Я всегда был невысоким, а в юном возрасте ещё и болезненным, поэтому мама рано записала меня на плаванье. Выше я от этого не стал, зато стал подтянут и широкоплеч. Моя низкорослость всё не давала маме покоя (она не была очень высокой, зато мой отец был под 2 метра ростом), и она продолжала таскать меня по врачам. Закончилось это тем, что эндокринолог всё-таки нашёл какую-то аномалию в моём гормональном фоне и прописал мне кучу всяких пилюлек. Вопреки маминым ожиданиям, от этого я также не стал выше. Зато кое-что другое выросло, причём стремительно. В положенном возрасте я был счастливым обладателем тенора, волосяного покрова во всех полагающихся местах, шестнадцатисантиметрового члена и мозолистой правой руки.
Я всегда тянулся к ребятам постарше - со сверстниками мне было не очень интересно. В это же время я часто ездил на сборы и соревнования, где в основном тусил с ребятами старше меня. Всегда находилась возможность скрыться от бдительного ока тренера и нажраться в хлам. На одной из таких тусовок я и потерял девственность с одной из пловчих из какого-то Мухосранска. С тех пор я регулярно трахался со всякими иногородними девицами, специально избегая девушек из своего города.
Свободного времени у меня было не особенно много: школа-тренировки-домашки-сон. Даже выходные проходили большей частью в бассейне. Всё изменилось два года спустя, когда, возвращаясь зимним вечером с тренировки, я повстречался в тёмной подворотне с пятью отморозками с кусками арматуры наперевес. Всё было банально и предсказуемо. Возможно, если б я не сопротивлялся, всё обошлось бы малой кровью, но я был молод, горяч и глуп. В итоге нашли меня чисто случайно - какой-то мужик не мог дотерпеть до дома и, не испугавшись декабрьских морозов, завернул за угол отлить.
В больницу я попал в довольно тяжёлом состоянии: 2 сломанных ребра, открытый перелом правого предплечья, закрытый перелом правой большой и малой берцовых костей, сотрясение, переохлаждение, многочисленные ушибы и потеря крови. Первые 3 дня в больнице я не помню. В общей сложности я там провалялся около трёх недель, плюс ещё столько же дома. Рука срослась довольно быстро, а вот с ногой мучился около двух месяцев. Ходить на костылях в школу зимой - то ещё удовольствие...
Вернуться в бассейн мне разрешили лишь в апреле. Я понимал, что на спортивной карьере можно поставить крест. До лета я пропадал в бассейне, пытался обрести прежнюю форму, но всё было напрасно. Когда я окончательно убедился в том, что никогда мне не вернуть былого уровня, я бросил плавание совсем.
Внезапно у меня образовалась куча свободного времени, и я был зол на весь мир. Вот так я и попал в тусовку скинхедов. Это лето было наполнено пьянством, блядством и потасовками. И больше всего в этом всём мне импонировало именно последнее. В драках в первое время меня недооценивали: низенький (всего 168 см) и худенький. Они не учли, что низкий рост не всегда недостаток, жилистость они приняли за худобу, а вся та злоба и агрессия, которой не было больше выхода через спорт, не давала мне остановиться несмотря ни на что. Каждый раз я представлял, что избиваю тех, кто избил меня тогда. Тех, кто отобрал у меня всё, что я любил и к чему стремился. Драться для меня стало самоцелью, спровоцировать меня могла любая мелочь, и очень быстро я обзавёлся репутацией человека, которого лучше не трогать. Меня боялись, меня уважали.
Наступил сентябрь, и начался последний год школы. Учиться я стал на "отъебись", прогуливал что можно и что нельзя. Одевался я исключительно в скиновском стиле. Несколько раз подрался в школе. Стал частым гостем у завуча и директрисы. Мать поделать ничего не могла. Пыталась уговорить меня вернуться в плавание, но безрезультатно. Я продолжал тусить со скинами, бухать, курить план, драться и ебаться. Короче говоря - пошёл по наклонной.
Более-менее меня притормозило лишь к Новому году, который я, как и предыдущий, провёл в больнице. Но на этот раз пациентом был не я, а моя мать. Я всё-таки довёл её до инфаркта, за что мне и по сей день жутко стыдно. Я подтянул учёбу, сдал экзамены с весьма хорошим результатом, поступил в хороший ВУЗ на бюджет, но скиновскую компанию всё же не бросил. С пьянством и блядством я попустился, но вот от потасовок отказаться никак не мог.
Идеология меня не особенно интересовала, я скорее подыгрывал скинам, чем истинно верил во все их лозунги. Кое-что, безусловно, оседало в мозгу, но это было лишь поначалу. Я прочёл весь необходимый минимум и даже сверх того. Мог поддержать беседу на любую тематику, некоторых даже мог поставить в тупик противоречиями. Но до конца я во всё это не верил, хотя и пытался себя убедить в этом, сам не знаю зачем.
Первый курс прошёл без особых событий. Я был распиздяем, но учился хорошо. В какой-то момент я всё-таки вернулся к плаванию, хоть и сменил бассейн и тренера. Мне это далось нелегко - сожаления о загубленной спортивной карьере никак не давали мне покоя. Но свою компанию я так и не бросил.
Начался второй курс, и вот тут-то всё и закрутилось.
Появление новичка в нашей группе стало для меня неожиданностью. Наш новенький оказался евреем. Я не знаю, о чём думали его родители, когда выбирали ему имя, но более нелепого сочетания я не встречал - Игнат Либерман. И это меня просто взбесило! Как он может носить чисто русское имя?! Да к тому же обладать такой красивой внешностью: высокий, стройный, густые чёрные волосы, большие чёрные глаза в обрамлении длинных пушистых ресниц, тонкий нос и полные губы. При виде его на ум приходило слово "породистый". Да и в целом какая-то не очень еврейская внешность у него была. Все девицы в нашей группе определённо "потекли" и смотрели на него томными глазами.
Как потом выяснилось, он напортачил что-то с документами при поступлении, оказался на заочке, но умудрился выиграть какую-то олимпиаду, и его перевели на дневное, на освободившееся бюджетное место одного из отчисленных из нашей группы.
Первй парой у нас были лабы по физике, а поскольку нас делили на группы по списку, мы оказались вместе - моя фамилия шла следом за его. Он неловко мялся около стола, а потом уселся напротив меня. Он смущённо улыбнулся мне, а я показал ему средний палец и пересел ближе к окну. До конца дня я его игнорировал и избегал, а когда все пошли отмечать начало нового учебного года, я под каким-то предлогом отмазался и ушёл к скинам - руки просто чесались набить кому-то морду. Домой я пришёл пьяный в дым и с разбитой губой, благо мама была на сутках (она хирург).
Утром я проснулся со знатным похмельем. К счастью, была суббота и никуда идти не надо было. Голова агонизировала, и никакими таблетками успокоить её не удавалось. Я решил опохмелиться и нетвёрдой походкой отправился за пивом. Оно было тёплое и противное, но уже после первых нескольких глотков я почувствовал, что в голове проясняется. Мои мысли начали возвращаться к моему новому одногруппнику.
Я всё никак не мог выкинуть из головы его смущённую улыбку. Я злился. Но не на то, что у меня появился конкурент - ведь до сих пор именно я был объектом девичьих грёз на нашем, и не только, потоке. И даже не на то, что он еврей с русским именем. Я злился на то, что, несмотря на всё это, он мне нравился. Я злился на то, что я, как и вся женская половина, "потёк". Я его хотел, и это меня бесило. Никогда раньше у меня ничего подобного не было. Я перетрахал десятки баб, возможно, даже сотню. В бассейне я видел кучу красивых голых парней, но ни один из них не вызвал у меня подобных мыслей. Я даже однажды целовался с одним приятелем, но лишь потому, что девчонка была согласна на секс втроём только при условии, что мы с ним будем "исполнять" друг с другом. Ничего особенного я тогда не почувствовал, влечения к нему не было совершенно никакого, причём взаимно. Кроме парочки поцелуев, у нас с ним ничего и не было-то.
Этим вечером я снова напился. Домой не пошёл, сказал матери, что заночую у друга, а сам остался в подвале, в котором у нас был скиновский штаб. Вырубился я только под утро, за окном уже светало, и все разошлись. В гордом одиночестве я уснул прямо на полу.
До понедельника я оклемался. Новенького я по возможности избегал, да и он обходил меня стороной - я хоть давно уже и не одевался как скин, но по случаю обвешался символикой. Неделя шла достаточно спокойно, пока не настало время физкультуры. Когда я впервые увидел его в одних трусах, то невольно уставился на них, и он это заметил. А вот я заметил, что он заметил, слишком поздно. К счастью, я только начал твердеть - в голове моментально начали носиться похотливые мыслишки. К тому же я всё ещё был в штанах, и я почти уверен, что видно ничего не было. А когда я заметил спокойный, изучающий взгляд его чёрных глаз, это подействовало на меня лучше любого холодного душа. Я отвернулся и продолжил переодеваться. Никто из нас не сказал ни слова. С тех пор я старался быть от него как можно дальше, приходить и уходить последним. Избегать и игнорировать его я не мог лишь на лабах.
