Вот почему так бывает в жизни: плоское становиться выпуклым, а выпуклое - плоским? Далекое - близким, а близкое - далеким?
Тяжелый пыхающий поезд привез меня в южный город. Большой, просторный и почему-то очень пустой вокзал был равнодушен ко мне, как и все, кто был в нем.
Почему я здесь оказался - это отдельная история. Родители отправили в ссылку на каникулы. Сильно уж нахально и свободно вел себя в последнее время. Не хотелось, конечно, ехать: что делать в этой глуши? А может, это и к лучшему, все-равно со своим поругался. И не просто поругался, а очень бурно. Даже подрались. Он, сволочь, даже не захотел разговаривать после этого. Избегает меня, нигде не могу его найти. Ну да, ладно... Что было, то было...
Я немного отвлекусь.
Ну, короче, о ссылке. Дело было так.
Нам по современной русской литературе задали реферат на любую тему. На уроке все гундели что-то о писателях конца двадцатого века. Вообщем поскатывали с нета и читали. Я тоже раньше так делал. А в этот раз решил прикольнуться. Начал, конечно, с теории. "Наравне с деревенской прозой и городским фольклором можно сейчас выделить и новое современное течение в русской литературе - натуральную школу". И понес. Чего-чего, а болтать я умею. Говорю общие заезженные фразы, никто, как обычно не вникает в смысл. Начал перечислять фамилии гей-авторов. Смотрю, некоторые пацаны начинают подхихикивать. Училка еще не врубается. Она не знает этих писателей, у нее же конспекты и знания с тех времен. Но уже смотрит подозрительно, наверно, что-то не понимает. Она ж как запомнила коммунистических писателей, так о других и слушать не хочет. Да и тетради у нее уже все старые, желтые и обветшалые. Вообшем, я еще что-то нес. Пацаны уже ржали во всю. Девчонки тоже не поняли ничего, но веселились. Получилось, что я, типа, сорвал урок. Потом меня вызвали к директору, который, не разобравшись во всем, сказал, что таким, как я не место в школе, и меня надо исключить. На следующий день пришла мама, уладила все. Наверно, дала взятку. Мне сказали, чтобы я извинился перед училкой, что я и сделал, опустив вниз глаза и густо покраснев. Она мне еще читала мораль, но все было спокойно.
Из-за своего такого бурного поведения меня и отослали "отдохнуть" к тетке с дядькой. Они давно уже меня приглашали, да все времени не было (читай: не было охоты).
Где кого найдешь в незнакомом городе? Да еще живя у родственников. Пройдется немного отдохнуть от секса. Может это и к лучшему - наберусь сил. (Половых - ха-ха!)
Вот с такими мыслями и таким настроением я и приехал.
Было, конечно, много восторгов, поцелуев, объятий. А также еды (уф!) и выпивки. Все было хорошо и красиво, и вкусно.
Среди всей кучи родственников, конечно же, выделил своего двоюродного брата Дениса, довольно симпатичного пацана лет девятнадцати со спортивным накаченным телом. Светлые прямые волосы, небольшая припухлость под глазами, прямой нос и карие глаза окончательно заставили обратить на него внимание. Он был в черных шортах, на которых просматривался рельефный бугорок. Мускулистые развитые ноги стояли уверенно и широко. Так обычно стоят боксеры на ринге.
Ну, вообщем, мы с ним подружились. И всюду ходили вместе. По поводу него у меня никаких планов не было. Мне просто было приятно с ним, да и в городе я никого не знал. В начале ничего интересного не было. А потом стали происходить события, которые заставили меня по-другому посмотреть на их жизнь.
Однажды я вернулся чуть раньше, чем обещал. Дверь была открыта и, тихо войдя, стал невольным свидетелем разговора между Деником и его матерью. Разговор шел на повышенных тонах. Я не очень слышал все слова, но она ему запрещала делать что-то. Что, я так и не понял тогда.
- Я тоби скильки раз казала, не роби цого, у всих диты, як диты, а у мене выродок...
Были и другие слова, но я их не услышал, да и не все понял: говорили по-украински.
- Мама, это моя жизнь! Не мешайте мне жить! Я такой! Как вы мне все надоели! - орал он, вылетел из кухни со злым красным лицом и слезами на глазах.
