Жара, солнце, пыль... Июль на юге России - страшная штука. Плавится асфальт, не успевая отдавать жар прямых палящих лучей, добела раскаляются камни, колышется горячий воздух, трескается от жары земля. После полудня маленький районный городок словно вымер, на улицах ни души. Собаки и те попрятались.
По одной из тихих зелёных окраинных улочек, изнемогая от зноя, плетутся два человека. Завидев невдалеке колонку, они жадно припадают к ледяной живительной струе. Напившись и набрав в бутылочку воды про запас, один из путников вздыхает:
- Ну, идём, что ли! Какой там дом у этого мудилы?
- Тридцать второй.
- Да это рядом совсем. Погоди, Ромка, ещё глоточек сделаю! Чёрт бы побрал это пекло и заодно нашу с тобой работу!
- Да уж! - соглашается второй "путешественник".
Он, как и его спутник, высокого роста и крепкого телосложения, но значительно моложе первого. На вид Роману можно дать лет двадцать пять, однако это не так. Ему девятнадцать, но он уже знаменитость: перспективный боксёр, победитель всех районных и областных соревнований.
Недавно его заметили в одной коллекторской фирме и сделали парню интересное предложение: попробовать себя в качестве "специалиста по взысканию задолженности" - так официально называлась эта должность. Поскольку с работой в городке было совсем туго, Рома с радостью согласился, тем более что ему пообещали приличный оклад и ещё процент от "взысканного".
Сначала было тяжело. От природы спокойный и доброжелательный, он с трудом заставлял себя "трясти" должников, проводить с ними воспитательные беседы, грозить им всяческими ужасными последствиями. Его напарник Петрович, коротко стриженный мускулистый дядя лет сорока, подбадривал юнца:
- Ништяк, Ромчик, научишься! Во, слушай, как надо делать!
Сам Петрович работал легко и непринуждённо, его не трогали ни истерики, ни слёзы жены или матери, ни просьбы об отсрочке. А вот Ромке всех было жалко, не мог он забирать дешёвые мобильники и обручальные кольца, не брал и грошовую материнскую пенсию. Из-за этого его частенько отчитывало руководство, но он был твёрд, считая, что лучше уж остаться без премии, чем потерять человеческий облик. За полгода эта работа эта опротивела, но уйти с неё значило бросить платный универ, где он учился на юриста, и на неопределённое время отложить свадьбу с Ириной, а он уже обещал ей, что осенью они распишутся.
Нельзя сказать, чтобы Ромка безумно любил Ирину, скорее он уважал её за ум, начитанность, душевное благородство и прочие качества, которых так не хватает современным девицам. Иногда Рома сомневался: а способен ли он вообще любить? Любить так, как пишут в книгах и показывают в фильмах: отчаянно, сильно и верно. Ничего подобного ни к одной девушке ему до сих пор не удалось испытать. А с Ирой ему было хорошо, уютно, с ней было о чём поговорить и помолчать тоже было о чём. Единственное - секс с ней не был ни чем-то фантастическим, ни запоминающимся. Чтобы кончить, парень часто прибегал к помощи собственных рук, а она считала грязным помочь ему в этом деле, допустим, орально. И всё же это не особо напрягало его. Рома был высоким зеленоглазым красавцем с рельефными мышцами, вдобавок перспективным, и девчонки частенько "западали" на него, так что общее качество секса оставалось на высоте.
В этот жаркий день пятым по списку значился клиент, помеченный в блокноте Петровича как "очень проблемный", то есть он не платил по взятому кредиту уже больше года. Ему неоднократно звонили, но трубку либо не брали, либо бросали в начале разговора. "Дмитрий Борисович Г., 1988 года рождения, проживает с бабушкой, улица Зелёная, 32."
- Вот чёрт малолетний! Ром, сколько там с него? - спросил Петрович, вдавливая палец в кнопку звонка на калитке.
- Восемьдесят тысяч.
- А брал сколько? Глянь там, в кредитном деле.
- А брал двенадцать, потребительский на покупку мобильного телефона "Самсунг".
- Вот долбик! - выругался Петрович и забарабанил в калитку, потому что звонок, по-видимому, был сломан.