Однажды в начале ноября я проводил вечер в привычной компании скинов, но разругался со всеми (не помню уже, по какой причине), психанул и свалил. Домой идти не хотелось, поэтому я взял пива и устроился в сквере на лавочке. Как обычно, стоило мне остаться одному хоть на 5 минут, мысли неизбежно привели меня к тому же - к Игнату. Вот уже два месяца я самозабвенно дрочил лишь на его светлый образ. Я даже умудрился втихую сделать несколько довольно фапательных снимков на телефон.
- Тут не занято? - прозвучал голос слева от меня.
Каково же было моё удивление, когда я увидел, что голос принадлежал объекту моих размышлений. Сказать, что я растерялся, - не сказать ничего. Я лишь смог отрицательно покачать головой. Игнат плюхнулся рядом со мной, откинулся на спинку скамьи и сделал долгий глоток из банки, которую держал в руке. Я же сидел рядом, как парализованный.
- У тебя курить есть? А то у меня закончились, - спросил он меня.
Я не глядя протянул ему пачку и закурил сам. Курили мы в полной тишине, он периодически на меня посматривал. Я же уставился прямо перед собой. Сердце моё грозилось выскочить из груди, в ушах стучало.
- Скажи, я тебе настолько противен, потому что я еврей? Или есть какие-то более объективные причины?
Я продолжал сидеть, будто больной столбняком. Он толкнул меня в плечо:
- Ты хоть можешь на меня посмотреть, я ведь с тобой разговариваю!
Я повернулся, и то, что я увидел, совершенно выбило меня из колеи, - он плакал, хотя по голосу это было незаметно.
- Везде, где бы я ни оказался, найдутся такие, как ты. Вам ведь всем плевать на то, что за человек перед вами... Я не человек, со мной можно делать всё, что вам хочется, и всем наплевать на это! Можно обзывать меня, унижать, оскорблять, избивать! Вот что я тебе сделал? Не так хожу? Не так дышу?
Вся эта тирада сопровождалась его толчками то в моё плечо, то в грудь. Я наконец вышел из ступора:
- Хули ты до меня доебался? Я что, трогал тебя? Или ты спецом нарываешься?
- Я знаю, что это был ты. Если не лично, то это было сделано по твоей наводке!
- Чё за ахинея? Ты о чём вообще?
- Не надо вот только строить из себя невинность! Это ты или кто-то из твоей банды напал вчера на меня в подъезде!
- Ты что, совсем охренел?! Да я знать не знаю, где ты живёшь!
- Это был ты, больше некому.
- Слушай сюда, и слушай внимательно: мне нет до тебя никакого дела. Я тебя и пальцем не трогал! И у меня есть более интересные занятия, чем тратить на тебя время.
- Это какие же? Нажираться и устраивать дебоши?
- О, я смотрю, ты прям всё обо мне знаешь! - я был зол не на шутку; я стоял над ним, и кулаки уже чесались. - Уматывай отсюда, умник, иначе сейчас начнётся пьяный дебош...
Он смотрел на меня снизу вверх своими влажными чёрными глазами. Было что-то беззащитное в его взгляде, и моя злость даже начала понемногу отступать. А потом он резко бросился вперёд. Я не успел отойти, и мы повалились на землю.
Дракой это трудно было назвать, скорее подойдёт слово "возня". Какое-то время мы катались по земле, пока мне не удалось вывернуться и усесться на него сверху. Я пригвоздил его к земле: руки зажаты вдоль тела, ноги прижаты моими, сам же я сидел на его бёдрах. После нескольких безрезультатных попыток вырваться он, наконец, затих. Лицо его было искажено бессильной злобой.
- Успокоился? Если я тебя отпущу, ты не сделаешь ничего глупого? Потому что я тебя уложу. Я этого не хочу, но если ты меня вынудишь - я это сделаю.
Игнат смотрел на меня молча и злобно. Я решил не рисковать.
- Мне плевать, веришь ты мне или нет. Если бы я хотел тебя избить, то не стал бы это делать исподтишка. И подговаривать мне никого не надо, я и в одиночку вполне способен с тобой справиться, в чём мы только что убедились. Сделай себе одолжение - иди домой. И оставь меня в покое.
Я встал и отправился обратно к лавочке, открыл последнюю бутылку пива и закурил. В скором времени ко мне присоединился Игнат. Он вопросительно взглянул на сигареты, я кивнул и пододвинул пачку ближе к нему. Он глубоко затянулся и выдохнул:
- Ладно, я тебе верю.
- Вот спасибо! Я уже говорил - мне плевать. Докуривай и отваливай.
- Это ты из-за спорта такой? Из-за того, что пришлось бросить?
Меня будто холодной водой окатили. Поутихшая было злость начала возвращаться:
- Слушай ты, психотерапевт-самоучка, иди-ка ты отсюда подобру-поздорову. Откуда ты вообще об этом знаешь?
- Значит угадал. Я слышал, что ты очень изменился, что ты раньше совсем другой был.
- А тебя это каким боком касается?
- Да так, просто интересно...
- Ну, я думаю, ты в курсе, что с любопытной Варварой случилось... И вообще, какого хрена ты обо мне выспрашиваешь?
- Да я и не выспрашивал, просто я с твоим тренером бывшим знаком... Хочешь ещё пива?
От такой резкой перемены темы я даже как-то растерялся. С одной стороны, мне очень не хотелось, чтобы он на самом деле куда-то уходил. Но с другой стороны, я совершенно не знал, как себя с ним вести, и боялся, что могу сделать какую-нибудь глупость, особенно если ещё выпью.
Честно признаться, вся эта возня в кустах - я верхом на нём - меня малость завела. Вопреки всей моей злости, а может, и благодаря ей, я чувствовал, что возбуждение только усиливалось. Все эти месяцы фантазий и самозабвенного дроча давали о себе знать. К тому же последний раз я трахался ещё в августе. Единственная с того времени попытка провалилась с треском - как я ни пытался, в голову постоянно лез Игнат, и у меня так и не встал. Тогда я просто притворился более пьяным, чем был на самом деле, и дальнейших попыток переспать с девушками не предпринимал.
- Ну так что, я сгоняю? - голос Игната вывел меня из ступора.
Я кивнул. Он поднялся и бросил уже на ходу:
- Я быстро, никуда не уходи.
Я остался один. Я знал, что нужно уматывать, пока он не вернулся, но не мог себя заставить это сделать. Сперма била в голову, здравый смысл нервно курил в сторонке, и я продолжал сидеть на месте. В голове роилась куча вопросов. Я понимал, зачем он пришёл, я не понимал, почему он остался. Действительно ли речь обо мне зашла случайно, или же он намеренно мной интересовался? И если последнее, то с какой целью? Чтобы оценить, какую угрозу я для него представляю? Или же я ему нравлюсь? Да нет, не похож он на того, кто мог бы заинтересоваться другим парнем. К тому же бабы должны вешаться на него пачками. С какой стати ему интересоваться мелким дрищавым скинхедом, кроме как противником? Ну а вдруг на физ-ре он всё понял? Он ведь тоже на меня пялился и никому ничего не сказал. А вдруг он принял мой взгляд за проявление агрессии? Вдруг он подумал, что я примеряюсь, кто кого уложит?
Голова шла кругом. Видимо, я слишком ушёл в себя - Игнат уже сидел рядом и протягивал мне бутылку:
- Я боялся, что ты уйдёшь.
- Слушай, чего ты от меня хочешь? Я думал, мы всё прояснили.
- Я тут подумал - может, у тебя вся эта история с "белым братством" ещё не очень далеко зашла, и если ты увидишь, что мы не такие уж и разные, ты поймёшь, что я тоже живой человек, у меня тоже есть мысли, желания, устремления. Может, тогда мне не нужно будет постоянно находиться в ожидании, когда же ты наконец сорвёшься и нападёшь на меня. Может, мы...
- Я уже говорил - мне нет до тебя совершенно никакого дела, - перебил его я.
- А может, я хочу, чтобы тебе было до меня дело... - он сказал это тихо, потупившись в землю.
Я замер. Я не знал, что именно он хотел этим сказать, но я не мог позволить надежде заронить в душу зерно:
- Это ещё что значит?!
- Ничего... - он всё ещё смотрел на свои ноги. - Я просто подумал, что мы могли бы быть друзьями. Мы не такие уж и разные, если хотя бы половина из того, что о тебе говорят, - правда.
Я не знал, что ему ответить. Какое-то время мы просто молча сидели и пили пиво. Меня это просто сводило с ума: вот он, только руку протяни. Я боялся шевелиться, в голове стучало.
