5. Знакомство
Дорога до столицы заняла полтора дня. Весь путь я тупо пялился в окно, игнорировал расспросы соседей по плацкарту, отказывался от разносолов, которыми угощали, видя, что я еду налегке. Только пил чай, что услужливо предлагала симпатичная проводница. Но и она, заметив моё равнодушие к её явным заигрываниям, перестала донимать меня.
Впервые попавшие в мегаполис поймут меня. На выходе из здания вокзала сразу качнуло от обилия торопящихся по своим делам людей. Шибануло по рецепторам смрадом большого города, оглушило шумом и гвалтом. Я сел к первому попавшемуся таксисту, назвал адрес и даже не спросил, во что обойдётся поездка. А он, разглядев во мне провинциального лоха, кружил меня по улицам, наматывая лишние километры. Так и набежала сумма, которую я полмесяца на своей ферме зарабатываю. Желая поскорее укрыться в спасительной прохладе подъезда большого дома, отсчитал требуемые купюры и выскочил из душного салона.
На ватных ногах я дошёл до подъездной двери, дернул её и понял, что она заперта домофонной охраной. Не зная, как ею пользоваться, в отчаянии уселся на ступеньке и стал ждать, не выйдет ли кто из дома или не войдёт ли. Минут через пятнадцать толстая тётка зыркнула по мне недобро взглядом, но дверь придержала. Спросить, на каком этаже нужная квартира, я постеснялся, поэтому поплёлся по лестнице пешком.
Подниматься пришлось долго. Лишь на седьмом этаже увидел нужную дверь и позвонил в неё. Сердце в этот момент трепыхалось в ожидании. Щёлкнул замок, и в залитом от находящегося позади окна свете нарисовалась высокая фигура хозяина.
Немая сцена. Я топчусь, не зная, как обратиться. Отец (а это был он) потрясённо смотрит на меня. Наконец, он первым пришёл в себя и нерешительно попятился, приглашая в квартиру.
- Здравствуй... Не ожидал...
- Здравствуй... папа, - просипел я, потому что в горле замкнуло связки.
И тут случилось то, чего я подспудно ждал все эти годы. Отец шагнул ко мне и крепко обнял. Прижался, как к самому драгоценному существу на свете, и уткнулся лицом в плечо. Я нерешительно поднял руки и робко сделал то же самое. Слёзы навернулись на глаза обоих. Я зашмыгал носом, а папка горячими каплями оросил моё плечо. Обнявшись, стояли минуты три. Молчали и наслаждались первым моментом встречи, словно не верили в происходящее.
- Ну, здравствуй, сынок! - отступил на шаг папа, схватил своими ручищами моё лицо и крепко поцеловал в щеку. - Какой же ты стал! Проходи...
Я по привычке дёрнулся было разуваться, но он уже тащил меня за руку в комнату, которую лишь сейчас я начал рассматривать с нескрываемым интересом.
Квартира оказалась уютной, современно обставленной, без излишеств. Дизайн в чёрно-белых тонах смотрелся немного угнетающе. Но было в этой гамме какое-то изящество и аскетизм.
Папка оказался именно таким, каким я его запомнил с той мимолётной встречи. Высокий, под два метра, стройный и чернявый, с лёгкой проседью на висках. На нём были короткие шорты и лёгкая футболка с причудливым рисунком на груди, который подчёркивал крепкие мышцы.
- Садись, ты устал, наверное, с дороги? Хочешь воды? Или поесть принести? Что-то случилось? Как добрался? - отец забрасывал меня вопросами, пытаясь скрыть смущение и удивление от моего приезда.
Отец сел в кресло напротив. Нервно оглаживал колени. Его огромный кадык плясал под небритой кожей, а огромные серые глаза метались по моему телу, словно оценивая, и старались запомнить, если встреча окажется недолгой.
- Хорошо у тебя... И прохладно. Я запарился в ожидании у подъезда. Сегодня очень жарко, - нарушил я молчание.
- Да... Лето ж! А в городе оно особо душное. Меня спасает кондиционер... Только вечерами выбираюсь из дома... А днем отсиживаюсь в прохладе.
"Господи, что за хрень мы несём?" - думаю я. Болтаем, как две старухи на завалинке, которым не остаётся ничего другого, как нести ахинею про погоду и самочувствие.
- Пап, и всё-таки, я, наверное, выпил бы чего-нибудь, - решил сменить тему я.
- Да, конечно. Воды, пива? Лимонад есть.
- Просто воды, если можно.
Папа облегчённо вздохнул, рывком встал, метнулся на кухню, погрохотал там и через какое-то время вынес стакан воды со льдом.
Вода освежила. Увлажнила пересохшее горло. Прояснила голову.
- Пап, а ты чего не на работе? В отпуске, что ли?
- Нет, не в отпуске... Я фрилансер. Работаю дистанционно. Пока заказов мало. Вот и маюсь дома без дела.
- А что за заказы?
- Мне заказывают расписывать машины. Делаю эскизы, утверждаю у клиента, а потом расписываю в мастерской друга. Хочешь, покажу свои работы?
- Давай...
- Вот смотри, но это только наброски... - суетливо раскладывает он передо мной листы ватмана, что были разложены на рабочем столе.
- Красиво...
- Правда?
- Ага...
- А что тебе больше нравится?
- Вот этот, - я выбрал набросок с причудливым лицом парня, в синих глазах которого было что-то демоническое.
