Славка впервые оказался здесь, на даче родственников жены, туляков, поэтому чувствовал себя несколько скованно. Примешивалось ещё и то, что в собственном сравнении с этими здоровяками от природы он явно проигрывал и по физическому развитию, и по умению бесшабашно веселиться, отдыхая.
Дача была выстроена двоюродным братом его жены Натальи. Сам хозяин будет только завтра, в субботу, а они, гости из Москвы, были привезены сюда братом хозяина. Тесть только охал и ахал тому, какие двухэтажные хоромы из бруса отгрохал его племянник. А ещё: мастерскую, баню, гараж, огромную беседку с печью и жаровней, и, конечно, большим овальным столом. И всё это – на пологом берегу у озера с песчанистым дном.
За глухим деревянным забором стесняться соседей было не нужно, поэтому Наталья и её сестра Ольга довольно легко, только чуть поломавшись, обнажились вслед за ними: отцом, братом и Славиком. Все дружно плескались в тёплой воде. И тут Славика ожидал первый неприятный сюрприз, когда бросил взгляд на мужские причиндалы тестя и брата жены: превосходство в размерах моментально ввергло его в состояние неловкости. У тестя его мужской атрибут казался Славке огромным, чуть не до колена. Отец любовался на голеньких дочек и его мужская гордость налилась силой. Столь длинный и, соответственно, более толстый, чем у самого Славика, мужской первичный половой признак, как говорят медики, поразил его. Хотя и его собственный нельзя было назвать маленьким, но вид этих дубинок тестя и его сына, заставил парня испытать ощущение, как малохольного рядом с атлетами. У брата его жены оказался покороче, зато вдвое толще, чем у отца. Эта плоть выглядела до нереального большой, вызывающей невольное сомнение в том, что вообще может протискиваться в женщину.
Стараясь не подавать виду, Славик шутил и брызгался вместе со всеми, и вместе с тестем и шурином Виктором вышел из воды, чтобы усевшись голяком в беседке, попить прохладного пивка. Пиво Славик любил, здесь он совпадал с Виктором, который был на пять лет младше, и только-только закончил институт.
Тесть, откинувшись на спинку деревянной лавки, после купания выглядел словно помолодевшим, хотя пятьдесят – и так, не старость, конечно. Никитич с тенью улыбки наблюдал за тем, как дочери, наплескавшись, медленно выходят из воды и затем обтираются махровыми полотенцами.
— Хороши девки выросли! Ладные телом – вздохнул вдовец со стажем, и тут Славка аж смутился от того, что тесть воткрытую подрачивает свой член, любуясь дочерьми, да и его сын, Виктор делал то же самое, только член его стоял на сестёр во-всю! Хоть и воспитанный интеллигентной московской семьёй, но, как и любой пацан, в юности Славик подглядывал за своей родной сестрой, и дрочил до самозабвения, но делал он это тайком, не в таком возрасте и уж точно не так демонстративно, как делали это тесть и шурин. Но, кроме изумления, это действо и задевало, вызывая неприятие, ведь одна из них, старшая, та, которой уже как и ему, тридцатник – его жена. Да, Ольга, она кажется издали постарше – у неё груди более развитые, и телом она поинтересней для мужиков, но хоть эта светловолосая русалка и была на три года младше сестры, выглядела она ровней рядом с худенькой Натальей.
Простоте нравов в этой семье Славик давно перестал удивляться. Уже почти пять лет, со времени свадьбы, общаясь с новыми родственниками, он усвоил, что они – простодушны и незлобивы, поэтому Славик их привычки воспринимал скорее как чудачество, но то, что он увидел сейчас – возмутило. Не сильно, но было неприятно.
Тем временем сёстры надели свои домашние ситцевые халатики и старшая из них, жена Славика, приближаясь к беседке, начала воспитывать:
— Ну, чего свою мотню разложили, как на базаре! А ну, бегом одеваться!
Славке стала приятна такая реакция жены, и то, что Ольга прыснула смехом, украдкой поглядывая на мужчин, пока мы натягивали трусы.
После сидели и пили пиво, пока не появился сам хозяин вместе с сыном, парнем лет восемнадцати в спортивной форме футболиста.
Мы все уже слегка закосели от выпитого, и нам было хорошо и без бани. Володя же напомнил о ней, спросив:
— А я пораньше вырвался! В бане были уже?
— Нет, тебя ждали. Как без хозяина-то! – ответил за всех Никитич.
— Дядь Коль! Ну, что ты, не деревенский, что ли! Не знаешь как баню протопить!