Игнат расстегнул свою куртку и задрал водолазку, обнажая бледный живот, который моментально покрылся гусиной кожей на ноябрьском ветру:
- Я хочу показать тебе что-то, - с этими словами он повернулся ко мне спиной, открывая моему взору лоскут марли, закреплённый на коже лейкопластырем. - Отклеивай, я не дотянусь.
Негнущимися пальцами я долго пытался подцепить уголок, и наконец он поддался. То, что открылось моему взору, слегка меня шокировало: в районе правой почки, вся в зелёнке, с периодическими швами, на меня смотрела свастика, из которой местами сочилась кровь (я так думаю, что это благодаря нашей недавней стычке). Я смотрел на всё это, как заворожённый.
- Тот, кто на меня напал, явно хотел оставить сувенир на память. Пришлось даже в больницу ехать, швы накладывать. Заклеивай обратно - холодно.
Руки меня плохо слушались, но я кое-как справился:
- Если это кто-то из наших, то я узнаю. Если не из наших, то это займёт больше времени, но я всё равно узнаю.
- Спасибо.
Вновь повисла тишина, каждый думал о своём. Мне хотелось вернуться в подвал и набить морду всякому, кто попадётся мне на пути, но я понимал, что так я ничего не узнаю, к тому же действовать надо было осторожно.
Наконец Игнат прервал молчание:
- Расскажешь, как ты до жизни такой докатился?
Я сам от себя не ожидал, но начал рассказывать всё. Каким я был, что со мной случилось, как я проходил через выздоровление, как порвал со спортом, как связался со скинами. Я всё говорил и говорил. Я понял, что это первый человек, с которым я вообще на эту тему разговариваю. Даже с матерью эта тема была табу, хотя мы свободно общались абсолютно на разные темы. Я понимал, что нужно остановить словесный понос, но продолжал говорить. У меня сложилось впечатление, что язык у меня работал отдельно от мозга:
- ... а потом ещё и ты в группе нарисовался, и я... - я понял, что ляпнул лишнее, но замолчал слишком поздно.
- А! Я так и знал, что было что-то. Всё-таки не так уж тебе и наплевать было... Я прям почувствовал, как между нами искра проскочила, когда ты меня послал на первой паре, - я не мог поверить, но он рассмеялся.
Я ничего не мог с собой поделать, я начал смеяться вместе с ним.
Когда приступ смеха прошёл, неожиданно для самого себя я пригласил его домой, сославшись на то, что мать в ночную, а на улице бухать холодно. Неожиданно для меня он согласился и, прежде чем я смог бы передумать, позвонил домой, сказав, что сегодня не вернётся. Я пытался не подать виду, но на самом деле волновался, как девственница в первую брачную ночь. Я понимал, что ничего между нами, скорее всего, не будет - ни сегодня, ни когда-либо ещё. Но надежда уже показала свою уродливую голову, иначе зачем он сказал родным, что "сегодня не вернётся"?..
Мы затарились пивом недалеко от моего дома. Устроившись на моей кухне, мы несколько часов трепались обо всём и ни о чём. Он рассказал, что мой бывший тренер - старый друг его семьи и что меня он узнал на какой-то групповой фотке из универа. Значит специально он мной не интересовался. Также я узнал, что у него были сложные отношения с родителями. Отец был вечно занят бизнесом, семья для него была скорее аксессуаром. Мать делала вид, что не замечает измен, безумно любила отца и прямо-таки возвела вокруг него целый "культ личности". На всех остальных, включая сыновей, ей было практически наплевать. Брат был на три года старше и свалил из дома, как только ему исполнилось 18. Он никогда не боялся называть вещи своими именами, всегда говорил родителям и их друзьям всё, что о них думает, чем заслужил вечную анафему и отлучение от семьи. Игнат втайне от родителей общался с братом и считал его своим лучшим другом.
Мы хмелели всё больше и больше. И чем сильнее я пьянел, тем чаще ловил себя на том, что не имею ни малейшего понятия, о чём, собственно, ведётся разговор. Вместо того, чтобы слушать, я просто на него пялился, раздевая парня глазами. Вспоминал, как он выглядел в раздевалке, как выглядела его кожа, покрытая пупырышками, всего пару часов назад. Как мои пальцы скользили по его спине, приглаживая пластырь... Пришло время сворачивать лавочку, пока у меня осталась ещё хоть капля самообладания, иначе я рисковал опростоволоситься по полной программе. Игнат особо не сопротивлялся.
Я постелил ему на диване, а сам удалился к себе в комнату. Сон не шёл, меня мучила такая его близость и, вместе с тем, недосягаемость. Член стоял колом. Никогда у меня не было тяги к подглядыванию, но тогда я не смог устоять. Я стоял в темноте около открытой двери комнаты, в которой спал объект моих фантазий, и пытался не шуметь. Видно почти ничего не было, лишь одна нога, выбившаяся из-под одеяла, но мне и этого было достаточно. В тот момент я себя чувствовал жутким извращенцем, но остановиться не мог - я дрочил, как в трансе. Когда я уже был на пике, одеяло зашевелилось и Игнат стал выбираться из постели. В панике я кинулся обратно в комнату, но у самой двери меня застиг сонный голос:
- А ты чего не спишь? Тоже в туалет? За мной будешь.
Я что-то промычал в ответ и потащился за ним следом. Стояк, как назло, не падал, и трусы его совершенно не скрывали. Руками прикрываться было бессмысленно - только больше привлекать внимание к проблеме. Стоит упомянуть, что член у меня подрос с шестнадцати до двадцати одного сантиметра. Так что спрятать его не представлялось возможным. Я решил переждать на кухне, а потом, не вызывая подозрений, додрочить в туалете.
Я умылся водой из-под крана, услышал звук слива, а затем и хлопнувшей двери. Решив, что горизонт чист, я выскочил из кухни и врезался прямиком в Игната. Я отшатнулся назад и чуть не потерял равновесие, но он поймал меня за руку.
- Фигасе! - уставился он на мой стояк.
Я пулей метнулся к туалету, сгорая от стыда. О додрочить речь уже не шла, хотелось лишь дождаться момента, когда можно будет спокойно ретироваться к себе в комнату. Я затаился и слушал: сначала звук бегущей из крана воды, затем шаги и, наконец, скрип дивана. На всякий случай я выждал ещё пару минут и крадучись вышел из туалета. Всё было тихо. Я быстро проскочил мимо открытой двери, за которой был Игнат.
Уже через несколько мгновений я лежал в своей постели, пытаясь себя убедить в том, что ничего страшного не случилось: мало ли на что у меня мог встать, я вроде ничем не мог выдать своей обсессии, не похоже было, чтобы он понял, что я делал в коридоре. С этими тревожными мыслями я вскоре уснул.
Проснулся я раньше будильника, но какое-то время не мог заставить себя встать. Я с ужасом ждал момента, когда мне придётся встретиться лицом к лицу с Игнатом. Я проклинал себя за то, что притащил его домой. Я ведь явно не той головой думал...
До будильника оставалось ещё полчаса, до прихода матери - полтора. Я надеялся, что мы успеем уйти до того, как она вернётся, и мне не придётся объяснять, кто есть кто. Я никого раньше домой не приводил: ни друзей, ни подруг. Так что это было своего рода событием, которое не могло бы пройти незамеченным. Я знал, что при Игнате она ничего не скажет, но мне потом придётся отвечать на целую кучу вопросов, чего мне делать совершенно не хотелось. Ей я врать никогда не мог, а скрыть от неё что-либо было непросто. Она и так уже заметила, что со мной что-то не так. Пыталась выяснить, в чём дело, но особенно не давила, зная, что рано или поздно я сам всё ей расскажу.
Погружённый во всякие мрачные раздумья, я отправился в душ. Холодные струи произвели желаемый эффект, я почувствовал себя значительно лучше и даже немного успокоился. Обернувшись полотенцем, я зашагал обратно в комнату, когда услышал за спиной голос:
- Выдашь полотенце? Я бы тоже не прочь в душ сгонять.
Игнат стоял в дверях, потирая глаза. Красивое тонкое тело с довольно рельефной грудью, плоский живот, стройные длинные ноги. В голове у меня стучало. Я подумал, а что будет, если я сниму с себя полотенце и брошу им в него. Как он отреагирует на моё голое тело?
- Тебе разве можно мочить повязку? - спросил я, отгоняя пошлые мысли подальше.
- Вот чёрт, я как-то не подумал, - он повернулся ко мне спиной, пытаясь взглянуть на квадрат марли, на котором выступали пятна.
- Сейчас что-нибудь придумаем, - с этими словами я потащил его на кухню. - У тебя кровь сочится, повязку всё равно сменить надо.
Я принёс аптечку и стал выкладывать её содержимое на стол в поисках того, что было нужно. Усадив парня на табурет, я отлепил от тела старую повязку и стал изучать шрам. Швы были на месте, что радовало, но кое-где всё же проступала кровь и сукровица. Я обработал порез перекисью водорода и выбрал подходящий по размеру кусок пластыря с антисептической прокладкой, способный закрыть рану целиком. Недостатка в лекарствах и перевязочных материалах в нашем доме никогда не было.
