Предисловие автора. Поскольку речь идёт о довольно специфической жизни людей, я позволил себе в некоторых случаях употребление слов и оборотов речи, не совсем правильных с точки зрения литературной этики и не совсем современных. Это сделано специально для усиления восприятия сюжета.
Олег после окончания школы поступил в военный институт в Новосибирске, где он родился и жил. Ему нравилось носить военную форму, он с удовольствием смотрел на военных, а их жизнь представлялась парню романтичной. Как и все курсанты, во время учёбы он бегал в увольнительные, встречался с девчонками. Всё это сопровождалось обычными делами: выпивка, гулянки вечерами, секс, драки и "отходняк".
Перед сном по традиции каждый рассказывал о своих подвигах в увольнительных - безусловно, как опытный рыбак, приукрашивая свои возможности в мире секса. Особые кудесники в бане, во время помывки, хвастались своими половыми органами, подрачивали их и весело повествовали о том, как они всовывали их и сколько раз за вечер заламывали девок. При этом полувозбуждённые члены разрешалось трогать руками на предмет их тяжеловесности и огромности.
Разумеется, не у всех курсантов были орудия огромной тяжести и размерности. Те, у кого калибр был среднестатистический, стояли в сторонке и, потупив взгляд, делились своими скромными подвигами. Разумеется, более правдивые рассказы были у тех, скромных, ибо они, не стесняясь (или стесняясь), говорили о том, как первый раз не получилось выебать проститутку или как в первый раз оргазм случился на 5 секунде. Ну и так далее.
Были ли в училище геи - Олегу неизвестно, по крайней мере, скандалы с разоблачением оных не были преданы гласности. Да они его и не интересовали. Не возникало мысли о такой любви однополой; парни нравились ему своей фигурой, а вот о сексе с ними он знаком даже по разговорам не был. Изредка в лексике курсантов проскакивало слово "пидор", но не более того. Онанисты были, да. Некоторые, особо неугомонные, не могли долго терпеть и сливали в унитазы своих живчиков.
В ритме военного вальса учёба подошла к концу. Выпускной вечер прошёл, как и все годы ранее и все годы после этого - в пьянке, блядстве. Наступила взрослая жизнь. Наступило распределение, и необходимо было ехать к месту службы.
Олег получил назначение в штабе дивизии в один из конвойных полков, а там его уже кинули в конвойный батальон. Из батальона - в роту, благо дело, рота была в одном здании. А в роте уже капитан представил Олега взводу. Взвод занимался охраной колонии общего режима. Олег быстро познакомился с личным составом. Знакомился по частям: одна часть была на службе, другая отдыхала после службы, а третья готовилась к службе. Правда, если правильно говорить, по-военному, то это были не части взвода, а отделения. Но речь пойдёт не об устройстве армии, а об отношениях людей.
Ну, во-первых, отношения были сугубо уставные - это раз. Дисциплина, ответственность перед Родиной - это два. Выполнение статей присяги, которая требовала охранять людей, по приговору суда лишённых свободы и отбывающих наказание в заключении. Их так и называли - "зэка". А последние называли военных либо "служивый", либо "солдатик", либо "гражданин начальник". В этих отношениях был свой устав, не утверждённый каким-либо законодательным органом, и его заключённые соблюдали строго, ибо этот устав писался кровью зэков и солдат. Человеческий фактор присутствует не только при авариях самолётов и ракет, но и во время охраны зоны, где могут быть допущены и побеги осуждённых, и незаконные "свиданки", и перебросы продуктов питания, наркотиков или денег. Безусловно, существовал жёсткий контроль: и собачки, и сигнализация, и бесконечные проверки. Но человеческий фактор всемогущ. Правда, опять-таки, это не есть предмет нашего рассказа.
Олега сразу стали кидать в конвой и караул. Так было значительно проще познакомиться с личным составом и входить в курс дела. Набираться, так сказать, опыта. Как командир взвода, Олег, не без подсказки зам. комвзвода и командиров отделений, узнал все слабые и сильные стороны солдат и младших командиров (сержантского состава). При умелом подходе и терпении солдаты делились и домашними новостями, и секретами во взводе. Знать необходимо было всё.