— Там у тебя всё мудрёно с кранами. Мы решили погодить.
— Ну, тогда вместе попаримся!
— Серёня, дуй в баню, подымай пары!
Пацан бросился исполнять указание, а Володя устроился возле нас. За обменом семейными новостями время прошло незаметно. День клонился к вечеру.
— А если бы меня с обеда не отпустили, что, так и сидели бы как дураки, с не мытой шеей?! Мужики, за мной! Женщины и дети моются после.
Напарившись, в блаженном состоянии, мужики снова ударили по пивку. Тем временем сёстры проскользнули внутрь бани, но вскоре дверь вновь открылась, и в проёме появилась с игривой улыбкой голова Ольги:
— Володь, а можно тебя попросить сделать немного погорячей?
— Никитич, пойдём, я тебе всё покажу, что да как, чтобы в другой раз без меня начинали.
Сбросив простыни, они голыми скрылись в бане, а Серёжка, который отлучался за квасом для наших дам и свежей закуской, поставив всё на стол, вдруг сказал:
— Дядь Слав, дело к вечеру, давайте вашу машину к нам в гараж поставим, там есть второе место, а то здесь пацаны машины с московскими номерами не любят, могут и поцарапать.
Они прошли в гараж. Серёжка махнул рукой на засов:
— Ворота изнутри открываются, вы легко справитесь, а мне ещё одно дело надо успеть сделать.
Славка согласно кивнув, решил, что стоило бы одеться, прежде чем выходить на улицу, и неторопливо, чтобы спешкой не нарушить благостное состояние, направился в выделенную для них с женой комнату. Без помощи Натальи он довольно долго перерывал сумки, прежде, чем отыскал своё сменное бельё. Оделся и отправился на улицу прогревать машину. Хоть и умеренно было выпито, но давало себя знать. Ворота оказались довольно узкими для его внедорожника, и Славик долго старался вписаться, закладывая крутой поворот. После выпивки сделать всё так, чтобы не задеть ворота и Володину машину оказалось довольно сложным занятием. Когда же, наконец, справился с этой задачей, и, заперев гаражные ворота, вошёл в дом, то обнаружил, что никого в нём нет. Не было и мужиков на терраске у бани, где они всего час назад мирно потягивали пивко. У выхода во двор через кухню, его встретила Ольга, устало шедшая из бани.
— Не ходи туда, всё равно они уже скоро закончат.
— Что закончат?
Ольга искренне изумилась:
— Ты что, совсем дурак, что ли! Не понимаешь, что там происходит?
Славик рванулся было в сторону бани, но Ольга вцепилась в его руку:
— Не ходи, она сама меня попросила, чтобы я тебя не пустила. Она сама так решила, понимаешь? Вовка её попросил – Серёжка ещё девственник. Был. Понимаешь? Успокойся, давай выпьем лучше.
Славка в полной растерянности дал себя увлечь на деревянных ногах назад, в кухню. Новость ошарашила. Славик пытался рассуждать трезво, и то, что жена решилась стать первой женщиной для своего племянника вызывало одновременно и ревность и понимание ситуации. Ольга плеснула немного водки в два стакана и они выпили. Закусить было не чем, и жар отвлёк от горячих мыслей. Славка постепенно остывал. Сел на скамью, не зная, что ему теперь делать, как вообще вести себя в такой ситуации. Ольга нашла сыр и хлеб. Закусили, помолчали, и Ольга сама предложила добавить ещё. Стремясь успокоиться и прийти в себя, Славка вновь выпил с Ольгой. Он даже попытался мысленно оправдать жену, проникшуюся сочувствием к девственности уже взрослого племянника, и ему удалось убедить себя в том, что это вовсе не измена, а всего лишь разрешение бытовой проблемы в кругу семьи, чтобы без последствий и огласки. Что ж, вполне разумное решение. Обидно ему теперь было только за то, что жена сделала это тайком от него, своего мужа. Сомневалась в том, что Славка согласится? Она права – не согласился бы. Нудно тянулось время, а они всё сидели в тишине вдвоём.
— А где Никитич и Витька?
— Они тоже там.
— И что они там делают?
— Ты что, совсем, что ли, глупый! То же самое.
— В смысле? Они что, Наташку все?!
— Ну, насмотрелись на неё с Серёжкой.
— А тебя, почему не стали?
Ольга уже заметно закосела, и потому, без жеманства и стыда просветила своего родственника:
— Успокойся, мне тоже, досталось! Как я Вовку в баню позвала, так и понеслось: Вовка - к Наташке, отец – ко мне полез. Наташка поломалась для приличия, мол, замужем она, а после сама легла и ноги раздвинула.