- С этим можно спокойно мыться, хотя от принятия долгих ванн я бы пока воздержался. Сейчас полотенце принесу. В тумбочке под раковиной есть новые станки, если нужно. В общем - не стесняйся.
Пока Игнат мылся, я успел одеться, убрать его постель, сложить диван и соорудить завтрак. Я всё думал, как бы мне от него ненавязчиво избавиться. Идея с дружбой была не так уж хороша. Мне непросто было отделаться от мыслей о нём, даже когда его не было рядом. Находясь же в непосредственной от него близости, я понимал, что это лишь вопрос времени, когда я сделаю какую-нибудь глупость или ляпну что-нибудь. Фантазии фантазиями, но я не был уверен в том, что даже если он даст мне зелёный свет (что было крайне маловероятно), я действительно смогу пойти до конца. Да, мне хотелось его целовать, трогать, ласкать. Чёрт, мне даже было любопытно, каков его член на вкус. Но смог бы я на самом деле всё это воплотить наяву - я сомневался. Но и оставить всё как есть я тоже не мог. Я чувствовал себя собакой, которая гонится за машиной, но не имеет ни малейшего представления о том, что же с ней делать, когда догонит.
Чайник уже закипел, я колебался: спросить его, что именно и как он пьёт по утрам, или же сказать, что у нас самообслуживание. В конце концов решил в пользу первого.
Я постучал в дверь ванной:
- Ты чай или кофе пьёшь?
- Кофе. Чёрный, без сахара. Если есть, то с лимоном.
Я невольно скривился, звучало это как знатная гадость. Ну, хозяин - барин. Лично я вообще не мог пить ни чай, ни кофе без сахара, причём мой минимум - четыре ложки.
К тому времени, как кофе был готов, полностью одетый, но какой-то взъерошенный на кухне появился Игнат. Я бы предпочёл, чтобы он продолжал рассекать по квартире в одних трусах.
- Мне сегодня нужно в универ пораньше, - начал я врать, - так что ты вполне успеешь домой заехать, если хочешь...
- Не-е-е, мне там делать нечего, - ответил он с набитым ртом, - я лучше тебе компанию составлю.
Что ж, попытка не удалась, но послать его открытым текстом я не смог.
- Как хочешь, но я буду мотаться туда-сюда, пообщаться всё равно не получится.
На это он лишь неопределённо пожал плечами.
Остаток завтрака прошёл в тишине. Я справился быстрее и, побросав грязную посуду в раковину, ретировался к себе в комнату. На сборы мне много времени не потребовалось, но покидать своё убежище мне не хотелось. Когда я наконец-то вышел, Игнат ждал меня в коридоре, одетый, обутый и готовый идти. До прихода матери оставалось ещё около двадцати минут, но рисковать не хотелось.
Расслабился я только в автобусе на полпути к университету. Мы трепались об учёбе, Игнат рассказывал о том, как сдавал академразницу, всякие забавные истории с заочки. Мне с ним было легко, весело и интересно.
По инерции я первым делом направился к беседке (так мы прозвали курилку возле лабораторного корпуса), взяв по дороге кофе. Так у меня начиналось практически каждое утро в универе. Уходить на самом деле не хотелось, но отступать от собственной истории было бы подозрительно. После перекура я скрылся в здании университета, сказав Игнату, чтобы подождал меня здесь, если я успею освободиться до начала пар.
Я бесцельно слонялся по коридорам какое-то время, думая о том, как мне поступить дальше. Игнат обладал каким-то гипнотическим на меня действием. Я даже всерьёз задумался, а не влюбился ли я часом. В конце концов я подумал: "Будь, что будет", - и решил плыть по течению.
Вернувшись в беседку, того, кто был мне нужен, я не увидел. Когда я докуривал уже вторую сигарету, мой взгляд упал на крыльцо здания, и я замёрз. Игнат держал за плечи какую-то стройную высокую блондинку и что-то говорил ей на ухо. Затем, порывшись в сумке, он что-то ей протянул, но расстояние и ракурс не позволяли рассмотреть, что именно. Они обменялись ещё парой фраз, обнялись, и он поцеловал её в щеку.
Зеленоглазое чудовище впилось в меня своими когтями. Боже, только этого мне не хватало - теперь я его ещё и ревновал! В голове застучало, руки непроизвольно сомкнулись в кулаки.
Девица скрылась в здании, а Игнат направился в мою сторону. Надо было срочно взять себя в руки, но самообладание никогда не было моей сильной чертой. Я нащупал в кармане ключи и с силой сжал их. Физическая боль немного меня отрезвила.
- Красивая у тебя девушка, - решил я прощупать почву.
- Кто, Настя? - он рассмеялся. - Она не моя девушка.
Похоже, я не смог скрыть облегчения, но Игнат воспринял это по-своему:
- Могу познакомить, если так понравилась.
Я пожал плечами, не зная, что ответить. Всё, что я смог из себя выдавить, было унылое:
- Думаешь, она согласна на секс без обязательств? С серьёзными отношениями у меня не судьба.
- Ну, рано или поздно найдётся та, что сможет тебя захомутать.
- Сомневаюсь, я под это дело не заточен. Не люблю усложнять. И вообще, чего ты ко мне пристал?
- У-у-у, похоже, я наступил на больную мозоль. Ты вообще-то сам тему поднял, я лишь помочь хотел, так что не надо перекладывать с больной головы на здоровую!
Что-то разговор пошёл явно куда-то не туда. Я чувствовал, что сам себя загнал в угол. Не зная, что сказать, я молча курил.
- Я вот тоже холостякую, - начал Игнат. - Расстался с девушкой этим летом. Мы несколько лет встречались. Я бы не сказал, что это была пламенная любовь, но какие-то чувства, определённо, были. Мои родители её одобряли, уже это должно было меня насторожить. В общем, после школы она поступила в медицинский. Студенческая жизнь, новые друзья... Мы стали проводить всё меньше и меньше времени вместе. Не знаю, когда именно она начала мне изменять, но к тому времени, как я обо всём узнал, её перетрахало пол-универа. Самое смешное, что я даже не расстроился. Для меня эта новость стала облегчением.
- С твоей внешностью долго холостяковать тебе не придётся.
Его глаза с интересом на меня уставились. Я, не выдержав его взгляда, отвернулся.
- В смысле, тебе не должно составить труда склеить кого-нибудь, - тут я пожалел, что вообще открыл рот. - Ладно, проехали...
Какое-то время мы молчали. Чтобы хоть как-то себя занять, я снова закурил. Я пытался уменьшить количество выкуриваемых сигарет, как-никак, это не очень хорошо сказывалось на плаванье - начинала появляться одышка уже после трёхсот метров. Но, похоже, пока я находился в обществе Игната, осуществить это намерение у меня шансов не было. Он заставлял меня нервничать.
- Ты что сегодня после пар делаешь? - нарушил тишину господин Либерман. - Может, посидим где-нибудь?
- Сегодня не могу. Тренировка.
Курилка стала наполняться людьми - значит скоро начнётся пара. Мы пошли на занятия. К моему облегчению, сесть рядом со мной или общаться больше обычного Игнат не пытался. До конца дня мы почти не разговаривали, а с последней лекции я ушёл.
Три часа интенсивной тренировки подействовали на меня просто волшебно. Голова совершенно отключилась, и, несмотря на лёгкую физическую усталость, чувствовал я себя намного лучше.
Домой я пришёл голодный, как собака. Побросав вещи в коридоре, я рысью метнулся к холодильнику. Услышав меня, на кухне появилась мама. Пока я ел, она, как всегда, щебетала о работе. Когда я мыл за собой посуду, она, как бы между прочим, спросила:
- У нас вчера были гости?
Сердце у меня упало куда-то в район пяток, зато желудок поднялся к горлу. Я понимал, что либо сам оставил какие-то улики, либо кто-то из соседей доложил, что нас видел. Последнее было маловероятно, мама почти ни с кем из обитателей нашего дома не общалась. Я судорожно пытался понять, на чём я прокололся. Все пустые бутылки и постельное бельё я спрятал в своей комнате, зная, что мать туда не зайдёт. И тут меня осенило - посуда. Штирлиц никогда ещё не был так близок к провалу...
Первым порывом было врать. Но ничего из того, что приходило мне в голову, не звучало убедительно. Потом я подумал, что врать-то незачем. Ничего такого, собственно, не случилось. Ну посидели с одногруппником, ну пива выпили, ну остался он ночевать - что в этом такого? В конце концов, я уже не маленький.
Когда я озвучил свои мысли, прозвучало всё равно неубедительно и как-то даже немного агрессивно. Тема на этом была закрыта, но я слишком хорошо знал свою мать, чтобы поверить в то, что на этом всё и закончится.