Высокие скулы были такими, что о них можно было бы порезаться. Щетина придавала облику брутальность, а густые вихры, развеваясь на ветру, укладывались в таинственный ореол. За широкими плечами в дымке прятались распахнутые чёрные крылья ангела. Пухлые губы были сложены в ухмылке. А в ней - надменность и похоть.
- Интересный выбор... - проговорил папа и снова сел в кресло, разглядывая меня с ног до головы. - Егор, а ты меня как нашёл?
- По письмам, что нашёл у бабы Нюры.
- Понятно. Не думал, что она хранила их.
Снова повисла тишина. Каждый из нас думал о своём. Я вспоминал последнюю встречу с бабулей, отец ушёл в себя и, понурив голову, пытался найти тему для продолжения беседы.
- А знаешь, давай-ка мы с тобой перекусим чем-нибудь. Ты ж с дороги... Правда, у меня дома почти нет ничего. Могу только бутерброды предложить. А потом мы в кафешку сходим. Она тут неподалёку. Только ко мне сейчас клиент должен прийти, чтобы принять заказ. А потом я полностью в твоём распоряжении.
- Давай!.. Я, оказывается, действительно голоден... Тебе помочь? - смущение, наконец, стало отпускать меня.
- Отдыхай, справлюсь сам. Ты можешь телевизор включить. Пульт там, на диване... - улыбнулся папа и вышел на кухню.
Пока он готовил на стол, зазвонил домофон.
- Сына, открой, пожалуйста, там у двери трубка висит. Ты на клавишу нажми. Это, наверное, заказчик. Впусти его.
Через минуту звонок прозвенел уже в квартиру, я отпер замок и отворил дверь.
На пороге стоял парень с рисунка. Среднего роста. В ослепительно белых джинсах. Синяя футболка оттеняла голубизну глаз, которыми он озабоченно разглядывал меня.
- Здравствуйте, Семён! А по телефону вы казались мне старше. Я - Ник. Мы договаривались о встрече. Пришёл утвердить эскиз.
- Я... я не... - я только и мог, что блеять, пропуская парня в прихожую.
На голос вышел отец, вытер руки о полотенце, потянулся для приветствия.
- Добрый день, Семён - это я. А это сын мой, Егор. Проходите.
Теперь опешил уже посетитель. Он удивлённо перевёл взгляд с одного на другого, улыбнулся и, не отвечая на протянутую руку, прошёл в комнату.
- Эскиз готов?
- Да, как и договаривались. Но предупреждаю, что это лишь набросок. После утверждения завершу рисунок. Думаю, что к концу недели справлюсь. Вы пока рассматривайте, мне переодеться нужно, - сказал отец и вышел из комнаты.
Парень подошёл к столу, взял лист, несколько минут внимательно рассматривал набросок, непроизвольно приглаживая при этом свои волнистые волосы. Щурил глаза, отодвигал лист чуть дальше, чтобы рассмотреть с расстояния, покусывал полные губы.
- Норм! - наконец, удовлетворённо кивнул он, но почему-то сказал это, глядя на меня. - Не одобряешь?
- Чего?
- Я говорю, не одобряешь, что свой портрет на машину решил пристроить?
- А мне-то что? Хозяин - барин. Бабки твои... - мне не нравился тон, с которым этот красавчик говорил со мной.
- Ну да... ну да... Хозяин... Барин... - широко улыбнулся Ник, повернулся ко мне, приподнял рисунок и явил его для сравнения. - Похож? Скажешь, что нравится - утвержу!
- Нравится.
- Я или рисунок? - наглел парень.
- Только рисунок.
- Ну, да... Остёр ты на язык... А ведь нехорошо вот так с клиентами разговаривать.
- Я... ты не мой клиент.
- Правда твоя... - Ник уже вовсю, без стеснения рассматривал меня, хищно улыбался, и в глазах его появился тот самый демонический огонёк, что так понравился мне на эскизе.
- Ну, Никита, что решили? Утверждаете? Если - да, то буду работать дальше. И, кстати, какого цвета ваша машина? Мне колер нужно будет подобрать.
- Красная.
- А конкретнее? У красного много оттенков.
- Я не разбираюсь в них. Вы сами посмотрите. Я на ней приехал. Вон она, во дворе.
- Действительно. На месте всё и решим. К тому же, нам всё равно выходить.
- Вам? - ещё более хищно улыбнулся Ник.
- Мы собирались с сыном в кафе. Ты готов? - обратился ко мне отец.
Я молча кивнул и направился к выходу, отпихнул плечом посетителя и, не извиняясь, вышел. Вслед услышал смешок парня.
6. Признание
Сон не шёл. Несмотря на усталость и впечатления от первого дня в Москве, я никак не мог уснуть. Вспоминал время, что провёл с отцом. Как обедали, прогуливались по тенистой аллее, тихо рассказывали о жизни в разлуке. Только про мать не говорили. Знал, что когда-то придётся это сделать, но чувствовал, что время ещё не пришло. Вместо этого мы старательно избегали всего, что могло напомнить об уходе отца из семьи.
День прошёл быстро. Общаться с отцом на удивление было легко. Разницы в возрасте не чувствовал, менторских ноток в его голосе тоже. А ещё я ловил на нас восхищённые взгляды женщин на улицах. Две молоденькие девушки даже мило рассмеялись, когда проходили мимо и заметили, что мы, словно по команде, обернулись на них.
- Ты вырос привлекательным парнем. Наверное, отбоя нет от поклонниц? - рассмеялся отец, когда заметил, как я покраснел от такого внимания к своей персоне.