Солдаты хоть и ходили на службу с боевыми патронами, по сути, были ещё gfhyzvb, а дома у некоторых из них были и невесты, и девушки любимые. Вот последние, так сказать, любимые, не хотели ждать, находили себе замену на гражданке, и для солдата со слабой психикой вся жизнь заканчивалось при получении такого вот письма с весточкой об измене. Если пустить всё на самотёк, то во время очередного караула солдат мог и пулю пустить себе в лоб или, если во время чтения письма был вне службы, мог и повеситься. Обязанностью офицера было не только не допускать провалы во время несения службы, жуткую дедовщину, или, как говорится официально, "неуставные взаимоотношения", но и провожать на "дембель" солдата целым и невредимым. Конечно, вышеуказанные случаи редки, но, по идее, такие трагедии не должны вообще происходить. Это же не смерть во время сражения. Жалко людскую жизнь, но что сделаешь - пуля-дура! А гибнуть в мирное время из-за жестокости старослужащего или измены подруги - дело вообще недопустимое... Опять мы отклонились от курса.
Была ещё одна сторона обязанностей конвойного взвода. Ну, понятно, что надо не допускать побег из зоны. Но бывали случаи, когда внутри зоны исчезал человек. Тогда надо было его найти как можно быстрее. А спрятаться он мог где угодно на большой территории зоны. И ещё: надо было быстро узнавать, кто пропал, как он выглядит, по какой статье судим, а дальше уже машина начинала вертеться: адреса, места лёжек, друзья, подруги и т.д.
В связи с этим солдатики довольно хорошо знали своих "подопечных": их настроения, их слабости. Не в полной мере, конечно, но за период службы с общением через сутки-двое за полгода люди как-то многое узнавали друг о друге.
Олег довольно часто бывал в зоне, общался с заключёнными, всматривался в бирки, запоминал лица. Ну, мало ли, может, и сгодится. Иногда он какую-то информацию передавал в оперчасть начальнику, часто обменивался мнением и с начальниками отрядов. Так проходил месяц за месяцем. Шли обычные будни несения службы.
Однажды, во время обхода, Олег забрёл в каптёрку, где сидело два человека: мужчина лет 45-и и молодой парень лет 20-ти. Они что-то слесарили в маленькой комнатке. Младший был подмастерьем. Грязные, зачуханные, в чёрной одежде, в шапках. Но вся эта чернота выделила у парнишки глаза. На Олега смотрели чистые, светлые глаза. И ещё губы: сочные, тёмно-вишнёвого цвета. Лицо было белое. Белое, но грязное. Парнишка сморкался, вытирал нос засаленным, грязным рукавом, в разговоре матерился. И суетился.
Только появился Олег, как паренёк стал метаться по комнатёнке, предлагая место начальнику. Глаза их встретились, и Олег спросил у парня, как его зовут. Потом узнал, как зовут старшего. Посмотрел по бирке статьи. Один сидел за неуплату алиментов, а второй - парнишка, которого звали Иваном, - за мелкую кражу. Они разговорились. Оказались приятными собеседниками.
Посмотрев на часы, Олег поднялся и стал выходить из каптёрки. Мужчины стали провожать его и попросили заходить на огонёк. Олег обернулся, опять встретился глазами с Ваней и пообещал заглядывать.
Пройдясь по зоне, Олег вышел на "свободу" к своим птенцам-солдатам. Вечером их сменил другой наряд, и, сдав смену, Олег поехал спать в общежитие, где он временно жил. Уже засыпая, он прокрутил в голове дневную встречу. Ему понравился паренёк. Он стал вспоминать его, его облик, его разговор. В спецодежде и фуфайке трудно было определить фигуру парня, но он понравился Олегу даже таким.
После этого Олег иногда заходил в каптёрку, но не заставал там своих знакомых - не попадал на их смену. Однажды, во время приезда в зону для проверки работы караула, он опять увидел ту пару. Они встретили его с улыбкой, Олег опять проговорил с ними полчаса. Темы затрагивали различные, и непонятно было, как они обо всём осведомлены. При прощании Ваня попросил Олега принести ему немного конфет и сигарет. Лейтенант кивнул и сказал, что принесёт. Потом Олег зашёл в оперчасть и рассказал начальнику о своей "связи" с заключёнными. Начальник не увидел в конфетах ничего незаконного, лишь указал, что нельзя приносить деньги, письма, водку. Это было и так понятно, и с чистой совестью Олег уехал в роту.