От былого хорошего настроения не осталось и следа. Сказав, что буду поздно, я ушёл к своим скинам. Во-первых, мне было просто необходимо уйти подальше от дома. Во-вторых, очень хотелось выяснить, кто же оставил Игнату сувенир на теле, а вечер пятницы был идеальным для этой цели. Ну а в-третьих, я хотел начистить ублюдку рожу. Я лишь надеялся на то, что это будет кто-то не из моей тусы.
В подвале было, как обычно, людно и шумно. Я знал, в каком примерно районе жил Игнат, поэтому начал с тех, кто жил примерно в тех же краях. После часа безуспешных расспросов я начал расспрашивать всех подряд и, наконец, узнал что-то полезное. Прошёл слух, что появился у нас один больно ретивый новенький, пытающийся заработать себе авторитет. Никто его серьёзно не воспринимал, ибо был субъект, мягко говоря, не слишком обременён интеллектом. Ну а некоторые, включая меня, даже и не подозревали о его существовании. Как раз вчера он пытался привлечь к себе внимание всякими россказнями о том, как он отомстил одному парню за то, что тот посмел трахнуть русскую девчонку, с которой он сейчас встречался. История, которую он рассказал, была очень похожа на ту, что меня интересовала. Сколько ещё ушлёпков могли изуродовать кого-либо в тот же промежуток времени?
Где он жил, никто не знал - в основном, потому, что никому это не было интересно. Сегодня он ещё не появлялся, но до сих пор не пропустил ни одного дня тусы. Что ж, оставалось ждать.
Вечер проходил как всегда: кто-то напился, кто-то подрался, кто-то орал песни, а кто-то зажимался по углам. Некоторые приходили, некоторые уходили, но в целом толпа понемногу рассасывалась. Я сидел за столом со старым костяком: нас осталось лишь восемь от оригинального состава. Кроме них, я хорошо общался лишь с пятью, но и они были в движе больше года. Остальные были мне глубоко безразличны, я даже не знал их имён.
Ко мне подошёл один из "безымянных", с которым я общался ранее, и указал на парня, устраивающегося на диване около входа. Выглядел тот, скажем честно, внушительно: где-то метр девяносто, накачанный. При этом его лицо выглядело нелепо младенческим, хотя я и не думал, что он был младше меня. Он казался неповоротливым, но я знал по опыту, настолько обманчивой может быть внешность. В драке я его никогда не видел, но почему-то мне казалось, что я смогу его вырубить, несмотря на разницу в росте и весовых категориях. Как говорится: "Чем больше шкаф, тем громче падать".
- Выйдем? Разговор есть, - сказал я "шкафу" и, не дожидаясь ответа, двинул на улицу.
Мы вышли во двор. Людей вокруг не было, что меня более чем устраивало.
- Я слышал о том, что ты сделал пару дней назад.
- Он сам нарвался, нехуй соваться к русским бабам, - просиял "шкаф". - Это он запомнит надолго!
- Зачем ты на нём свастику вырезал? Ты понимаешь, чем это чревато, если он пойдёт к ментам? К кому они пойдут в первую очередь, увидев нашу символику?
На его лице отразилась работа мысли, и, судя по его гримасе, подобная деятельность не была для него привычной.
- Он меня не видел, им не к чему докопаться, - неуверенно выдавил из себя "шкаф".
- Зато мне есть к чему... Ты бы сначала поинтересовался, кто он такой и с кем он знаком...
- Ты что, с ним дружбу водишь? - его лицо исказила злобно-брезгливая гримаса.
- Какой ты догадливый! - я начал не на шутку злиться, и это было хорошо. - Я тебе вот что скажу: он к ментам решил не ходить, но я вполне могу убедить его это сделать. А теперь я знаю, кого именно им нужно искать. Советую тебе свалить отсюда подальше и никогда больше здесь не появляться. А если ты снова к нему приблизишься или с ним что-либо случится, я буду знать, кто мне нужен, и я приду за тобой. Может, я тоже тебе сувенир на память оставлю...
- Я всем расскажу о том, что ты с ним спутался. Посмотрим тогда, как ты запоёшь! Тебя свои же уроют!
- Вперёд! Давай прям сейчас всех позовём! Я здесь о-о-о-очень давно, меня тут каждая собака знает. А ты кто такой? Никто даже не в курсе, как тебя зовут!
- Ты думаешь, я тебя боюсь? Что ты мне сделаешь? Я тебя одной левой урою!
Вот оно! Именно то, чего я и ждал, - вызов.
- Посмотрим... - сказал я, зажимая в кулаке зажигалку и отбрасывая в сторону куртку.
Краем глаза я заметил движение у входа в наш подвал - значит скоро соберутся зрители. Меня это волновало меньше всего.
"Шкаф" двинулся мне навстречу, замахиваясь правой. Я легко ушёл от его удара, пройдя под рукой и нанеся удар ему в живот. Всё-таки он был таким же неповоротливым, каким казался. Он размахивал своими ручищами, как мельница, все движения были скучные и предсказуемые, было не похоже, что он часто бывал в драках. Мне удавалось уворачиваться от его ударов и наносить свои - в основном, в живот и бока. Продолжаться так могло ещё долго, но мне всё это уже начинало надоедать. Поскольку он был значительно выше меня, ударить его в челюсть достаточно сильно, чтобы вырубить, я не мог. Мне нужно было завалить его на землю. Первая попытка успехом не увенчалась. Сам виноват - по коленям бить не хотелось, а подсечка вышла криво, в результате чего я схлопотал довольно сильный удар в бок. Вторая попытка оказалась более удачной: мне удалось ударить его под дых, а когда он согнулся, зарядить локтем в переносицу. Хруст ломающегося носа отчётливо прозвучал в окружавшей нас тишине.
Я не ошибся насчёт зрителей - за нами наблюдало около дюжины скинов с подружками, столпившихся около входа в подвал. Никто ничего не говорил, но и не расходился, видимо, в надежде на продолжение шоу. "Шкаф" кряхтел на земле, но попыток подняться не предпринимал. Я надел куртку и присел рядом с ним.
- Ты съебёшься отсюда нахуй и никогда больше не вернёшься, понял? - решил я повторить ещё раз, для "особо понятливых". - Моего друга ты оставишь в покое. Не дай бог с ним что-то случится: его ограбят, побьют или собьёт машина - ответишь за это ты. Не нужно заблуждаться на мой счёт. Если я захочу (а я захочу), я тебя из-под земли достану. Кивни, если веришь.
Он кивнул.
Я поднялся и отвернулся, чтобы уйти, когда "шкаф" схватил меня за щиколотку и потянул на себя, пытаясь сбить с ног. Я обернулся и увидел, что в свободной руке у него что-то блеснуло. Я без особого труда высвободил свою ногу и выбил у него нож. Похоже, до него так и не дошло... Для профилактики я ещё раз двинул ему в переносицу.
У меня появилась идея, но одному мне было не справиться.
Сквозь толпу наблюдателей пробился Макс - один из "стариков". Мы с ним были во многом похожи, в особенности касательно мировоззрения. Он, как и я, скорее игрался в "скинхедов", чем действительно верил во всю их пропаганду. Да и прошли мы с ним через многое. На его помощь я всегда мог безоговорочно рассчитывать.
Я махнул ему рукой, и вскоре он уже стоял рядом со мной над стонущим "шкафом". Я подобрал с земли его нож. Это был небольшой, но довольно острый перочинный ножик с простой чёрной рукояткой.
- Макс, помоги мне его придержать на месте, - сказал я, переворачивая "шкафа" на живот. - Я тоже хочу оставить сувенир.
Вдвоём нам вполне успешно удалось обездвижить лежащего на животе "шкафа". Какое-то время я сражался с его джинсами, но в конце концов мне удалось оголить его задницу достаточно для исполнения мною задуманного.
- Раз уж ты, по собственному признанию, связался с его подстилкой, может, ты теперь и сам жид? - начал я, выводя ножом на его ягодице смотрящий вверх треугольник. - Будет уместно, если все в дальнейшем будут знать об этом.
Завершил рисунок треугольник, смотрящий вниз. Я взглянул на красную звезду Давида, красующуюся на заднице "шкафа". Резал я не настолько глубоко, чтобы потребовалось накладывать швы, но достаточно для того, чтобы остался шрам.
- А вот это, - постучал я ножом по его щеке, - я оставлю себе. На дооолгую память.
- Отведите это убожество в травмопункт, - сказал Макс двоим около входа. - Пойдём, Стас, расскажешь, что произошло.
Я пытался отмазаться, но Макс был непреклонен. В итоге я всё же дал ему себя увести в подвал. Толпа ввалилась вслед за нами, оживлённо обсуждая случившееся.
Хоть Макс и был в тусе явно не по идеологическим соображениям, но обсуждать только что произошедшее у меня никакого желания не было. Поскольку "проехали" не сработало, пришлось рассказать несколько отцензуренную версию событий, перенеся акцент на безопасность всего нашего движа. К моему облегчению, дальнейших вопросов не последовало.
