Через день первый результат дал о себе знать.
Мы смотрели сериал, когда она время от времени залазила под лиф и украдкой чесала там. Чуть позже она вышла и закрылась в ванной. Когда она вышла, то совершенно случайно столкнулась со мной. На секунду я почувствовал ее упругие шары своей грудной клеткой. Надо действовать, решил я и громко удивился:
— Что у тебя тут вылезло!? И ткнул пальцем в зону декольте.
— Не знаю, но чешется ужасно, уже весь день горит огнем все — виноватым голосом, как школьница с двойкой в дневнике ответила моя темноволосая тихоня.
— Я знаю, что делать! — мне пришлось для вида сбегать за угол в другую комнату. Вернулся я с банкой крема и начал натирать ладонью красное место под шеей матери.
— Какой он липкий и пахнет странно — состроила она брезгливую мордашку.
— Зато зуд уйдет и краснота! — мои пальцы втирали жирный крем с добавлением спермы все ниже, уже заходя под халат и лиф. Не давая опомнится мамке, я толкнул руку в глубины чашек и как на подносе, ладонью выудил по очереди ее сочные, тугие сиськи. Ошеломленная, она только хлопала глазами, пока я натирал ее блестящие шары с крупными пятнами темных сосков на вершинах.
Наконец она выдавила:
— Я сама. Все, спасибо сын.
Но меня было не остановить, мои руки втирали жир и сперму в эти торчащие дыни. Пыхтя я стянул бюстгальтер и строго сказал не знающей, как реагировать, матери:
— Пусть впитается. Думаю у тебя аллергия на лифчик. Кожа то нежная.
Мама запахнулась и почти бегом ушла в свою комнату. Выходила она редко, уже в другом лифе из шкафа, и пряталась до самого сна.
Утром я встал пораньше и увидел свою маму у большого зеркала в коридоре. Она разглядывала себя, распахнув халат, как эксгибиционист пальто. Я покашлял в кулак и она тихо охнула, закутавшись в прозрачную ткань.
Вот дура, подумал я и улыбнулся.
— Ты прав-вздохнула она — похоже мне и правда нельзя носить пока бюстгальтер. По всей груди сыпь и кожа портится.
— Иди сегодня на работу без него — просто ответил я. Ее ресницы распахнулись, в глазах мелькнул ужас.
— Что делать, грудь у тебя стоит, как у тянки, никто и не заметит — пожал я плечами.
Тамара Федоровна вышла ко мне в плотном платье и все же соски четко прорисовывались через ткань, когда она поднимала руки и она натягивалась на полной груди.
— Отлично! Ничего не видно! — подмигнул я ей и откусил бутерброд.
—