Так завязалась... хотел сказать, дружба, но это не было дружбой в привычном понимании этого слова. Это были отношения двух совершенно разных людей, но их соединила духовная связь. Вскоре вышел на свободу неплательщик алиментов, а Ивану оставалось сидеть ещё полгода. Теперь у парня был другой наставник. Олег с Иваном по-прежнему разговаривали, и лейтенант иногда баловал парнишку конфетами и сигаретами. Олег покупал всё это на свои деньги, а Иван, беря сигареты, ничего не говорил, принимая подарок как само собой разумеющееся. Такие вот возникли у них отношения.
Наступила весна, и все заключённые переоделись в чёрные спецовки. Теперь Олег мог видеть немного фигуру паренька. Хорошее тело, красивые руки, торс, ноги. За всё это время два парня говорили только на темы общего назначения: музыка, фильмы, книги, отношения с родителями. Ваня клялся, что никогда больше не попадёт на зону, что начнёт учиться, работать и жить так, чтобы уже никогда больше не стать преступником.
В полку, где служил Олег, постоянно были усиленные варианты несения службы: то в одной зоне побег, то в другой. Только поймают одного беглеца, только отдохнёшь от круглосуточного несения службы, как возникает напряжёнка в другом месте, и опять в ружьё, опять усиление, опять поиски, поимки. А это значит, что личная жизнь у офицеров напрочь отсутствует. Если женат, то жена дома сидит и бурчит. Если холост, то вместо жены бурчит в ванной вода, а руки заняты своим делом. Зато когда выдавалось дня два отдыха, одни офицеры бежали к любовницам, а другие, холостые - к проститутке. Ну и, конечно, пьянки устраивали. Какое блядство без пьянки?!
Олег не очень увлекался проститутками. Да и пьянками тоже. Все офицеры в роте были старше его, и интересы у них были разными. Олег предпочитал по городу пройтись, пива выпить. А дома можно было спокойно закрыться и подрочить. В это время всегда перед глазами у него стоял Ванечка... Чёрт! Почему? Ну, нравится ему быть с Ваней. Но он же зэк, преступник и он пацан! Так какого перца он мельтешит перед глазами, когда рука судорожно дёргает шкурку члена?
Небольшое возбуждение возникало у него и тогда, когда Олег направлялся на помывку взвода. Эти голые бесшабашные солдаты - истые натуралы! И между тем, они любили похвастаться друг перед другом своими концами. Олег стоял всегда в сторонке и старался смотреть на это безучастно. Ему всегда это удавалось, так как среди солдат не было того, кто ему нравился. "Херня какая-то. Пидор я, что ли? - думалось ему. - А как же я дрючил баб?".
Начиналось раздвоение личности. Ни разу Олег не проявил явно свой интерес к Ивану. Он не знал, взаимен ли этот интерес, и не задумывался об этом факте. Но однажды Иван сказал:
- Я завтра иду на свободу, - и кинул взгляд на Олега.
- И куда пойдёшь?
- Не знаю. Первым делом напьюсь на вокзале, да и переночую там же. Всё нормально, начинается новая жизнь. Надо оттянуться... Ой, свобода! - Иван потянулся и посмотрел сощуренными глазами на Олега. - Вот так, гражданин начальник.
- Да, это хорошо - свобода. Мне приятно было с тобой общаться. Я рад, что познакомился с тобой, но не хотелось бы опять увидеть тебя тут.
- Мне тоже, начальник. Может, когда и свидимся! Приятный ты во всех отношениях. Мне мужик-напарник говорил, мол, держись его - он настоящий друг тебе будет. Да разве может зэк дружить с начальником?
- Во сколько ты завтра отчаливаешь?
- В одиннадцать нас выпустят. Ну что, начальник, прощай?
Они пожали друг другу руку, посмотрели в глаза - молча. Посмотрели и разошлись. Сделав несколько шагов в сторону КПП, Олег обернулся и увидел, что Иван смотрит на него тревожным взглядом. Была в этом взгляде не то мольба, не то тоска или горе, а может, и всё вместе в одном комке.
- Давай, иди, готовься! И смотри, не попадай больше сюда!- и лейтенант махнул прощально рукой.
Олег приехал домой. Разделся, помылся, смыв с себя не только запах своего пота, но и специфический запах зоны. Затем он сел на кухне за стол и только хотел открыть бутылку пива и поужинать, как в дверь постучали. Это приехал посыльный и сообщил Олегу, что ему надо срочно ехать в зону, так как там произошло жуткое ЧП... Во, бля, ну ни дня, ни ночи спокойного отдыха!
- Что случилось?