- Нет... Не особо, - уклонился я от прямого ответа.
- Ты цены себе не знаешь. Мне, как художнику, виднее. У тебя модельная внешность. А женщин ведь не обманешь. У них чутьё на красоту и мужественность. И они в тебе есть.
- Ну да... Только девушки во мне деревенского дурачка видят. Потому и веселятся.
- Зря ты скромничаешь. Кстати, я заметил, как Никита тебя оценивающе и даже с завистью рассматривал.
- Это твой наглый клиент, что ли?
- Да. И почему это он наглый?
- А потому что хам он! Строит из себя хозяина жизни. Видел, как он красовался перед нами у своей машины? Не столько её нам показывал, сколько своей мордахой светил.
- Мордахой? - засмеялся папа, посмотрев на меня с хитрым прищуром.
- Ну, мордой!
- Нет, это ты уже перегнул. Он довольно симпатичный. А поведение его вполне объяснимо.
- Чем же?
- Он смущался перед тобой! И понравиться хотел. Внимание твоё на себя обратить пытался. Это в Москве привычное дело.
- Ты о чём?
- Егор, слышал про геев? Так вот Ник - гей.
Я аж споткнулся, когда услышал, как спокойно произнёс это папа. Покосился на него и ещё больше залился краской.
- Он... он, что... настолько хороший знакомый твой? Откуда ты знаешь, что он... ну,.. гей?
- А это видно. Невооружённым, как говорится, глазом. Поживёшь с моё - научишься разбираться в людях.
Я молчал. И впрямь, вспомнилось, как слишком уж откровенно рассматривал меня Ник и как оценивающе бросал на меня взгляды. Как норовил встать поближе ко мне. И даже обнял за талию, когда подводил к своему спорткару. Картинно нацепил солнечные очки и принял соблазнительную позу, опершись о капот. Смотри, мол, любуйся, какой я крутой и привлекательный.
Признаюсь, я тоже тайком всё время смотрел на него. Оценивал стройную фигуру, пропорциональность тела и пах, который туго упаковали узкие джинсы.
Сейчас, лёжа на отцовской кровати и пытаясь прогнать наваждение от его сексуального вида, я понял, что Ник действительно красив. И отцу на рисунке удалось показать всю притягательность его лица. Особенно удались глаза парня. Большие, с густыми опахалами ресниц и с демоническими искорками похоти. "Чёрт! Только этого мне не хватало! Втюрился, что ли?" - ругал я себя, ворочаясь и чувствуя возбуждение в члене. Мне бы сейчас разрядиться, только в соседней комнате на диване расположился отец. Идти в туалет пришлось бы мимо него. Ненароком разбужу ещё, решил я и сильно сжал хуй в ладони, чтобы эрекция сошла хотя бы от боли. Нехитрый эксперимент удался. Ещё немного повертевшись в кровати, натянув на себя простыню, я, наконец, провалился в сон...
- Егорка! Пора вставать! - это отец, присев на краю кровати, легонько тряс меня за плечо. - Уже полдень. Мне ещё так много тебе хочется в Москве показать!
Я сладко зевнул, протёр глаза и улыбнулся. Комнату заливало яркое солнце, лёгкий ветер колыхал занавеску и нагонял в комнату жар нового дня. Я с хрустом потянулся и снова улыбнулся. Никогда ещё не проспался в таком отличном настроении! Смущало одно - привычная утренняя эрекция. Я попытался спрятать её, согнув ноги в коленях, но по насмешливому взгляду отца понял, что мне это не удалось.
- Не смущайся! Дело молодое... - пробасил он. - Я завтрак приготовил. Марш в душ! Чистое полотенце там. Всё остальное найдёшь сам.
Отец вышел. Я невольно залюбовался его поджарой мускулистой фигурой. Загорелая кожа обнажённого тела контрастировала с белоснежными боксёрами, под которыми соблазнительно шевелились полушария ягодиц.
"Пиздец полный!" - чертыхнулся я, поняв, что мой стояк только усилился от сексуальности отцовского тела, и зашлёпал в ванную, уже не пытаясь прикрыть возбуждение.
Сколько нежился под тёплыми струями, не знаю. Но за это время я решил признаться отцу, что знаю о его отношениях с дядей Митей. Вот только не придумал, как рассказать, при каких обстоятельствах это произошло. Может, даже признаюсь ему в своей ориентации.
Пока поглощал омлет с помидорами, ловил на себе восхищённые взгляды отца. Он улыбался, и было видно, насколько он счастлив находиться рядом со мной и быть мне полезным даже в такой малости, как приготовление завтрака.
- Сына, чем желаешь заняться сегодня? Хочешь, прогуляемся по набережной? Или давай в парк сходим! На аттракционах покатаемся.
- Пап, я вырос из таких развлечений.
- Это я вижу! Только я так долго об этом мечтал. Жаль, что не смог тебе этого раньше устроить.
- Пап, я всё знаю... - проговорил я, отодвигая тарелку, давая понять, что пришла пора для серьёзного разговора.
Отец молчал. По его лицу было видно, что он ожидал такого поворота и боялся его.
- Ты не куришь? - вдруг спросил он.
- Нет.
- Это хорошо! Я тоже. Но сейчас мне захотелось, - он метнулся к навесному шкафу и выудил оттуда открытую пачку, порылся в ящике под столешницей, вытащил зажигалку и прикурил.