Но хозяева не спешили открывать незваным гостям. Собака, забившаяся от жары куда-то под фундамент, только слабо тявкнула раза два и снова "умерла". Петрович, матерясь, стукнул кулаком по почтовому ящику, приколоченному тут же, и калитка отворилась - она, оказывается, и закрыта-то не была.
- Ну что, зайдём? - предложил напарник.
- Не надо. Соседи ещё милицию вызовут и будут правы, - ответил Роман.
- Да не ссы ты, Ромик! Какая милиция? Дрыхнут все, как сурки! Одни мы с тобой, как идиоты, по дворам шляемся. Ну, двинулись!
Они осторожно зашли во двор. Собака даже внимания не обратила на столь наглое вторжение чужих, так как в полуобмороке от жары лежала под домом. Обойдя домик, коллекторы остановились под окном, которое удобно располагалось как раз на уровне их роста. То, что они увидели, стало для них шоком: в комнате на диване здоровенный волосатый мужик трахал в зад совсем ещё молодого паренька, стоявшего на четвереньках.
- Твою мать! - Петрович даже забыл все приличные слова.
Бегом вернувшись к крыльцу, он, больше не церемонясь, рванул дверь в дом и вломился в комнату. Рома последовал за ним.
- Добрый день! Я извиняюсь за то, что оторвал вас от столь приятного занятия! - наслаждаясь ситуацией, провозгласил громила. - А кто здесь будет Дмитрий Борисович?
Вопрос был излишним: и так было понятно, что Дмитрий Борисович, 1988 года рождения, и есть вот этот самый тоненький парнишка с молочно-белой, несмотря на жаркое солнце, кожей. Пока он лихорадочно пытался прикрыться простынёй, его любовник натянул шорты и довольно шустро стреканул мимо Петровича в дверь. Тот его не задерживал, но Рома, бросившись мужику наперерез, отбросил его к стене.
- Стоять!
- Кто вы такие?! - взвизгнул здоровяк. - Чего вы от меня хотите?!
- От вас, уважаемый, мне лично ничего не нужно, - веско проговорил Роман. - Я лишь хотел бы выяснить, кем вы приходитесь Дмитрию Борисовичу. У него задолженность перед банком Х. восемьдесят тысяч рублей. Вы могли бы оказать ему помощь в погашении кредита?
- Отпустите меня! - снова взвизгнул волосатый. - Я не собираюсь оплачивать чужие долги! И вообще, я ему никто! Никто! Ясно?
- Ясно, - Роман отпустил плечо мужика: ему вдруг стало до того противно всё это, что его чуть не затошнило. - Ублюдок!
- Оставь ты его, Рома. Давай-ка лучше с этим фруктом побеседуем, - кивнул он на насмерть перепуганного парня.
Тот, вжавшись в угол, с ужасом смотрел на незваных гостей огромными голубыми глазами, полными слёз.
- Иди-ка сюда, поближе! - Петрович грубо схватил его за руку и рванул парня на себя.
Рома почему-то машинально отметил, какая тонкая и слабая у юноши рука, словно у девушки, и от железных пальцев его напарника у юнца наверняка останется синяк.
- Мне по фене, чем ты тут занимаешься со своим ёбарем, ясно? - начал втолковывать парню Петрович. - А вот бабок ты должен много, и должен ты их отдать сегодня. Сейчас.
- У меня нет таких денег! - заплакал парень.
- Ах, денег нет?! Ты, родной, раньше должен был об этом думать! Зачем тогда кредиты берёшь, если отдавать нечем?! Что ты там брал, телефон? Вот и давай его сюда! Давай!
- У меня его нет, - совсем тихо ответил Дима.
- А где же он?
- Меня заставили оформить кредит на себя. Телефон я брал не для себя.
- Что ты мне сказки рассказываешь?! Кто тебя заставил?!
Парень промолчал, и из-под его намокших длинных ресниц выкатилась слезинка. Он был очень хорош собой: эти ресницы, волосы цвета спелой ржи, мягкой волной падавшие ему на плечи, огромные глаза, по-девичьи тонкая талия.