- Собирайтесь, товарищ лейтенант, я на машине. Один труп и подрез.
- Ну, а я тут при чём? Не побег ведь, пусть зоновские и отвечают, ищут.
- Комбат приказал усиление. Мало ли, что может быть, - бунт или ещё что.
Так, в рассуждениях о тягости службы, они и доехали до зоны.
Для такой зоны, где сидели, в основном, жулики, мелкота и воры, убийство было довольно редким явлением. Конечно, всё начальство уже "стояло на ушах", нагоняя на нижние чины тоску и неприязнь своим присутствием и советами.
Задачей Олега было обеспечить усиление охраны зоны. Когда страсти немного поутихли и начальство постепенно разъехалось слушать последние новости в своих кабинетах, Олегу удалось выяснить подробности происшествия. То, что в результате ссоры между группами заключённых появился труп, его не сильно взволновало. Он того зэка не знал, и подробности дела ему были неинтересны. А вот известие насчёт подреза его очень даже взволновало. Он узнал, что человеком, которого ножом "пырнули", был его знакомый, Иван...
Какова была причина поножовщины, никто не знал. Известно было, что пацан все годы отсидки был смирным и старательным. Не филонил на работе, не буянил во время отдыха, не пил и не был замечен ни в каких группировках. К тому же он готовился утром выйти на свободу. Лишь случайно нож не проник в печень и не разорвал её, как того хотелось преступнику. Парнишку спасла большая куртка, которая была ему не по росту и скрывала истинное сложение его фигуры. Нож скользнул по поверхности живота и разрезал кожу, не достав до брюшины. Но, естественно, крови было много, а рана была большая. Лежащего Ивана заметил проходивший мимо заключённый и сразу позвал на помощь...
- Что с пацаном делать? Утром его выписывают из зоны, и держать его мы у себя уже не можем, а идти ему некуда. Можно договориться и положить его в больницу, но поди знай, что с ним там могут сделать подельники, - начальник колонии собрал офицеров, чтобы выслушать их советы.
Олег отозвал начальника оперчасти в сторонку и попросил разрешения забрать парня к себе. Там, во-первых, его не найдут, пока он подлечится, а во-вторых, он сможет выспросить у него о произошедшем. Майор посмотрел на него и, подумав, согласился с тем, что это реально хороший выход из ситуации. Он отозвал начальника колонии и рассказал ему о плане спасения парня, естественно, изложив всё так, что это его идея и что он упросил вон того лейтенанта из охраны припрятать до поры до времени паренька. Начальнику зоны план подчинённого понравился, и он разрешил приступить к его осуществлению.
Ивану уже оказали всю необходимую медпомощь, а Олегу дали про запас необходимые для перевязок и лечения вату, бинты и лекарства, и они уехали подальше от этого места в квартиру Олега. Прошло уже несколько месяцев, как Олег, оставив общежитие, снимал однокомнатную квартиру в большом доме и жил там один.
Иван обнял Олега за плечо, и они медленно, под стоны парня, поднялись в квартиру Олега. Только тут Ваня поднял на Олега глаза и спросил:
- Зачем? Зачем ты со мной тягаешься? Мы что, друзья, братья? На хер я тебе сдался? Я ведь всегда буду для тебя зэком.
- Кстати, о братьях. Кто ждёт тебя дома?
- Ждёт? Никто меня, на хер, не ждёт. Братьев нет. Одного меня смогли предки родить. Квартиру продали, бабло всё пропили. Отец недавно умер по пьяни, мать опять в зону пошла - она ей как родной дом. Вот так. И я не знаю, куда теперь податься и где жить. А тут ещё рана эта. Хоть сдыхай!
- Ну, пока можешь пожить у меня. Поправишься, найдёшь работу. Ты ж нормальный парень.
- И с какой это радости ты обо мне заботишься, начальник, а? Что тебе от меня надо?
- Давай договоримся! Теперь я тебе не начальник. Я Олег. Я тебе друг. Уж не враг, это точно. Не я тебя ножом пырнул. Да и что я могу с тебя взять? Так что заканчивай этот базар никчёмный, не пыжься, не строй из себя грубияна, а вспомни, что, когда мы с тобой общались, ты ведь был нормальным, хотя и был заключённым. Теперь ты должен стать нормальным пацаном. Забудь, что сидел. Ведь, по крайней мере, не я тебя посадил.