Его пальцы дрожали. Затягивался он неглубоко. Нервно стряхивал пепел в тарелку и, опустив взгляд в пол, ждал начала разговора.
- Я знаю, почему ты ушёл от нас.
- В письме моём прочитал? - его глаза наполнились слезами.
- Нет... Мне дядя Митя рассказал...
- Что! Кто?! - отец вскочил, табурет опрокинулся.
- Да, дядя Митя... Мы с ним у бабули в доме вещи перебирали. Ну, а когда я письма нашёл, он заметил, что от тебя, и всё рассказал, - соврал я.
- Сука! - процедил папа и выбежал из кухни.
Я клял себя за столь неуклюжее признание. Ругал, что предал дядю Митю. Жалел, что огорошил отца...
Папу я нашёл на лоджии. Он сидел на полу. Уткнулся подбородком в колени, взгляд его был потухшим. Я присел напротив. Обхватил руками лицо папы и прошептал:
- Прости, папа. Кто я такой, чтобы судить тебя!
По его щеке прокатилась одинокая слеза, он пытался смахнуть её, но я не позволил. Сделал это сам.
- Папка, я... я так люблю тебя... И всегда любил... Слышишь? Всегда!
Отец вздохнул и затрясся от беззвучных рыданий. Так, обнявшись, мы просидели с ним с полчаса. Не чувствовали затёкших мышц, только понимали, что молчание - главное лекарство в эти минуты.
- Пойдём, чаю попьём, что ли... - нарушил молчание я.
- И впрямь, пойдём...
Мы вернулись. Разлили чай и теперь уже спокойно завершили завтрак.
- Как он там?
- Кто?
- Митька.
- А что тебя интересует? С ним всё нормально, - испугался я, поняв, что теперь придётся говорить с осторожностью, чтобы не наболтать лишнего.
- Значит, всё хорошо у него, - горько выдохнул отец. - Ребятишек, наверное, настрогал?
- Нет, он бобылём живёт, и жены никогда не было.
- Так ему и надо! Сука он! - снова сказал отец уже более спокойным тоном.
- Пап, он не со зла мне рассказал. Он пьяным был в тот день. Не знаю, что на него нашло... Только когда он мне говорил о вас, я понял, что он до сих пор жалеет о случившемся.
- О чём?! - отец поднял на меня глаза. - О том, что жизнь мою под откос пустил?
- Нет... О том, что ты его с собой не взял... Я думаю, что он до сих пор тебя любит...
- Ну конечно... любит он... Если бы любил - нашёл бы... А не отсиживался в деревне...
- Пап, успокойся! Не злись... Я, конечно, не знаю всего, что у вас было. Только мне он казался в тот день очень искренним. Слушай, а давай позвоним ему?
- Зачем?! - опешил папа.
- Ну, не знаю... Поговоришь с ним...
- О чём?
- Хотя бы о том, почему так ни разу и не зашёл к нему, бывая в деревне. Или почему даже не поздоровался тогда на кладбище.
- Он что, там был?!
- Ну, конечно... На похоронах почти вся деревня была... Ой, а ты как о бабушке-то узнал? - вдруг осенило меня.
Мне до сих пор даже в голову не приходило прознать, откуда отец узнал о смерти бабы Нюры.
- Мне кто-то позвонил. С незнакомого номера. Быстро сообщил новость и бросил трубку. Может, это был он? - с надеждой в голосе проговорил папка.
- А ты номер не сохранил?
- Нет, не до этого было, сам понимаешь...
Отец нервно зашагал по кухне. Было видно, что этот разговор взволновал его больше, чем то, что я знаю о его отношениях с дядей Митей.
- А ты знаешь, как позвонить Митьке?
- Знаю... Только давай не сейчас будем звонить... Тебе успокоиться нужно...
- И то верно! И всё равно он сука.
И тут зазвонил мобильный. Не мой, а отцовский. Он посмотрел, от кого шёл вызов и, улыбаясь, показал мне на экран. Звонил Ник.
- Добрый день!.. Да... Конечно... Никаких проблем... Когда вам удобно?.. Буду ждать... - отец разговаривал по телефону, кивал и с усмешкой посматривал на меня, пока я деланно равнодушно наслаждался остывшим чаем.
- Говорит, что решил внести коррективы в рисунок, - сказал папа, присаживаясь за стол.
- Угу...
- Только мне кажется, что это всего лишь повод, чтобы ещё раз увидеть тебя.
- Угу... - снова пробурчал я и начал мыть посуду.
- Сына, он, кстати, поинтересовался, дома ли ты будешь.
Я чуть чашку не выронил.
- А мне похеру, чем он там поинтересовался...
- Да что ты так взъелся-то на Никиту?! Думаю, у тебя сложилось очень поверхностное мнение о нём. Он кажется милым человеком. С апломбом, конечно. Но это как раз объяснимо. Всё-таки не каждый вот так равнодушно будет относиться к явным знакам внимания. И это его задевает. Если тебе неприятно, что гей так реагирует на тебя, можешь так и сказать.
- Да не в этом дело! Пусть он гей... Просто он - хамло высокомерное...
- И ты это понял по одной встрече?
- Надеюсь, по единственной встрече.
- Хочешь сбежать? Он всё-таки к тебе приходит...
- Он приходит к тебе.
- Пусть так...
Всё оставшееся до встречи время мы провели, занимаясь своими делами. Папа что-то рисовал и зависал в ноутбуке. Я исследовал обширную библиотеку, бесцельно перебирая одну книгу за другой, перелистывал и ставил на место. И всё думал о предстоящей встрече с Ником.