— Как же ты могла! Он же - отец!
— Ладно тебе! А Вовка Наташке – брат двоюродный, и что? Когда мужики выпиваю, им после – всё равно с кем! Слав, ты только никому, и, особенно, Наташке: я ей обещала, ладно?
— Погоди, что-то не складывается, всё как-то легко, обыденно.
— Ну, да, наши все знают, что мы, с твоей, время от времени выручаем отца с этим делом, когда ему совсем нет мочи терпеть. Не переживай, не часто, раз в неделю.
Славка обалдело смотрел на пьяную, осоловело глядящую на него Ольгу: ему не верилось, что сказанное ею – правда. Ольга горько усмехнулась:
— Что, я тебя шокировала? Но ты сам виноват.
— Я?! – Славка вновь был шокирован этим утверждением.
— Ну, да, не я же! Это ты сам тогда, как с цепи сорвался, всё скорее жениться хотел, даже не выяснив всех нюансов отношений в нашей семье!
— Давай, рассказывай, как было, а то я себя круглым идиотом чувствую.
— Когда мама умерла, не знаю, как там было. Через два года поехала в пионерский лагерь, а когда вернулась – они уже спали в одной постели. Потом он стал ко мне проситься, и вдвоём с Наташкой уговорили попробовать, чтобы не быть белой вороной, девственницей в двадцать лет. До тебя шесть лет всё было размеренно: одну ночь с субботы на воскресенье она с отцом спит, другую – я. Только в последний год, до тебя, стало не очень – Витька вырос и того же, что и отец стал от нас требовать, чтобы и с ним жили. Наташка так не могла: то – с одним, то – с другим, и мы изменили график: месяц она с братом живёт, а я с отцом, месяц – наоборот. А что Наташка! Я её не осуждаю, что оставила меня одну с двумя кобелями! Ты не представляешь, как это выматывает, с двумя по очереди! Бывает, в выходные, за ночь вообще не дают поспать, и в понедельник хожу на работе полусонная. Какой девчонке не хочется поскорее замуж выскочить, детишек завести! Я её понимаю! Я и сама бы с радостью замуж сбежала, и пусть сами себе ищут кого хотят! Но ты не думай, что она блядь какая-нибудь! Он ведь отец, жалко его, что так мучается, а тут, помочь - только лечь и ноги раздвинуть! Знал бы, как она переживала за то, что так и не решилась тебе всё сразу рассказать! Она же так в тебя влюбилась, что после вашей свадьбы два года к отцу не ездила! А когда Витька начал меня мурыжить чуть ли не каждую ночь, после отца, - пожалела меня и стала приезжать с ночёвкой. Витька молодой, ему - каждый день подавай! Вот, по выходным, они её вдвоём, поочерёдно шпилят, а я – отсыпаюсь. Она и сюда-то из-за меня поехала! Она же прекрасно понимала, что здесь будет, и из-за меня согласилась! С четверыми два дня мне одной - это было бы очень тяжело. А так, с обеими по очереди, вроде ничего. Меня – все по разику, и отпустили к тебе. После Витьки, когда он каждую ночь, у меня там стало так просторно, что им Наташка больше понравилась – она у неё под тебя поуже стала, и им это в кайф, не говоря уж про племянника, у которого, как у тебя, нормального размера! Я очухалась, и меня отправили на стол накрыть и тебя к ним не пускать. Они так распалились, что пока каждый её по паре раз не трахнет - не выйдут.
— И ты так спокойно про это говоришь? У вас в семье такое что, уже не первый раз?
— Было. На свадьбах. И с Вовкой у неё это уже не в первый раз. Я же говорю, что бывало, и после семейного застолья всю ночь на пролёт, всех молодых - до потери чувств, и никто не смотрит, кому кем приходится! И сестёр, и дочерей. Однажды Вовка, вдвоём с братом, даже свою мать! И – ничего! Все молчат. Всех всё устраивает! Так что не стоит скандал поднимать! Отлежится твоя, придёт в себя, и будет, как новенькая!
Они долго сидели молча. У Славика никак не укладывалось в голове, что в семьях вот так могут люди жить. Славик снова выпил, с горечью, словно на похоронах своей прежней жизни. Начиналась новая. Как он себя поведёт по отношению к жене и её родственникам, он ещё не знал – слишком много шокирующего обрушилось разом, и это нужно было осмыслить. Да и стыдно быть в глазах мужиков этой семьи малохольным, который никого, кроме своей жены!