- Легко сказать: стань нормальным пассажиром... Прости, Олег. Буду стараться, - и Иван протянул руку для пожатия.
- Давай знаешь что? Помоемся капитально, с откисанием, а то ты так нам всю квартиру провоняешь. А вещи я все твои на свалке сожгу.
- А как это - с откисанием? - Иван засмеялся и показал свои чёрные зубы.
- Ой, бля! Какие зубы у тебя! Чистить надо... Ладно, будем считать, что у меня появился сын.
- "Новорожденному" сыну прилагается и тёлочка. Есть она у тебя? Где она, как мы поместимся тут втроём? А вдруг я её с голодухи... того...
- Рот свой закрой, голодный. Нет тут никого. Только ты и я. Тёлок ему... Вылечись сначала, а потом уже про тёлку думай... За что хоть тебя подрезать хотели, скажешь?
- Нет, начальник, не скажу.
- Ну и не надо, заключённый.
- Ну, не сердись, Олежка, привыкнуть надо, не сразу так вот жизнь перевернуть всю можно. И спасибо тебе за спасение. За заботу, - Иван потянулся и обнял Олега, похлопал его по спине и нежно прижался грудью к его груди, но через две секунды отпрянул от Олега и посмотрел на его реакцию.
- Ты чего так резко отскочил?
- Подумал, что сейчас по роже схлопочу за телячьи нежности.
- И к нежностям тоже привыкай. Пошли в ванную, помою тебя.
Олег включил тёплую воду, и она полилась в ванную. Под журчание воды он осторожно снял куртку, потом штаны. Иван тут же, прямо в трусах, шагнул в ванную.
- Эй, а трусы?
- А если я тебя боюсь?
- Чего? Думаешь, я тебя сейчас изнасилую? Вот дурень-то! Сказал же, забывай зоновские привычки. Насиловать я тебя не буду.
- А по любви? - и Иван улыбнулся милой улыбкой.
- А ты чё, гомик, что ли? Не-е, я не по этой части.
- Да не гомик я. Никто меня в зоне не трогал. Хотя попытки поначалу были. Если б тронули, я бы сразу хуй откусил уроду, а там уж как судьба улыбнулась бы. Убили бы - так убили. Хули мне в этой жизни уже... Хорошего я и не жду.
- Ну, не выебали - значит, хорошо. И жизнь хороша, и тебе в жизни должно быть хорошо. И не надо жаловаться на судьбу. Всё у тебя исправится, - и Олег не спеша, пользуясь тем, что Иван стоит спокойно, стянул с него трусы; всю одежду он скинул в кучу. - Не садись в воду, а то намочим рану. Давай я тебя так и помою - стоя.
Белое, совсем белое, как первый снег, было тело у Ивана. Ладная гладкая фигурка, широкая грудь, тёмно-вишнёвые соски, широкие плечи. Так же красивы были и его бёдра. Иван не дал Олегу посмотреть на свои передние прелести и повернулся спиной к нему. Тут-то и бросилось лейтенанту в глаза то, что обычно нравилось ему в пацанах, - попка. Она была пределом того, что Олег считал совершенством. Отличная попка, ничего не скажешь. Белёсый пушок украшал крутые полушария ягодиц.
- Олег, ты меня прости, но мне не совсем удобно, понимаешь? Можешь отойти или отвернуться? У меня стояк, мне надо вздрочнуть, но я стесняюсь, а спасу нет как хочется.
- Ну давай, я отвернусь - подождём, пока разрядишься.
- Да я недолго, я сейчас, я привык по-быстрому, - Иван в это время совершал рукой поступательные движения. - Ох! Ох! Уф! Ммм! - Иван присел перед семяизвержением и начал ещё быстрее водить рукой. - Уф! Давно я так в спокойной обстановке не дрочил! Теперь можно мыться, - Иван повернулся, и Олег увидел его ещё не совсем обмякший член.
Сказать, что он был большой, нельзя. Сказать, что толстый, тоже. Обыкновенный, средней толщины и длины перчик молодого парня скукоживался, и крайняя плоть плавно, как занавес сцену в театре, закрывала головку. Последняя капелька спермы маленьким клубочком висела на конце. Яички были подтянуты в один круглый шар. Член был тёмного цвета, а яички розового. Олег хмыкнул, глядя на эту картину.
- Эй! Ты чего смеёшься? Олег, что тут смешного?
- Да нет, ничего, просто ты красивый. Вернее, фигура у тебя красивая. И улыбка тоже. Давай мыться! С чего начнём? С головы?