Наконец зазвучал вызов домофона. Папа оторвался от ноутбука и велел встречать гостя. Я нехотя поплёлся к двери, поправляя волосы и бросая взгляд на своё отражение в зеркале.
- Привет! - Никита радушно протянул свою руку, задержал её в пожатии и, широко улыбнувшись, прошёл в комнату. - Классно выглядишь, - бросил он через плечо и направился к отцу.
Пока они оживлённо обсуждали эскиз рисунка, я искоса наблюдал за Ником. Сегодня он вёл себя скромнее, естественнее и не красовался. А я с удовольствием отметил, как ему идут лёгкие летние штаны, как они соблазнительно облегают упругие ягодицы, как ладно сидят на бёдрах, как привлекательно обнажают резинку трусов, когда он тянет руки вверх.
Ник тоже бросал на меня взгляды. Жадные, изучающие, ироничные и восхищённые.
- Егор, ты чем сегодня вечером занят? - вдруг услышал я и понял, что Ник присел у моего кресла на корточки и тянет книгу из моих рук.
Отца в комнате не было.
- Ничего... А что?
- Хотел предложить тебе тусануть где-нибудь вместе. Ты где обычно зависаешь?
- Нигде. Я не местный... Я в гостях.
- Опаньки! И откуда приехал такой статный чел?
- Из Откудалово.
- Прикольно! Зачёт за остроумие! Так как? Составишь компанию?
- Компанию куда? - вмешался в разговор вошедший в комнату отец.
- Сёмен, я не знал, что Егорка гостит у вас. Хотел показать ему ночную столицу. Вы не против? - и, не дожидаясь ответа, обратился уже ко мне. - Это твой? - он схватил со стола мой мобильник, пощёлкал по экрану и протянул мне. - Я набил тебе свой номер на всякий случай.
Я молча и со злостью наблюдал за его наглыми действиями.
- Семён, Егор Семёныч, до вечера! Буду в 10, - Ник картинно кивнул и, не прощаясь, ушёл.
Когда за ним захлопнулась дверь, папа рассмеялся.
- Ну! Что я говорил? Он классный! И явно хочет тебе понравиться.
- Своим хамством? Нахрапом?
- Своей деловитостью и решительностью. Сходи с ним, погуляй... Развейся, не всё же время тебе со мной коротать. А если он начнёт к тебе приставать, советую не грубить. Скажи, что ты не из таких. Он всё-таки славный. Не обижай его.
- Не из таких, - пробурчал я себе под нос, но отец услышал.
И по облегчённому вздоху понял, что он получил ответ на свои тайные страхи.
- Па! Я никуда не поеду...
- Почему?
- Я не взял с собой ничего, что могу надеть на свида... на прогулку.
- Не проблема. До вечера уйма времени, и мы обязательно подберём тебе что-нибудь. Пошли по магазинам, сына.
Когда с покупками было покончено, обед съеден, разговоры ни о чём переговорены, в квартире повисла тишина. Я нервничал. Папа молча наблюдал за мной и, явно мучимый вопросами, ждал удобного момента для продолжения серьёзного разговора.
- Егор, нам надо поговорить...
- Да...
- Наверное, не сейчас, это не самый подходящий момент. Надеюсь, ты не припозднишься. А если и так, то завтра нам нужно будет серьёзно поговорить.
- Конечно, па... Поговорим...
Я видел, как ему тяжело. Что он только прячется за весёлостью. Что его снедает куча вопросов, которые хочется задать обо мне, о маме, дяде Мите... Признаюсь, и мне хотелось расспросить его о многом. И главное - попросить совета. О своём открывшемся сексуальном интересе к мужчинам. Только я не знал, как сделать это. Не признаваться же, что геевский мир открылся мне не абы как. Что проводником в него стал для меня любящий его человек. "Что же я наделал! На что надеялся?! Дурак! Болван! Кретин! Безмозглый баран!" - ругал я себя, шагая по комнате в ожидании Ника.
Он приехал вовремя. Всё такой же ослепительный, привлекательный, уверенный в себе и весёлый.
- Готов? Вижу, что готов. Будем не скоро! - бросил он отцу, когда мы выходили из квартиры.
Спешно спустились по лестнице, не вызывая лифт.
7. Разгул
Ночная Москва слепила огнями, тихая мелодия в машине успокаивала, сексуальный баритон Ника возбуждал. Он рассказывал мне о достопримечательностях, ловко лавировал в потоке машин, поглядывал на меня, и явно нервничал в ожидании вечера. Я же больше отмалчивался и почти не реагировал на расспросы о личной жизни. В лучшем случае отвечал односложно и уклончиво, а то и вовсе игнорировал вопросы.
В клубе было многолюдно. По отдыхающим понял, что он особенный. Грохотала музыка, плясали прожектора, и всюду были мужчины разного возраста: одни веселились на танцполе, другие, пытаясь перекричать адский шум, вели беседу за столиками или у барной стойки. На возвышении в клетках соблазнительно кривлялись атлетического вида полуобнажённые красавчики. Меня привезли в гей-клуб.
За столом, к которому нас проводил хрупкого вида официантик, сидели двое.
- Ники, зая моя! Ну, наконец-то! - проворковал тот, что помоложе, и потянулся к Никите для поцелуя. - Ммм, я не знал, что твой новый парнишка такой сладкий! Я - Славик.