Во дворе, куда пошатываясь, вышла Ольга, послышался голос тестя:
— Наташенька прилегла в предбаннике – голова кружится у ней, немного перепарили её. Серёжка, чертяка, еле оттащили – четыре раза её пропарил!
— А Витька? С Вовкой?
— Так, пару раз, и всё.Только я ослаб – разок, и всё! Славка как?
— Я ему рассказала всё.
— И как он, держится мужиком?
— Держится. Напился, правда.
— Ну, я бы тоже напился! Стыдно же знать, что твоя любимая своим родственникам даёт! Ничего, если любит – и такой её примет! Стол накрыла?
— Почти всё готово, только картошку с грибами разогреть придётся. А Наташка-то скоро?
— Не знаю. Отвыкла, видать, от таких поёбок! Да ещё Витька, после нас, всё ей своим распахал, и, спьяну, маленькую пивную бутылку зачем-то всунул! Её в пизду так засосало, что еле вытянули! Витьку ночью к ней главное не подпустить – он перепил, и ему всякая хрень в голову лезет. Пусть Наташка с плмянником отдельно ляжет, запал он на свою тётку! – со смехом закончил тесть.
— А Славка?
— А Славку тебе придётся ублажать! Ты что, не рада? Сама же так сохла по нему! Хотела его!
— Хотела, но не так же!
— Какая, хрен, разница! Ему теперь сатисфакция положена, вот мы и решили сегодня ночью отдохнуть, отоспаться, а ты заместо сеструхи со Славиком любиться будешь. Скандал нам не нужен.
Славка поглядел на настенные часы: больше двух часов родственнички имели его любимую, а ночью собираются подложить под племянника для продолжения! А впереди ещё суббота и воскресенье! И как ему теперь быть? Вместе с ними? В очередь к собственной жене? Он упёрся взглядом в штормящую клеёнку стола и обхватил руками голову. Так он и сидел за столом, пьяно покачиваясь, и желая провалиться сквозь землю от унижения. От своего положения, которое, как он уже понимал, остаётся только покорно принять, молча делясь женой со всеми её родственниками мужчинами, и было ему до смерти горестно.
Возможно, это было лучшим выходом: Славик ещё глотнунул из горла бутылки, и поднялся в комнату. упал на кровать ничком, уже твёрдо решив, что не станет перед этими мужиками стелиться, мол, жену? - Извольте.
Дверь в комнату скрипнула и через несколько секунд закрылась. Вот и хорошо, пусть думают, что я перепил. Славка лежал и было очень горько за потерянные годы жизни. Ну почему ему досталась вот такая жена! Всё же при ней! Нахрена! Ему было жалко её, видимо совершенно не ожидающую того, что он только с виду - малохольный подкаблучник. Вспомнилось про армию, про то, что там, за речкой, никому бы и в голову не пришло сказать о нём такое! Выдержанный, уравновешенный. Почему здесь они все этого понять не могут!
Я - тот же - сам себя убеждал Славик. Рука потянулась к груди. Он нащупал свой сувенир на цепочке, сделанный из патрона 7, 62х54. Обычный патрон для винтовки. Последний. Многие тогда имели такой, чтобы духи не куражились, если что. Нет, он - другой, не такой, как эти, тыловые. Нахрен их всех!
Снизу послышался кокетливый смех жены. Веселье шло своим чередом. Славка поднялся. Нет, не настолько пьян, чтобы не сесть за руль. Он выглянул за дверь, и увидел то, что и ожидал увидеть. Супругу, совершенно голую, усадили племяннику на колени и тот со счастливым лицом поигрывал с её грудью, а жена смеялась. Не натянуто, обычно, весело. Сомнения отпали, и Славик сунул в рот палец. Кольцо с трудом, но соскочило в ладонь. Махнув рукой на вещи, он просто кинул на стол своё обручальное. Если не дура, то всё поймёт. Выпил пол кувшина воды, стоявшего на столе. Остаток вылил себе на голову. Полегчало.
Внизу заиграла музыка. Ну и хорошо. Он прошёл к лестнице ведущей к хозяйственной части дома. Оглянувшись увидел сестёр, танцующих голыми со своими родичами, и аккуратно, тихо закрыл за собой дверь, а уже через несколько минут его Форестер тихо урчал и шуршал шинами по разогретому за день асфальту. Позади, в распахнутых настежь воротах никто не появился, всем было не до него, и Славик неожиданно для себя вздохнул, испытывая облегчение на душе от ощущения свободы. Он понимал, что едет обратно, в нормальную жизнь.