- А ты? Ты не хочешь вместе со мной помыться? Так мне не совсем стыдно будет. Давай раздевайся, лейтенант молоденький. Заодно я посмотрю, какая у тебя фигура.
Олег разделся и встал рядом с Иваном, держа в одной руке распылитель, а в другой - флакон с гелем. Он старательно и неторопливо, намыливая мочалку несколько раз, стал отмывать парня. Потом ещё намылил его, принюхался - запах остался.
- Знаешь, Вань, давай я тебя обрею налысо. Голова у тебя красивая, смотреться будет вполне современно. У меня бритва есть с насадками. Я сам себя остригу.
- Ну, давай. Я не возражаю. Полностью отдаюсь во власть твоих рук.
Так, с головой разобрались. При резких движениях Ваня постанывал, поэтому Олег старался лишний раз не тормошить друга. Мочалкой он несколько раз прошелся по спине, шее парня, перешёл на его ягодицы. Твёрдые полушария попки упруго откликались на движения мочалки.
- У тебя не ягодицы, а чистый изумруд. Такие большие орешки, - Олег тем временем орудовал уже между ягодичек, потом перешёл на бедра и вниз, к ступням. - Так, задняя часть у тебя готова.
- Это к чему она готова? Ты ж говорил, что не пидор! Ой, не могу смеяться! Кстати, изумруд зелёного цвета, а у меня жопец, насколько я знаю, беленький.
- Да всё у тебя на пидорах замешано. Не сцы, не выебу. Ты ж понимаешь, что я имею в виду помывку. Поворачивайся осторожненько, помоем тебя спереди... Ого! Опять будешь сдрачивать?
- Мой, не обращай внимания. Видишь, я уже не стыжусь тебя.
Впереди пришлось осторожно вымыть живот, не задевая перевязку. Потом, уже пошустрее, Олег намылил нижнюю часть живота. Уже не стесняясь своих действий, он приподнял член за головку, хотя он и так был приподнят кровью, вымыл мошонку, ещё раз удивился её розовому оттенку и стал оттирать от пота и грязи ноги Вани. Вся эта процедура ничуть не возбудила Олега, хотя ему и было невероятно приятно мыть голого парня. Ему и раньше приходилось в бане участвовать в совместных помывках, но то было другое дело. А это... Это вызывало кайф. Глазам было приятно в такой вот близости смотреть на симпатичное голое тело парня. В голове у Олега было светло и легко, а на душе радостно и спокойно.
- А ты часто дрочишь? - спросил Иван.
- Ну, когда как. Если нет долго девчонки, то дрочу. По-разному бывает.
- Ну да, - вздохнул почему-то Ваня. - Я вот и смотрю: ты меня моешь и трогаешь всего, а член у тебя не встаёт.
- А что, он должен на тебя вставать?
- Как ты говоришь, по-разному бывает. В зоне я б такого на позволил себе и другому. Там бы сразу раком поставили.
- Всё, Ванечка, осторожно выходи из ванны. Сейчас я тебя вытру, и мы сможем пойти покушать...
- А что, мы так и будем ходить голыми? - спросил Иван; они стояли уже на кухне и оба были обнажены.
- Ой, бля!Я, знаешь ли, привык быть один, и когда из ванной выхожу, то мне нет нужды от кого-то прикрываться. Сейчас что-то принесу.
- Ладно, Олег, давай так и покушаем. Всё равно сейчас ложиться будем. Я устал, спать хочется, да и болит очень рана.
Так они и поступили. Кушая, они много разговаривали, грубый тон у Вани постепенно уходил. Он иногда заикался, ища замену непотребному слову, готовому вылететь изо рта.
Олег расстелил диван, и они, как были, обнажённые, легли рядышком.
- Какое блаженство! Настоящая кровать, настоящая квартира, можно, не боясь, спать, сколько хочешь!- Иван потянулся к Олегу и поцеловал его. - Прости, но я тебе безбрежно благодарен.
Поцелуй был быстрый и горячий. Он обжёг не губы Олега, а что-то внутри его тела. Сердце встрепенулось и отозвалось гулким ударом в грудь.
Ваня спал на спине, он заснул быстро, а Олег ещё несколько минут смотрел в лицо парнишке. Потом он подумал, что это некрасиво - смотреть на спящего человека в упор, отвернулся и, чему-то улыбнувшись, тоже заснул.