Только сейчас заметил меня и, не останавливаясь, выскочил из квартиры. Я так и стоял, застыв, вжавшись в вешалку. "Да, у каждой семьи свой скелет в шкафу" - подумал тогда я. Дверь громко хлопнула. Только сейчас появилась его мать. На ее лице тоже можно было видеть следы разговора. Но она, как все взрослые, быстро скрыла их улыбкой и добрым взглядом. Да конца дня Деника так и не было. В квартире было беспокойно, тихо и напряженно.
На следующее утро приехала бабушка. Ббля... Всееееее... Поспать не удалось... Уши вяли уже от этих нотаций: "Ты не кушаешь, ты дохадяй, ты целый день не кушаешь, какой кошмар... бля-бля-бля..." И вот два часа она со мной так ходила рядом и упрекала, аж тошно стало! Даже жрать желание отбилось!
Мать Деника только что зашедшая в квартиру тоже начала рассказывать:
- Сегодня я ходила к лору, в поликлинику. Когда уже одевалась в гардеробе, заметила Вальку с соседнего подъезда с сыном, лет восьми. Они начали ругаться: "Не пойду я в "Антошку" (детский магазин)! - Пойдешь! - Не пойду! Ты меня поняла? - Я тебя щас здесь убью! - Не пойду! - Успокойся! - Заткнись!", - и, чуть подумав и вздохнув, добавила, - Боже - боже! Куда катится мир?..
Бабушка, сидевшая на стуле, задумалась и вдруг произнесла гениальную фразу:
- Куда он катится, дочка, тебе лучше не знать - тебе еще на этом сидеть придется...
Я чуть не умер со смеху. Вообше, бабка такая прикольная.
В этот же вечер мы с Деником решили сходить в клуб на тусовку. Там было много знакомых Дениса. Было видно некоторых в теме. Я сделал вид, что ничего не понимаю, типа даже стеснялся. Но в конце мы зацепились и немного подрались. А когда уже выходили, нас ждали.
- Бежим! - крикнул Денис, дернув меня за руку.
Мы рванули. Никогда я еще так быстро не бегал.
- Стой! - услышали мы сзади. - Стой, хуже будет!
Сзади раздавался тяжелый и многочисленный стук сапог, догоняющий нас.
- Держи пидаров!
Быстрей, быстрей, еще быстрей! Сердце билось, мозг не работал. Работал инстинкт самосохранения. По прямой не имело смысла бежать. Нас догоняли.
- Сюда! - Денис побежал в подворотню.
Один поворот, еще один. Какая-то стена, через которую перемахнули. Даже не перемахнули, а перелетели. Куртки были грязные - все было грязным. Впереди показался какой-то старый двухэтажный дом с проходным двором и сараями, ветхими и полуразрушенными. Они еле были видны в темноте. Мы с трудом протиснулись между ними и стеной дворового туалета. И затихли. Сердца бешено колотились, грудная клетка ходила ходуном, не хватало воздуха. Плотно прижавшись и зажав рты друг другу, слышали, как преследующие заскочили во двор дома. Чуть покрутившись, побежали дальше через проходной двор. Мы молча стояли и ждали. Дыхание нормализовалось, мы успокоились. Только сейчас почувствовали, как воняет из туалета. И только сейчас я заметил, что моя рука машинально сжимает денискино хозяйство через джинсы. По-моему, и он это заметил только сейчас. И тоже начал гладить мой член. То ли от нервного шока, то ли от комической ситуации нас начал пробивать смех. Смеяться было опасно, надо было тихо выждать, и мы, широко открыв рты, прижались ими. Мы ржали, чувствуя зубы друг друга и еле дыша. Потом успокоились и тихонько вышли. Никого не было. Кроме того, мы наступили на "мины", окружающие туалет.
- К деньгам, - сказал Денник, вытирая обувь о что-то.
"Или к сексу", - подумал я.
И оказался прав.
Да, я был у него не первый, так же, как и он у меня. Нам хотелось друг друга физически.
Яркий месяц нагло засматривал в окно.
Я опустился перед ним на колени и, аккуратно расстегнув брюки Дениса, оттянул резинку трусов и выпустил на волю член.