Петрович, потеряв терпение, отвесил юнцу тяжёлую пощёчину... Времена девяностых давно миновали. Сейчас физическим воздействием и паяльником уже никого не напугаешь, и коллекторы стали на удивление вежливы и законопослушны - с теми, кто знает свои права. Но этот забитый, дрожащий парнишка явно и понятия не имел ни о каких там правах. Он со страхом глядел на двоих здоровых грубых мужиков, вторгшихся в его дом, и не знал, что ему делать. Когда Петрович ударил его, Дима даже не вскрикнул, просто закрыл руками лицо.
Рома хотел было решительно запротестовать против таких методов воздействия - сам бы он никогда не ударил слабого, но он промолчал, боясь злого языка своего напарника. Тем не менее, всё в нём восставало против происходящего сейчас в этой комнате. Он не мог спокойно смотреть на то, как бьют этого странного парня, так похожего на девушку, а почему - Рома и сам не смог бы объяснить. Ведь к геям он относился абсолютно так же, как и большинство парней его возраста: неприязненно, а иногда и агрессивно. Но этот хрупкий паренек вызывал у Ромы странные, до сих пор совершенно несвойственные ему чувства: желание защитить юношу, прижать его к себе, обогреть и утешить. Но пока это были скорее абстрактные, платонические эмоции, ведь Рома всегда хотел иметь младшего братишку, поскольку был в семье единственным отпрыском. Никакого сексуального влечения к парню он не ощущал. Пока.
- Постой, Петрович! Не расходись. Лучше погляди, нет ли у него чего-нибудь, что можно было бы продать в счёт долга. Ну, там, бытовая техника, телевизор, плеер?
- И то правда, Ромчик. Пойду посмотрю.
Диминого согласия на обыск никто не спросил. Петрович, выходя из комнаты, даже не глянул на парня, будто он был пустым местом.
Оставшись с парнем наедине, Рома немного смешался. Он абсолютно не представлял себе, о чём будет говорить сейчас с этим "нетипичным" должником. Последовала длинная пауза, прерываемая только тихими всхлипами - Дима плакал.
- Тебе что, правда нечем платить? - ответа не последовало. - Ты вообще работаешь где-нибудь?
- Нет.
- А на что живёшь тогда?
- На бабушкину пенсию.
- И не стыдно? - Рома сделал дежурную осуждающую мину.
- Меня не берут никуда, - потупившись, ответил Дима совсем тихо.
Да, с работой у них в городе, мягко говоря, было не очень. На курсе у Ромы работали только семь человек из двадцати восьми, да и те устроились на работу исключительно по знакомству. Только Рома устроился на неё своими силами - всё-таки перспективный спортсмен. А для этого существа и работы-то нет. Даже дворником такого не возьмут. Сидеть бы ему где-нибудь в офисе за компьютером, но кто же его возьмёт в офис вместо своей жены или дочери? То-то и оно!
Беседа, однако, зашла в тупик, и необходимо было срочно реанимировать её, но как? Роман попробовал было заговорить о том о сём, но Дима держался скованно, отвечал односложно. Помолчав ещё минут пять, Рома в отчаянии вновь обратился к своей "роли" ревностного взыскателя долгов:
- Ну хоть что-нибудь ты можешь предложить в качестве оплаты долга, или нам применить другие методы? Это мы пока с тобой по-дружески беседуем, но ты как-то не выражаешь желания расплачиваться с кредитором. Так что будем делать?
Димины глаза расширились от ужаса. Он судорожно сглотнул и... потянул с себя простыню, в которую непрерывно кутался, несмотря на жару.
- У меня ничего нет... кроме моего тела.
И, видя, что Рома онемел от удивления, быстро заговорил:
- Это всё, что действительно у меня есть. Ты с девушкой когда-нибудь пробовал анальный секс? Поверь, это классно - все так говорят! Ты останешься доволен! - и он, несмело придвинувшись к молодому коллектору, со второй попытки прижался к плечу Ромки обнажённой тёплой грудью, а руками обвил его шею.
Тот, испытывая смешанные чувства, молчал. С одной стороны, это было то, что он хотел попробовать уже давно, а с другой стороны, это было насилие. Ну, а как это ещё называется, если не по согласию? Дима часто дышал - не то от страха, не то от возбуждения, соски его, которые Роман чувствовал кожей плеча, затвердели. "Все так говорят!" - не смешная жалость этих слов резанула его по сердцу, а тон, которым они были произнесены. И вдруг ему дико захотелось почувствовать податливость этого нежного тела. Внизу живота у Ромы стало горячо и настолько тесно, что форменные брюки в районе ширинки уже готовы были лопнуть. Он мгновенно взмок, как в бане, умело оглаживаемый нежными руками.