Он жеманно протянул мне руку, кокетливо сверкнул чёрными глазками и плюхнулся на диван. Второй мужчина был старше, коротко представился Вадимом и потянулся за бокалом.
- Ребята, скорее садитесь, мы вас заждались! - Славик похлопал по свободному месту ладошкой и потянул меня за руку к себе, приглашая присоединиться.
Ник решил по-своему. Нырнул за стол первым, тем самым оставил меня снаружи. Я облегчённо выдохнул. Сидеть весь вечер рядом с таким персонажем мне претило. Тем более что и без того я чувствовал себя тут не в своей тарелке и ругал себя за авантюрный порыв отправиться на вечер в обществе малознакомого столичного хлыща.
Впрочем, вечер удался. За исключением первых минут он не разочаровал. Ребята оказались приветливыми, весёлыми и говорливыми. Правда, они поначалу пытались расспрашивать что-то у меня, но, наткнувшись на мою немногословность, отступили. Я даже потанцевал, поддавшись всеобщей радости, что царила вокруг. Не последнюю роль сыграл алкоголь. Сначала я выпил для храбрости, а потом всё понеслось само собой. Не пил только Ник - сослался на то, что ему ещё развозить по домам всю эту компашку. В голове шумело, я перестал замечать лёгкие прикосновения Ника к своей ноге, робкие объятия и жаркий шёпот в ухо, который норовил перейти в поцелуи.
Клуб покинули только под утро. Славик практически висел на Вадиме и слёзно лез целоваться. Ник, посмеиваясь, вёл меня под руку, понимая, что от усталости и выпитого мне трудно держать равновесие. В машине под мерный шум шин я заснул. Проснулся от робкого прикосновения к коленке. Это Никита в тусклом свете приборной доски склонился к моему лицу и пристально смотрел в заспанные глаза.
- Гор, мы приехали... Как бы не хотелось расставаться, но я уверен, что отец тебя заждался. Проводить?
- Нет, я сам...
- Постой! Я хочу поцеловать тебя. Можно?
- Зачем?
- Какой же ты всё-таки! Милый и безумно красивый... Ты хоть понимаешь, насколько сексуально выглядишь?
- Я пьяный... Ты это называешь сексуальным?
- И это тоже... Ты потрясающий! Ты...
- Хватит... целуй уже... если хочешь...
Я ждал, что поцелуй будет крепким, взасос, неприлично долгим, но он был мимолётным, почти дружеским. С одним лишь отличием, что в губы. Я был разочарован, потому, что с каждой минутой, что проводил в компании Никиты, всё больше и больше привязывался к нему. Замечал, насколько он привлекательный и ничуть не высокомерный, тем более не грубый, каким показался мне поначалу.
- Спасибо за вечер, - выдавил я из себя и, раздосадованный таким окончанием встречи, поплёлся к подъезду.
Ник дождался, когда мне отопрут подъездную дверь, и только после этого уехал.
Отец не спал. С тревогой оценил моё состояние, молча помог добраться до постели, раздел, погасил свет, пожелал спокойной ночи и вышел.
Проспал я, похоже, недолго. Голова гудит. Во рту сушь. В ногах слабость. Осторожно, чтобы не разбудить отца, иду на кухню, залпом выпиваю два стакана воды. Только после этого становится чуть легче. Выглядываю в окно, безучастно наблюдаю, как просыпается большой город.
Папа спит на диване, закинув руки за голову. Я и сам так люблю. Из-за жары он прикрыт только простынёй. Я невольно любуюсь его стройным, могучим и расслабленным во сне телом. Остатки хмеля ворочаются в моём мозгу, заставляют подойти к спящему. Тихо присаживаюсь у дивана, осторожно откидываю простыню, чтобы оценить член, которым так восхищается дядя Митя.
А он и впрямь впечатляющий. Даже в спокойном состоянии солидно смотрится на коротко остриженном лобке. Оказалось, что папа спит без белья. Аккуратно сложенные трусы лежат в изголовье.
Мне ужасно хочется потрогать это чудо. Дрожащей рукой касаюсь бархатистой кожи члена. Он дёргается. Чуть шевелился и отец, мотает во сне головой, сладко вытягивается на ложе и раздвигает ноги, словно приглашая к дальнейшим действиям.
Меня трясёт от возбуждения. Отринув стыд, приближаюсь к папкиному паху, шумно вдыхаю аромат спящего самца, чувствую смесь лёгкого пота, сладость геля и мускус мужского тела. Мой хуй при этом готов взорваться от перенапряжения. Ткань трусов мешает, давит, кажется лишней в этот бесстыдный момент изучения органа, породившего меня. Меня колотит нервная дрожь. Уже плохо соображая, что делаю, касаюсь ладонью члена отца, обхватываю его и чувствую, как он наливается кровью, мерно, толчками, как упорно обретает крепость, растёт, обнажает крупную головку, из отверстия которой на свет появляется первая капля влаги. Шевелятся под мягкостью мошонки крупные яйца. Дыхание отца, до этого равномерное, становится прерывистым.
- Что ты делаешь? - громом звучит шёпот отца.
В испуге я неловко откидываюсь назад, почти падаю, путаюсь в приспущенных трусах. Папа смотрит на мой возбуждённый член, нервно сглатывает и тихо произносит:
- Егорка, это неправильно...