- Ну у тебя и аппарат! - восхитился я. - Где ты его так отъел?
- Дрочу часто, - не смущаясь, ответил он, взяв хуй, еле умещающийся в его руке. На нем была уже липкая и блестящая смазка, стекающая бурно по вздувшемуся члену куда-то вниз, в промежность. Ноги были расставлены широко, и член, вырастая откуда-то снизу, напрягся и стоял в боевом положении, глядя расширившейся, истекающей влагой темно-красной дырочкой прямо мне в лицо. Фиолетовая блестящая залупа была вздута и напряжена. Она вздрагивала от малейшего прикосновения и готова была выстрелить огромной струей жидкости. От залупы к телу шел чуть приплюснутый твердый ствол. Вздувшиеся рельефные вены выпирали и тяжело пульсировали. Под стволом находилась восхитительная мягкая мошонка, внутри которой лежали две сливы. Все это было покрыто мягкими нежными кучерявыми волосами.
Мы сели на диван. Денис спросил, долго ли я буду сидеть одетым? Я стал снимать с себя все, и вся моя одежда оказалась на полу. Он с интересом разглядывал меня, потом протянул руку и, крепко ухватив мой упругий член, привлек меня к себе. Я стоял перед ним, дрожа от желания. Но он не спешил. Он нежно ласкал мой член, рассматривал его и любуясь им, приближая лицо к головке, касался ее губами, на мгновение брал в рот и нежно покусывал зубками, потом отстранял меня и вновь приближал к себе.
Мы целовались до изнеможения, вдавливая свои тела друг в друга, словно хотели раствориться в них, соединиться в одно целое, в единое "Я".Мы ласкали тела друг друга, целовали миллиметр за миллиметром каждый клочок кожи, ничего не желая оставить нетронутым. Лаская руками его бедра, ягодицы, я вбирал в себя плоть, мужественную нежность. Мои губы отдавали ему тепло моего сердца, а облегчение, которое он испытал со слабым стоном, было наградой мне за мои муки любви. Я медленно встал и обнял тело, губами коснулся шеи, слегка отстранил от себя и посмотрел на лицо, на глаза, которые утонули в длинных, густых ресницах.
Диван поскрипывал и пружинил наши тела.
Мы долго лежали молча, наслаждаясь близостью наших тел. Я вдыхал в себя аромат его волос, а его рука, крепко державшая мою плоть, словно застыла.
В лунном свете его спина светилась серебристым фосфорирующим светом. Он напоминал сказочное существо. Тело было гладким с легким пушком. Вокруг сосков было немного волос. Руки, ноги, ягодицы покрыты мягкими светлыми волосиками. Губы были желанными и нетерпеливыми.
Я лежал на спине; он, сидя на мне, вобрав в себя мою уже ослабевшую плоть, слегка покачивая тазом и запрокинув голову назад, всё искал пути к новым ощущениям, сжимая ягодицы и призывая мою плоть восстать для новых радостных побед. Лаская его накаченную грудь, упругий живот и устремившийся ввысь член, я, еле дыша, любовался его прекрасным в страсти лицом и хотел только одного: чтобы продлилось подольше это.
. Всю мою сперму он старательно принял в себя, проглотив без остатка.
Заметив, что Денискин член по-прежнему сильно стоит, я, опершись руками на диван возле его головы, стал животом елозить по его члену. Очень скоро он застонал, выгнулся подо мной, и я почувствовал, как между нашими телами ударил фонтан его спермы.
Мы лежали, обнявшись на узком диванчике, перемазанные спермой. Деник не подавал признаков жизни, только глубоко дышал.
- Я тебя люблю, - говорил я ему.
Это не была ни страстная, ни жгучая, ни несчастная, ни, тем более, глупая и слепая любовь. Это была простая, спокойная любовь. Такую любовь можно наблюдать у взрослых, проживших долгую жизнь вместе. Но мы были еще молоды, но уже мудры в любви. В нашей любви. В счастливой и понимающей любви.
- Я люблю тебя, потому что ты есть.
Утром болела спина.
- Ну, как?
- Пиздец.
- Ну, ты яд! - восхитился он мной, глядя на меня сонными припухшими глазами.