- А тебе нравится, когда тебя трахают? - спросил он, наблюдая за тем, как Дима сворачивается калачиком на его коленях.
- Это больно. Но ради тебя я готов потерпеть!
- Ты хотел сказать: ради оплаты своего долга.
- Нет, ради тебя!
И хотя Рома знал, что это неправда, он всё равно почувствовал радость - лёгкую и светлую, как в отрочестве. Дима же, приподнявшись, продолжил целовать его, ласкать языком мускулистую грудь, шею, живот парня. Рома поплыл в сладкой истоме. "Бля, я его хочу!" - но не успел он додумать эту фразу до конца, как на кухне что-то с грохотом упало. "Петрович!" - встрепенулся Рома, мгновенно отстранил от себя должника и судорожно провёл руками по одежде, пытаясь одновременно привести в норму и дыхание (что плохо ему удавалось).
- А почему ты решил, что стоишь восемьдесят тысяч? - хриплым от возбуждения голосом брякнул Рома первое, что пришло ему на язык, - лишь бы не молчать, когда войдёт его напарник.
Дима вздрогнул от этих слов, словно от удара хлыстом, и весь сжался, опустив голову.
- Я не думаю.
В этот миг распахнулась дверь, и в комнату ввалился мокрый Петрович.
- Уф! Всего-то! - он держал на вытянутой руке простенький аудиоплеер с наушниками.
Роман медленно поднял глаза на парня. Тот сидел, запуганный и подавленный, и умоляюще смотрел на него, взглядом прося Романа защитить его от Петровича.
- И что с ним делать, Ром?
- Пойдём, Петрович, на крылечке покурим.
- А он не сбежит? А то привязать бы его к стулу, и никуда бы он от нас не делся бы.
- Петрович, пойдём! - настойчиво повторил напарник.
Когда они вышли на крыльцо, Рома сказал, затягиваясь:
- Он сказал, что есть люди, которые заплатят за него. Клялся, что уже завтра погасит всю сумму.
- Да ты что?! - вытаращился на него коллектор. - Восемьдесят штук?!
- Да.
- И ты поверил ему, Ромик? А ведь уже полгода у нас работаешь! Да расскажет он тебе сказок и лапши навешает полные уши, а сам свалит куда-нибудь в Москву, и ищи его там - ни регистрации, ничего!
- Петрович, я не маленький, и если я ему поверил, значит, на то есть серьёзные причины, - Рома говорил и сам удивлялся тому, насколько естественно и правдоподобно он врёт. - Поэтому мы, в принципе, можем ехать дальше. Ты езжай, а я задержусь тут ненадолго, промою ему мозг ещё раз, ну, и расскажу о том, что будет, если он всё-таки вздумает нас кинуть.
Петрович внимательно посмотрел на своего напарника и почему-то промолчал.
- Ну, так как?
- Да по мне, пусть хоть идёт и вешается, лишь бы деньги были. Ты уж постарайся, Ромчик!
- Постараюсь!
Когда старенький "Форд" скрылся за поворотом, Рома затушил сигарету. Испытывая лёгкую дрожь и непривычную слабость в коленях, он вернулся в комнату.
Дима никуда не сбежал. Совершенно обнажённый, он лежал на белоснежной постели и ждал его. На столе уже стояла бутылка какого-то вина, два бокала и чашка со свежей малиной. Рома осторожно присел на самый краешек кровати. Он немного стеснялся того, что он такой потный и пыльный, но почему-то не решался спросить, где тут ванная. Вместо этого он вдруг вспомнил:
- А где же бабушка?
- У тёти в гостях. У своей дочери, - пояснил Дима.
- А твои родители где?
- Отец в Германии, - он опустил голову, - а мама умерла через полгода после моего рождения.
Наступила неловкая пауза. Рома потянулся к бутылке с вином, открыл её.
- За знакомство!
- За знакомство!
"А в нём и есть-то всего 50 килограммов. Даже меньше, чем в Иринке", - пришло на ум Роме в этот момент.