Остаток вечера я планомерно напивался, попутно отгоняя от себя нетрезвых "фанаток". Домой я добрался лишь под утро и проснулся уже хорошо после обеда. По дому я слонялся, как кентервильское привидение, периодически издавая стоны и гремя цепями. Мать с тревогой на меня посматривала, но с расспросами не приставала.
К шести меня окончательно отпустило. Безумно хотелось увидеть Игната, но телефонами мы не обменялись, а выяснять у одногруппников его номер не хотелось. Единственное, что пришло мне в голову, - вернуться в сквер, где мы с ним встретились позавчера. Надежды было мало, но я решил попробовать. Если ничего не выйдет, тогда выясню у старосты его номер.
Уже через полчаса я сидел на той самой лавочке и потягивал пиво. Время шло, ничего не происходило, и объект моих желаний никак не хотел появляться. Через час я решил, что настало время действовать по плану "Б".
Узнать его номер было просто. Непросто было его набрать.
Когда после первых двух гудков никто не ответил, я уже был готов бросить трубку, проклиная себя за то, что вообще всё это затеял, когда на другом конце послышалось: "Алло?"
- Эм-м-м, это Стас, э-э-э, из твоей группы, - ничего тупее я просто не мог сказать.
- Я узнал, - мне показалось, или это действительно прозвучало довольно холодно?
- У меня для тебя кое-что есть, - сказал я, сжимая в кармане трофейный нож. - Я тут подумал, э-э-э, если ты не очень занят, то можно, эм-м-м, встретиться, выпить по пиву...
В трубке послышались звуки перебранки, затем звук хлопнувшей двери и топот ног по лестнице.
- Ты сейчас где? - резко спросил Игнат.
- В сквере, где ты меня пытался привлечь к ответственности, - как-то не очень удачно пошутил я.
- Я буду минут через 20, - и он повесил трубку.
Появился он даже раньше - через четверть часа. Глаза его неестественно блестели, на щеках выступили багровые пятна. Он был в бешенстве и чертовски красив.
Я молча протянул ему бутылку, он так же молча её принял и в три глотка прикончил. Я протянул ему новую. Вроде он начал успокаиваться.
Я протянул ему нож:
- Это тебе.
- Что это? - он в недоумении на него уставился.
- Нож. А на что это похоже?
- Я вижу, что нож, только мне он зачем? Для самообороны?
- Это трофей. Я решил, что тебе он нужнее.
Он подозрительно на меня посмотрел. Похоже, до него стало доходить.
- Это тот самый? - спросил он наконец.
Я кивнул.
Он толкнул меня в плечо:
- Ну, чего сидишь? Давай рассказывай!
Дважды меня просить не пришлось. Я пересказал события вчерашнего вечера. Игнат слушал, открыв рот. Когда я дошёл до части со звездой Давида, он уже не просто улыбался, а ржал во весь голос.
- Да-а-а, Светка будет в восторге! - сквозь смех выдавил из себя Игнат. - Я, конечно, всего ожидал, но это как-то слишком, даже для неё.
- Я думаю, она хотела, чтобы тебя просто избили, - ответил я. - Идея с карвингом, скорее всего, была инициативой этого олигофрена.
- Писец, - всё ещё посмеиваясь, ответил он. - На жопе! Как ты вообще до такого додумался? Жаль только, что не на более видном месте. Ему, в отличие от меня, на пляжи да в бассейны путь не заказан.
- Ну извините, - я показушно развёл руки в стороны. - Хотелось, как лучше.
- Да ну чего ты, - толкнул он меня в бок. - Я тебя прям расцеловать готов!
- Целуй! - ляпнул я.
Игнат снова заржал.
"Н-да, - разочарованно подумал я, - фокус не удался".
- А у тебя что случилось? Ты какой-то странный по телефону был, - решил я сменить тему.
- Да всё как обычно, - ответил он, заметно помрачнев. - Отец в очередной раз спалился с любовницей, мать в очередной раз грозит ему разводом. Я вообще не вижу смысла в этих разборках, они никогда не разведутся. Через неделю максимум всё будет как раньше. Главный принцип: "Что скажут люди". Заебали. Дома появляться вообще неохота.
- Я бы тебя пригласил остаться, но у меня мать дома.
- У меня есть идея получше, - заговорщически посмотрел он на меня. - Мой брат уехал в Германию, к бабушке с дедушкой, а я за его котом присматриваю. Его ещё недели две точно не будет, так что я пока там поживу. Если хочешь, можешь мне компанию составить.
- В смысле? С тобой две недели жить?
- Не, ну там хата свистит, можно пользоваться, - как-то неуверенно промямлил он.
- Ну, в принципе, можно. В смысле не на все две недели, а так, зависать периодически, - мой собственный ответ тоже прозвучал как-то не очень уверенно.
Вернулись былые сомнения. Я снова начал надеяться на то, что это у нас вовсе не дружба. Может, он меня тоже хочет, но мы оба тупим? Но как проверить эту теорию без необратимых последствий, я не знал. Единственным выходом было его напоить и спровоцировать. От того, что сделано по пьяни, всегда можно отказаться.
- Может, возьмём чего-нибудь и двинем?
Я решил, что пиво для моего коварного плана не годится, поэтому предложил взять что-то покрепче. Мы долго выясняли, кто что пьёт, в итоге остановились на коньяке. Мне это было даже на руку - от коньяка я пьянел меньше всего.
Квартира брата была в десяти минутах ходьбы от нашего универа. Кота видно нигде не было, но меня заверили, что он вылезет, когда свыкнется с моим присутствием.
Мы расположились на кухне, и я приступил к спаиванию Игната. Клиент дошёл до кондиции где-то на середине второй бутылки. Наш трёп плавно начал перетекать в нужное русло - о сексе. Игнату особо рассказывать было не о чем - у него всего-то одна девушка и была. Я же травил байки из своей насыщенной личной жизни. Как бы между прочим упомянул и о сексе втроём, когда я с другом целовался.
- Да ладно! У ваших же за такое пиздят...
- Так он тоже из наших был...
- Не-е-е, пиздёж! Ну не верю я, что ты с мужиком целовался. Чтоб там с языком и всеми делами.
- Ну а нафиг мне такое выдумывать?
- Бля, не знаю. Я пьяный.
- Ну хочешь, я тебя поцелую. Только, чур, не ржать!
Он потянулся ко мне через стол. Я не верил в то, что всё происходит на самом деле. Это был мой шанс.
Я встал и обогнул стол. Игнат сидел на кухонном диванчике. Я подошёл к нему вплотную. Одна нога оказалась между его ногами, а колено второй скользящим движением вдоль его бедра я поставил на сидение. Уперев руки в спинку дивана по сторонам от его плеч, я медленно приблизил лицо к поднятой мне навстречу мордашке. Я завис в паре сантиметров от его губ. Мне было любопытно: потянется ли он первым или нет? Он подался мне навстречу и, преодолев последние сантиметры, поцеловал мою нижнюю губу.
Я слегка отстранился, а затем провёл языком по его сомкнутым губам, которые в ответ раскрылись, пуская меня внутрь. Целовался он отлично. Наши языки ласкали друг друга, играли с губами. Сначала поцелуй был нежным, затем начал становиться всё более интенсивным, периодически стали проскакивать лёгкие покусывания. Продолжалось это довольно долго.
В какой-то момент я заметил, что его рука скользит вверх-вниз по бедру моей согнутой ноги. У меня стоял ещё с самого начала поцелуя, но сейчас давление в штанах стало просто критическим. Не отрываясь от его губ, я перехватил его руку и перенаправил её со своего бедра на ширинку. Руку он не отдёрнул, а напротив, стал поглаживать мой ствол через джинсы. Из меня вырвался непроизвольный стон. Похоже, его это распалило, поскольку давление на мой член мгновенно усилилось.
Одной рукой я потянулся к его ширинке. Проведя по упругому бугру, я расстегнул пуговицу его джинсов и потянул молнию вниз. Запустив руку в его штаны, я стал гладить его стоящий член и яички через трусы. Игнат тяжело сопел и сдавливал мой член всё сильнее. Я был не в силах это больше терпеть.
- Достань его, - прошептал я, не до конца отрываясь от его губ.
К такой реакции я не был готов: Игнат резко отстранился и оттолкнул меня. Я чуть не потерял равновесие, но сзади был стол.
- Блядь, да что же я такое творю?! - в шоке уставился он на меня.
Я лишь пожал плечами:
- Было неплохо.
Моя реплика была проигнорирована. Он раздражённо сражался со своей ширинкой, силясь её застегнуть. Получалось у него плохо - у него всё ещё стоял. От этого он злился ещё больше.
- Ну что ты как целка, в самом деле! - психанул я. - Всё ж нормально было, всем нравилось...
- Нормально?! Это что, по-твоему - нормально?! - он сделал неопределённый жест рукой.
- Не ори! - рявкнул я. - Что-то я не заметил, чтоб тебе было так уж противно... У тебя вон стоит до сих пор!
