Я медленно спускалась с вершины своего сексуального блаженства, глядя на понемногу уменьшающийся хуй сына. Радость от того, что я выпила его сперму, медленно угасала, и осознание того, что только что произошло, начало приходить. Я выпрямилась, стоя голой между его ног, и посмотрела на него. — Сынок, я... О боже... Слезы набухали в моих глазах. Как я могла так поступить, ведь он был моим сыном. Он быстро протянул руку и схватил меня за руки. — Мама, пожалуйста, это моя вина. Я явно воспользовался тобой... ты не виновата! — Сынок, но... я твоя мама... это я здесь взрослая. Он сел на край стола и приблизил меня к себе, прямо между ног. Мой живот прижался к его хую. — Мама, ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел, и... я люблю тебя... и что плохого в том, что я доставляю тебе удовольствие... ты всё ещё моя мама и всегда ею будешь... я просто хочу, чтобы тебе было хорошо. Он был таким джентльменом, после всего, что здесь произошло. Я обхватила его лицо руками и посмотрела глубоко в его глаза. — Ты хочешь сказать, что не считаешь меня шлюхой? — Мама... ты прежде всего моя мама... но если ты хочешь быть... если ты хочешь быть шлюхой... то это тоже нормально... я имею в виду, почему мамы не могут быть шлюхами, когда хотят? Он действительно сделал акцент на слове "ты". Он думал обо всём этом таким невинным образом, что я не могла сказать ему, что всё не так просто. Я поднесла свои губы к его губам, и он принял меня, не отворачиваясь. Он был таким джентльменом. Я поцеловала своего сына со страстью, которую не испытывала уже давно. Он ответил на мой поцелуй, прижав моё тело к своему. Я чувствовала, что его хуй снова начинает расти, но я не могла позволить этому продолжаться. Это было слишком опасно, слишком близко к тому, чтобы моя дочь вернулась домой и застала нас. Я оттолкнулась от него. — Хорошо, хватит, пожалуйста... я просто... мне просто нужно подумать обо всём этом. На этот раз я поцеловала его в щеку в последний раз, подобрала с пола всю свою одежду и ушла. Я знала, что он смотрит на меня, смотрит на мою голую задницу, и это вызвало во мне знакомую дрожь. По какой-то причине, которую я не могла понять, мне нравится обнажаться перед ним. Но именно так всё и началось, и я подумала о том, к чему это меня привело. Я поднялась по лестнице и вошла в свою спальню. Если вам понравилось и вы хотите поддержать меня копеечкой, или ознакомиться с моими графическими работами, которыми я занимаюсь в основном - мой аккаунт на Patreon - patreon.com/deepandsilent3dx Я заранее благодарен вам за любую, даже самую малую, поддержку.