Но тело своё не прикрывает. Привстаёт с дивана, подаёт мне руку, усаживает рядом. Я молчу. Потрясённый происходящим, отец тоже. Его громадная грудь при этом тяжело вздымается, в глазах бьются боль и стыд. И тут он обнимает меня, прижимает к себе и пристально смотрит прямо в глаза.
- Папа, прости... - наконец, могу выдавить я из себя. - Не знаю, что на меня нашло... Наверное, я ещё не протрезвел...
- А знаешь, - вдруг находит, что сказать, папка, - раз уж мы оба с тобой в таком возбуждении находимся, давай снимем его. Подрочим, что ли? Как ты на это смотришь?
Я киваю.
- Ты как это привык делать? Лёжа или сидя? - продолжает папа, не спускает глаз с моего хуя, который, несмотря на конфуз, не спешит опадать.
- Не знаю...
- Пошли в кровать... Ляжем... И скинь ты уже свои трусы. А то идёшь, как конь стреноженный, - за шуткой папа пытается скрыть своё возбуждение и потрясение от происходящего.
Мы возвращаемся в мою комнату, ложимся рядом.
- Одновременно сдрочим или как?
- Я... я хочу посмотреть...
- Я тоже хочу посмотреть, на что способен мой взрослый сынка, - соглашается отец.
Я раздвигаю ноги. Он по-турецки садится между них и, не отрывая взгляда от моего члена, начинает нежно поглаживать внутреннюю поверхность моих бёдер. От этой ласки я выгибаюсь дугой, яростно дрочу, периодически опуская свободную руку к яйцам, к самому основанию своего крепыша. И из-под прикрытых век наблюдаю за отцом. Он жадно смотрит, как самоудовлетворяется его родной отпрыск. Как шумно, со стонами я дышу, как судорожно напрягаю мышцы ног и плоского живота. А папкин орган при этом мощно пульсирует, бьётся концом о волосатый пресс чуть выше пупка и выдавливает каплю за каплей прозрачную смазку.
Отец решается на то, что я подспудно ждал все эти дни. Он ловко ложится между моих ног и начинает лизать мои бёдра, поднимаясь всё выше и выше. И вот уже его кудри касаются моих яиц, вызывая электрические разряды новых ощущений. Его горячий язык тянется к самой нежной части паха. Танцует у основания древка, скользит ниже - к анусу и снова возвращается кверху.
Не в силах более терпеть эту сладкую пытку, я выстреливаю. Мощно, с криком, с судорогой во всём теле, с потемнением в глазах и огромной благодарностью за такой яркий, незабываемый финал.
В себя прихожу через минуту. Мой член продолжает выплёскивать сперму. Она тягуче стекает по бокам, охлаждает разгорячённое тело.
Папка улыбается, дует в мошонку, щекочет волосики на ней, радуется моему оргазму.
- Грандиозно... красиво... и очень волнительно, - произносит он и, приподнявшись на локтях, слизывает молодую сперму своего сына, чем вызывает у меня финальную порцию послеоргазменных судорог. - А теперь, пожалуй, и я разряжусь. Сил нет терпеть, в яйцах ломит!
Ложится рядом со мной, чуть сгибает ноги в коленях, лезет огромной лапищей себе в промежность и начинает дрочить размашисто, медленно и с нажимом. Его кулак при этом едва касается раскалённой головки, которая раздулась до неимоверных размеров. Смазка сочится, омывает шляпку, норовит расплескаться от ритмичных движений. Я, заворожённый этой картиной, тянусь пальцем к жемчужной красоте, едва касаясь, размазываю, словно пытаюсь вогнать её обратно в гигантский ствол.
- Ах! - вырывается из отца. - Не останавливайся... Ласкай... Сейчас... О, Боже!..
Папка с хрустом откидывает голову назад, вытягивается в звенящий трос и начинает спускать. Крупные капли, как в замедленном кино, падают на волосатую грудь, норовят попасть в приоткрытый в экстазе рот. Оргазм сотрясает папку, словно сама Земля трясёт его в момент тотального апокалипсиса.
Вид оргазмирующего мужчины столь привлекателен, настолько возбуждающ, что я снова кончаю, впервые в жизни не притрагиваясь к члену.
- Чёрт побери! Егорка... Как же это было здорово! - слышу я счастливый голос отца и проваливаюсь в сон.
Я не слышу, как он тихо встаёт с кровати, не чувствую, как нежно обтирает моё тело влажной салфеткой, прежде чем укрыть простынёй, как нервно курит на кухне, как спешно собирается и, оставив для меня записку, выходит из квартиры.
"Егор, завтрак на столе. Поешь. Мне нужно пройтись. Не скучай. Постараюсь вернуться как можно быстрее. Папа".
Отца не было дома весь день. Не вернулся он и вечером. Я начал беспокоиться и ругать себя за то, что не догадался обменяться с ним телефонами. Только ближе к полуночи придумал позвонить Нику.
- Привет.
- Здарова! Что, соскучился? Я - очень!
- Ник, помоги... У тебя телефон отца есть?
- Не понял...
- Ну, знаешь его номер телефона?
- Конечно! А ты что, не знаешь? Ну, ты даёшь!
- Ник, перестань лечить меня... Я серьёзно. Его целый день нет дома. Я волнуюсь...
- Понял, прости, лови контакт... Тебе помощь нужна? Может, подъехать?
- Да... Если нетрудно.
Пока ждал Никиту, постоянно набирал номер отца. Папка не отвечал. Только после десятого набора в ответ пришла смс-ка, чтобы не волновался.