- Пиздец, - обхватил он голову руками и начал раскачиваться взад-вперёд, - что ты со мной делаешь?
Эта истерика начинала меня раздражать.
- Ничего такого, что бы тебе не нравилось. Тебя послушать, так окажется, что я тебя изнасиловал! - я начал терять терпение. - Ты первым меня поцеловал, ты первым начал меня лапать. Мне хотя бы хватает смелости признать, что мне это нравилось. Почему ты заистерил ни с того ни с сего? Тебя под дулом пистолета никто не держал!
- Да потому! - заорал он вскакивая и снова толкая меня.
- Да перестань ты орать! - толкнул его я в ответ, заставляя усесться на место. - Чего ты боишься? Я никому не расскажу. Это, знаешь ли, тоже не в моих интересах.
- Я никогда... в смысле... у меня никогда... то есть... я ни с кем... - бормотал он. - А у тебя большой... И я такой... А ты... Пиздец!
Дело стало проясняться. Я взял его за подбородок и заставил посмотреть на меня:
- Ну чего ты?.. У меня тоже ни с кем и никогда до тебя не было, не считая того поцелуя. Его я не хотел, а тебя хочу. Никто не заставляет тебя делать то, чего тебе не хочется. Тебе приятно - мне приятно. Все довольны, все смеются. Я же вижу - ты тоже хочешь...
Я провёл ладонью по его щеке, запустил пальцы в волосы на его затылке, одновременно поглаживая большим пальцем его за ушком.
- Иди сюда, - сказал я наклоняясь и, слегка притянув его к себе, поцеловал парня.
Он ответил. Я не торопился и не подгонял. На шею мне легла его рука. Я гладил его волосы.
Спустя какое-то время его поцелуи стали более настойчивыми, а руки уже беспорядочно шарили по моей спине. Я распалялся всё сильнее, но не рисковал переходить к решительным действиям, опасаясь, что снова его спугну.
Волновался я напрасно, потому что вскоре он поднялся, положил руку мне на грудь и стал выталкивать меня из кухни, не разрывая поцелуя. Я пятился по незнакомой квартире, то и дело натыкаясь на мебель. Игнат нависал надо мной, крепко держа за талию, и не позволял оглянуться: стоило мне оторваться от его губ, чтобы посмотреть, куда же я иду, как он начинал ловить мой рот своим и загораживал обзор. Он меня своим напором даже немного начал пугать.
Наконец мы добрались до комнаты, стаскивая друг с друга одежду. Джинсы Игната снять не составило никакого труда - он их так и не застегнул. Зато с моими он возился долго, а когда я пытался ему помочь, убирал мои руки, явно намереваясь самостоятельно завершить начатое. В конце концов мы остались в одних трусах. Похоже, никто из нас пока не был готов переступить эту черту.
Игнат положил руку мне на грудь и легонько подтолкнул - я упёрся в кровать. Обхватив его за талию, я поменялся с ним местами и, толкнув его на постель, взобрался на парня верхом. Я стал целовать его шею, играть языком с его ухом, периодически покусывая его. Судя по реакции Игната, ему это очень нравилось. Он слегка приподнялся на локтях. Продолжая ласкать языком и зубами его шею, я гладил его абсолютно гладкую и безволосую грудь, а когда я сдавил его соски, он откинулся на кровать и застонал.
Я спустился ниже и стал играть с его сосками уже ртом: теребил их языком, покусывал, посасывал. Единственная полоска волос на его торсе начиналась около пупка и уходила под резинку трусов. Я проследил её открытой ладонью до самого стоящего члена, пропустил его основание между указательным и средним пальцами, дотянулся до его яиц и немного с ними поиграл. Снова вернувшись к его шее и ушкам, я стал тереться своим членом о его. Трусы явно были лишними, и я уже вполне был готов с ними расстаться.
Игнат сел, и мы снова стали целоваться. Его руки беспорядочно шарили по моей спине, периодически залезая под резинку и щупая мою задницу. Мои трусы в эти моменты болезненно давили на член, и я приспустил их спереди, давая ему распрямиться. Игнат понял это по-своему и стал стаскивать их с меня совсем. Мне пришлось встать, тем самым разорвав поцелуй. Одним плавным движением парень избавился от своих трусов, раздвинул ноги и притянул меня ближе. Его руки медленно потащили мои трусы вниз.
Он ошалело таращился на мой член. Трогать его пока он, видимо, не решался. Головка была наполовину открыта. Я оттянул кожу, обнажая её полностью. Головка была немного шире ствола, который был в диаметре чуть больше пяти сантиметров. Смазка выделялась крупными каплями. Я размазал её по головке и стволу и начал слегка поддрачивать. Игнат смотрел на это, будто заворожённый.
- Возьми его, - тихо сказал я.
Он поднял на меня глаза, полные паники:
- Засовывать в себя вот ЭТО я не дам!
- Даже в мыслях не было, - улыбнувшись, соврал я.
Нужно было действовать быстро, иначе всё грозилось закончиться, не успев даже толком начаться. Подавив в себе остатки сомнений, я опустился на колени между его раздвинутых ног. Впервые я увидел обрезанный член вживую. Размер у него был где-то 17 на 4,5 см, головка была полностью открыта и по габаритам не сильно отличалась от ствола, на котором рельефно проступали вены. Он был туго обтянут кожей, а это подразумевало совершенно иную технику дроча, чем та, которой пользовался я сам. У него тоже обильно выделялась смазка, что позволило моей руке свободно скользить по его члену.
Его запах сводил меня с ума. Последний бастион в моём сознании рухнул, и я сомкнул губы вокруг головки. Вкуса практически не было, но аромат усилился. Я не знал, какую технику он предпочитал, поэтому просто делал с ним то, что нравилось в минете мне самому. Сначала я просто играл с ним: облизывал шляпу, проводил кончиком языка под головкой и надавливал на уздечку; засовывал язык в дырочку, одновременно всасывая залупу. Проведя губами вниз по стволу, я стал сосать его яички, вбирая в рот то одно, то другое, то оба вместе. Одновременно я надрачивал его хуй, влажный от смазки и моей слюны. Периодически я поглядывал вверх. Игнат пристально за мной наблюдал.
Я решил перейти к более активным действиям. Крепко зажав член у основания одной рукой и слегка оттягивая мошонку другой, я стал насаживаться на него ртом. Я резко скользил губами вниз, поднимаясь немного медленнее и всасывая член в себя, создавая как бы вытягивающее движение. Опыта у меня в этом деле не было совсем - сосали до этого момента обычно мне, поэтому поначалу я давился и никак не мог изолировать зубы. Но потом я наловчился, выбрав подходящий угол, позволявший головке тереться об нёбо, но не попадать в горло. В скором времени я вошёл в размеренный темп и стал помогать себе рукой, гоняя её по стволу вслед за ртом. Я, можно сказать, вошёл во вкус.
Игнат уже не только тяжело дышал, но и довольно громко постанывал, запрокинув голову назад. Я почувствовал, как его руки обхватили мою голову и стали резче насаживать меня на член. Я подстроился под новый темп, понимая, что развязка уже не за горами. Вскоре я услышал сдавленное:
- Щас кончу, - но решил идти до конца.
Никакой струи я не почувствовал, просто в какой-то момент мой рот заполнился горьковатой и терпкой жидкостью. Я её проглотил, но он мгновенно наполнился снова. Когда поток иссяк и член начал обмякать, я продолжил лизать гиперчувствительную в такие моменты головку, наблюдая за спазмами, которые это вызывало у Игната. Издавая нечленораздельные звуки (возможно, это было: "Хватит"), моя жертва пыталась от меня отбиться. Наконец я сжалился над ней и выпустил ствол из рук.
Игнат развалился на постели, раскинув руки в стороны и тяжело дыша. Я сидел на полу, скрестив ноги, и поддрачивал свой член, изнывающий от желания. Челюсть ныла и губы саднили с непривычки. Во рту всё ещё был вкус спермы, и безумно хотелось пить. От сигареты я бы тоже не отказался, но шевелиться было влом.
- Это пиздец, - послышался голос с кровати. - Света - явно не королева минета...
Я хмыкнул. Мне было жаль Свету, если у меня в первый раз получилось лучше, чем у неё.
- Наверное, это странно, но мне сейчас безумно хочется тебя поцеловать, - продолжило тело с кровати. - Только я пошевелиться не могу.
Я присел рядом с ним и легонько поцеловал его в член, затем в живот, а потом стал подниматься выше, покрывая его тело лёгкими поцелуями. Видимо, ему было щекотно, потому что каждое касание моих губ заставляло его вздрагивать. Наконец мои губы коснулись уголка его рта, и он повернул голову мне навстречу. Наши языки были как наждак. Похоже, сушило не меня одного.
- Пойду воды принесу, - сказал я, поднимаясь с кровати.
- И сигареты захвати. И пепельницу.