Дни, казавшиеся такими длинными, вдруг быстро понеслись, как карусель, набирая обороты. Уже незадолго до отъезда, когда мы сидели в парке с пивом, он рассказывал:
- Вот человек постоянно наговаривает на себя, наговаривает... А потом - бац! И наговорил... Вот и моя мама на себя наговорила... И сейчас сидит болеет. Ха! Если бы, просто болеет. Воспаление легких! Вот, что у нее никогда не получалось - так это молчать! В такой болезни ей нельзя говорить... Но ей говорить - как дышать. Ну, короче, она постоянно портила свою ауру, вот и допортилась... Эх, эта женщина никогда не умела ладить с людьми... Именно поэтому у нее на старости лет нету друзей. А вчера позвонила баба! Начала говорить типа: "Что ты себе думаешь? Давай ложись в больницу! Нельзя сидеть так просто дома! Надо что-то делать!".
Он замолчал, сделав глоток.
Что-то щелкнуло у меня в голове, и я неожиданно спросил:
- А родители знают о твоей ориентации?
- Конечно.
"Бля", - аж во рту все пересохло! Я ошалело смотрел на него:
- И как?
- Свыклись.
В голове быстро пронеслись все их взгляды, разговоры.
"Вот это влип! А может и нет? Ведь ничего, собственно говоря, на их глазах не происходило", - я немного успокоился.
- А как ты думаешь, о нас они знают или догадываются?
Он слегка задумался и поморщил свой красивый лобик (не лобок!):
- Да нет, не думаю. А ты боишься?
- Да не хотелось бы, чтобы моим настучали, у меня и так проблемы с ними. По-моему они тоже догадываются обо мне.
- Будем вести себя аккуратнее.
Я пригнулся и поцеловал его.
- Будем.
Какой-то дядька на соседней скамейке удивленно посмотрел на нас. Плевать.
Время пролетело быстро.
Пора было уезжать.
И уже оставались минуты, потом секунды. Мы обнялись. Было очень грустно и тоскливо. Хотелось плакать. Не хотелось выпускать из объятий друг друга.
Поезд тронулся.
Мечта закончилась. Еще не верилось, что этого уже не будет... Вот сейчас будет следующая станция, и я выйду... Вернусь к нему... Хотя знал, что не вернусь. Проклятая цепь по названием "Привычная жизнь". Становилось все безразлично.
За окнами сначала поплыли, а затем все быстрее и быстрее стали проноситься деревья, столбы, дома.
"Вау!" - сказал я себе, когда увидел в своем купе паренька в шортах. Он был чуть моложе меня, и над пухлой розовой верхней губой был уже нежный пушок. Он устроился на верхней полке наискосок и разглядывал меня. Я ему улыбнулся. Он мне тоже, мгновенье подумав. Ехать предстояло две ночи. Он снял футболку. У него было молодое, шелковое и сладкое тело.
"Ну, ты блядь!" - подумал я о себе и провел рукой по груди и соскам, медленно и томно поглаживая.
Первая ночь прошла без приключений и немного грустно от недавнего расставания. От ничегонеделания и под шатание вагона я заснул.
- Как дела? - на следующий день спросил меня симпатичный мужчина из соседнего купе, когда я стоял в коридоре. Он все поглядывал на меня.
- Нормально.
- Ты в теме? - вдруг неожиданно спросил он.
"Нужен он мне - не нужен? - пронеслось в голове. - Ехать еще сутки..."
Его ладонь легла на мою руку.
Я опустил глаза и изобразил невинность.
В кабинке туалета было тесно и трясло. Вообщем, мы кончили по-быстрому.
Мне мой мудрый и "старый" любовник (ему за 50, но я его обожаю) всегда говорит: "Ты больной не на голову, а на хуй!". Мне это очень нравиться, я всегда смеюсь - мне весело от этих слов. Бросаюсь на него, кусаю и кричу: "И на голову, и на хуй!" - а потом мы с ним кувыркаемся, и он тоже смеется.
Ну, а с пареньком у меня так ничего и не получилось. Зоркий глаз мамы, ехавшей вместе с ним, следил за каждым его шагом. Жаль.
Поезд дошел до последней станции, облегченно вздохнул и замер. Ссылка закончилась.