"Странно всё это!" - подумал я и пошёл открывать Нику, который как раз подъехал. Особой радости от встречи с ним не было. Переживал из-за краткой смс-ки и никак не мог взять в толк, почему вместо ответа по телефону отец ограничился только ею.
Между тем, Никита уже явно хозяйничал в доме. Накрыл нехитрый стол из того, что принёс с собой: фрукты, конфеты, колбаска, коньяк.
- Гор, да не переживай ты так! Видишь, всё с твоим папкой нормально. Заказ, наверное, нарисовался, вот он и рванул...
- До ночи?
- Почему нет? Ночь - она не только для развлечений нам дана.
- Очень логично! Заказ, ночь и развлечение...
- Лично я абсолютно логичен. Мы одни. Можем расслабиться. Выпить с тобой за более близкое знакомство, так сказать.
- Знаю я твоё близкое знакомство.
- А прошлой ночью мне не показалось, что ты против него, - явно с обидой произнёс Ник.
Разговор никак не клеился. Я понимал, что веду себя по-скотски. Сам позвал его и сам же огрызаюсь на любое проявление внимания. Но Никита тактично проникся моим тревожным состоянием и перестал лезть с расспросами и двусмысленными предложениями. Просто разлил по бокалам спиртное и протянул один из них мне. Я кивком поблагодарил и залпом выпил. Легче не стало. Ник налил ещё. Я отказался. Машинально включил телевизор и невидящим взглядом уставился в экран. Никита пристроился на диване рядом. С тревогой поглядывал на меня и на то, как я периодически хватался за телефон, словно смс-ка должна прийти в беззвучном режиме.
Далеко за полночь мы услышали, как дверь безуспешно пытаются открыть ключом. Метнулись в прихожую, распахнули входную дверь и еле успели поймать ввалившегося в дом отца. Он был абсолютно пьян и, судя по грязной одежде, успел несколько раз упасть, а может, даже и поваляться где-то. Но удивительная сила автопилота привела-таки его в дом.
Папка осоловело посмотрел на Ника, удовлетворённо махнул головой, подтверждая, что узнал его, и неловкими взмахами ног попытался разуться. Его снова качнуло, и мы вновь пришли ему на помощь - потащили в комнату. Он что-то промычал, уставился стеклянным взглядом на початую бутылку, вяло потянулся к ней, но рухнул на диван.
- Пьём? - икнув, промычал он. - Я тоже... пьём... пью... пил... Налей!
- Счас! Хватило уже... И тебе, и нам... - проворчал я, убирая бутылку подальше и пытаясь уложить отца на диване.
Он слабо пытался сопротивляться, но сил хватило только на фразу, которая прозвучала пусть и не как гром среди ясного неба, но заставила Ника посмотреть на нас по-иному.
- Нитик... Никита... Я знаешь кто? Знаешь?.. Я - преблю... предю... Я - ...любодей!
- Да спи ты уже... Любодей чёртов... Я тут переживаю о нём, а он налакался в хламину! - ворчу я и пытаюсь раздеть отца, Ник помогает.
Вам приходилось ворочать тяжеленный мешок с картошкой? Так вот мне, деревенскому парню, приходилось не раз делать это. А этого пьяного детину под два метра ростом раздеть было гораздо сложнее. Мы с трудом освободили отца от рубашки, стянули кроссовки, принялись за испачканные джинсы. Узкие и пропитанные чем-то влажным, они долго не поддавались. Но вскоре мы стянули и их. Вместе с трусами. Я лихорадочно пытался вернуть их на место, но отец начал брыкаться, мычал, отталкивал нас. Вконец усталые от борьбы с пьяным, мы плюнули на это неблагодарное дело и оставили отца нагишом.
Я направился в спальню за покрывалом и подушкой. Вернулся и застал Ника за зачарованным рассматриванием фигуры уснувшего отца. Одна его нога свесилась с края дивана. Солидный член тянулся книзу и смотрелся весьма эротично на фоне коротко стриженных лобковых волос. Обритые наголо яйца тяжело венчали эту картину. Грудь спящего мерно вздымалась. Комната наполнилась запахами свежего перегара.
- Знаешь, а ведь я был заочно знаком с ним до встречи, - прошептал Ник, пока я укладывал тяжеленную голову отца на подушку и укрывал его.
- Как это?
- Один мой знакомый из общей тусовки рассказывал о твоём отце. Он ему тоже расписывал машину. И хвастал тем, каким талантливым и ослепительным красавцем он оказался. Чувак так живо описал твоего секси-отца, что мне безумно захотелось с ним встретиться. Вот я и решился на заказ. Но вместо него первым встретил тебя.
- И чо?
- Через плечо! Я тебе так завуалированно в любви, может, признаюсь... или, по крайней мере, в симпатии...
- Твоя симпатия в твоих блядских глазах читается. Вон как пялишься на отца моего!
- А ты мне свои прелести покажи! Сам же целочку строишь из себя...
- Слышь, ты, хам столичный! Чо тебе надо от меня? - бешусь я непонятно от чего и чувствую, что перегибаю палку.
Мне больно видеть отца в таком состоянии. Обидно, что Никита застал его таким, что услышал откровения из его уст, что вечер покатился к чертям собачьим, хотя прошлая ночь была такой волшебной.
- Зря ты так, Гор, - горько проговорил Никита и, не прощаясь, ушёл.
- Ну и вали! - бормочу я, вздрогнув от хлопка закрывшейся двери. - И мне пора...