Утолив жажду водой прямо из крана, я наполнил пустую бутылку и, захватив курево, двинул назад. Игнат лежал в той же позе, но, услышав меня, сел и жадно потянулся к воде. Приоткрыв окно и снова сев на полу, я закурил. Я расположился между ног Игната, облокотившись спиной о край кровати. Он тоже закурил, и я поставил пепельницу ему на колено, где мы оба могли до неё дотянуться. Сидели мы молча, свободной рукой он гладил мою грудь. Когда я сполз ниже, устраиваясь поудобней, и положил голову на кровать, его пальцы стали гладить моё лицо.
Я много раз делал девушкам куни, но для меня это была скорее рутина и необходимость - без достаточного возбуждения с их стороны всунуть член было непросто. Ничего подобного я раньше не испытывал. Удивительно, но, сделав то, что только что сделал я, мне совершенно не было стыдно. Неловкости я тоже не чувствовал. Даже стоять на коленях и отсасывать чужой хуй не ощущалось как нечто унизительное, это было на удивление приятно и возбуждающе. В паху ныло.
Всё время, пока мы так сидели, я слегка поигрывал со своим членом. Безусловно, мне хотелось, чтобы это делал не я, но, помня его недавнюю реакцию, просить я больше не решался. Я надеялся, что в конце концов он сам проявит инициативу. Он явно с этим не торопился. Я запрокинул голову назад и взглянул на Игната. В ответ он наклонился и поцеловал меня. Было неудобно. Я поднялся и, снова его целуя, стал надвигаться, заставляя его отползти дальше от края кровати. Я лежал на нём сверху, мы всё ещё целовались, и я чувствовал, как у него встаёт. Поднявшись на руках, я стал тереться своим членом о его. Он накрыл мой хуй ладонью, прижимая его к своему, и я заскользил внутри образовавшегося тоннеля.
У меня появилась новая идея. Я подхватил его ноги и попытался закинуть их перед собой. Игнат запаниковал и попытался вырваться.
- Да не сри ты, - удерживая его на месте, сказал я, - твоя жопа в безопасности.
Он всё ещё с опаской на меня глядел, но вырываться перестал. Я свёл его ноги вместе и закинул их себе на одно плечо. Таким образом мой член оказался зажат его бёдрами, создавая вполне приемлемую альтернативу обычному половому акту. Смазки было много, и я беспрепятственно скользил между ног, которые парень плотно сжал, когда до него, наконец, дошло, что именно я пытаюсь сделать. Я чувствовал, как его ладонь накрывает мою головку, когда она появлялась с другой стороны.
Обхватив ноги Игната одной рукой, второй я начал дрочить его член. Со временем мои движения становились всё резче, я уже начал чувствовать приближение оргазма, но сдерживался, как мог - я не хотел кончить раньше него. Наконец я увидел, как мощная струя заливает его грудь и живот, и через несколько секунд к ней добавилась вторая. Кончал я долго, сперма вырывалась из меня толчками и, растекаясь по его телу, стекала на постель.
Тяжело дыша, я сидел между раскинутых ног Игната и бездумно гладил внутреннюю поверхность его бёдер, размазывая по ним смазку, сперму и пот.
- После такого точно надо закурить, - сказал я, отдышавшись.
Свесив верхнюю часть туловища через край постели, но оставив нижнюю половину на месте, Игнат пошарил по полу в поисках сигарет. Вернувшись в исходное положение, он подкурил сразу две сигареты, протянул одну из них мне и водрузил пепельницу себе на пузо.
- Ты знаешь, - выпустил он струю дыма, - я тебя боюсь.
- Вот уж не думал, что я такой страшный...
- Дурак! - шутя ткнул он меня коленкой в бок. - Да я не об этом.
Мы замолчали. Какое-то время мы просто курили. Игнат смотрел в потолок, переводя взгляд лишь себе на живот, когда стряхивал пепел.
- Надо в душ сходить, - сказал я, туша докуренную сигарету.
- Иди первый.
- Я надеялся на то, что ты мне компанию составишь...
- Нужно постель поменять, - уклончиво ответил он. - Мы тут всё засрали.
- Полотенце?
- Бери любое, они там все чистые.
Стоя под тёплыми струями, я гадал, что же будет дальше. Реакции Игната были мне не совсем понятны. С одной стороны, всё происходящее ему явно нравилось, он не отстранялся от физического контакта, как только кончал, и даже целовался со мной после того, как я ему отсосал. Но с другой стороны, я чувствовал, что что-то было не так. Если во время секса никакой неловкости я не ощущал, то сейчас она определённо появилась. И вовсе не по моей вине.
Мне очень не хотелось, чтобы всё вот так и закончилось. Я хотел продолжения. Если раньше были одни лишь фантазии, сводившие меня с ума, то реальность грозилась окончательно отобрать мой рассудок. После того, как я чувствовал всё его тело, ощущал его вкус и аромат, самым страшным для меня стало то, что я могу всё это потерять. Я был близок к панике.
Не знаю, как долго я находился в душе, но когда я наконец из него вышел, убрано было даже на кухне. Игнат курил, сидя за чистым столом, на котором стояло две чашки.
- Я не знал, сколько сахара тебе класть, - не глядя на меня, сказал он.
- Четыре.
Я положил сахар в кофе и отхлебнул - он оказался крепче, чем я пью обычно, но я не возражал. Потушив сигарету, Игнат отнёс свою чашку в раковину и, бросив на ходу:
- Я - мыться, - вышел из кухни.
Я заметил, что он был в трусах. Игнат был каким-то отстранённым и напряжённым. Похоже, что ему было некомфортно находиться в моём обществе, особенно будучи голым. Вернулись прежние сомнения.
Важной походкой в комнату зашёл пушистый котяра. Он долго изучал меня с порога и, решив, что угрозы для него я не представляю, направился к миске с едой.
- Мудак твой хозяин, - сказал я коту и вышел из кухни.
В спальне пахло сексом. Я снял полотенце и сел на край кровати - мне было интересно посмотреть на реакцию Игната. Ждать пришлось долго. Когда Игнат, наконец, появился, на нём были свежие трусы. Он бегло взглянул на меня и вновь отвёл глаза. Было видно, что парень пытается найти занятие, чтобы на меня не смотреть, и он стал рыться в своём рюкзаке.
- Ты чего не спишь? - всё так же не глядя на меня, спросил он.
- Я тут подумал... - я пытался заставить свой голос звучать непринуждённо. - Я, наверное, домой пойду...
Я ждал, что он что-нибудь скажет, попробует меня остановить, но он лишь молча пожал плечами. Я встал, оделся и вышел. Провожать меня Игнат не стал.
Оказавшись на улице, я решил пойти домой пешком. В горле стоял ком, а по щекам предательски катились слёзы. Я знаю, как это звучит, но в тот момент я ощущал себя использованным.
Было около двух ночи, но всегда была вероятность встретить кого-то из знакомых, поэтому я избегал центральных улиц.
Если раньше у меня были сомнения, то сейчас они исчезли окончательно - я влюбился. Я горько сожалел о том, что у нас был секс. Мне было бы намного легче, если бы я так никогда и не узнал, каково это - быть с ним. А сейчас, буквально минуты спустя, как у меня было всё, я потерял малейшую надежду на то, что смогу быть хотя бы просто с ним рядом.
Я слонялся по городу до самого рассвета. Тихо пробравшись домой, я безрезультатно пытался уснуть. Проворочавшись до восьми, я окончательно сдался и отправился на кухню. Мама уже проснулась и готовила завтрак. Пахло вкусно, но есть совершенно не хотелось.
По всей видимости, выглядел я так же хреново, как себя чувствовал. Она увидела меня, и на её лице моментально отразилось беспокойство.
- Господи, что случилось?
- Не сейчас, ладно?
Она всё ещё выглядела встревоженно, но настаивать на расспросах не стала. Поставив передо мной тарелку с едой, она стала рассказывать о всякой всячине, пытаясь меня отвлечь. Я не слушал. Ковыряясь в тарелке без особого энтузиазма, я пытался затолкать обратно предательски подступающие к глазам слёзы. Я сам себе был из-за этого противен, но ничего с собой поделать не мог. В какой-то момент я понял, что всё же беззвучно плачу. Я извинился и сбежал из-за стола.
Это было просто невыносимо - я чувствовал себя мелкой девчонкой-школьницей, которая рыдает потому, что Петя пригласил на танцах Машу, а не её. Надо было срочно брать себя в руки. Беспроигрышный вариант был всего один - бассейн...
Я тренировался, как когда-то перед соревнованиями, изнуряя себя физически. Два захода по три часа с перерывом в полтора. В раздевалке, уже перед тем, как собрался уйти, я с надеждой взглянул на телефон, но, естественно, не увидел ни одного пропущенного вызова и ни одной СМС-ки.
Домой не хотелось, поэтому я снова принялся бесцельно шататься по городу. На этот раз хотя бы без слёз.
Вопреки физической усталости я долго не мог заснуть и вообще плохо спал этой ночью.