Всё было ну точно так, как написано в стихотворении Сергея Михалкова:
"Кто на лавочке сидел, Кто на улицу глядел, Толя пел, Борис молчал, Николай ногой качал, Дело было вечером, Делать было нечего".
Ну а я, ваш покорный слуга и собрат, писал письмо тому, кто был очень мне дорог, кто в определённый момент моего существования значил для меня больше, чем всё прожитое на бренной Земле. Я его любил! Он был первый мужчина в моей жизни. Поскольку геем я, по всей видимости, стал достаточно рано, о том времени написал гораздо позже своё воспоминание, которое на сайте "Блюсистем.Ру" назвали . Но именно то письмо и стало основой первого рассказа, а затем стал писать другие. Брался за перо только тогда, когда некий огонь "сжигал меня изнутри", пока накопленное и пережитое по жизни не выливалось в текст на бумаге. Ну, а поскольку "опусы" не только печатали, читали, но люди ещё и изливали на меня свои впечатления, то я вместе с ними - поклонниками - ещё раз переживал все свои жизненные коллизии. И конечно то, как я реально осознал себя геем.
Случилось это как у всех, в период полового созревания, когда я понял, что девчонки меня интересуют только как люди - человеки, но, увы, не как объекты сексуальных переживаний и любовных томлений. Это было давно, но ни разу с тех пор не пожалел о том, что меня таким создал Бог или определила матушка-природа. Хотя были не только "голубые облака, зелёная травка и яркое солнце", нет, были и "бури с ливнями и морозы до помутнения сознания". Научился понимать самого себя - хотя бы в оценке предательства и зла со стороны других людей. Не ожесточился, не стал брюзгой, сохранил веру в добро и разум. И я никогда не понимал тех людей, которые, независимо от своего полового предпочтения, афишируют и выставляют свою личную жизнь, как шоу, на всеобщее обозрение. Меня это коробит как элемент душевного стриптиза и отсутствия элементарной культуры. Что и с кем я делаю в постели - это касается только двоих и никоим образом кого-то третьего. Я исключаю возможность его, третьего, увидеть нас даже в замочную скважину.
Исходя из этой же логики, не пойду на гей-парад трясти голой попой или мудями по улицам Москвы и не буду стоять в пикетах у "белого дома". Хотя с удовольствием помогу любому из собратьев. Даже готов поработать в службе социальной поддержки старых одиноких геев молодняком, при условии, что первые оставляют вторым свою квартиру, если бы, конечно, такая служба была организована при центре геев и лесбиянок в Москве или другом городе России. Эту идею подсказал мне очень уважаемый мною человек, который является олицетворением понятий "личность" и "гений". Его талантливые рассказы вдохновляют не столько тех, кто решил реализовать свою тягу к мужчинам, сколько простых читателей, поскольку в них не просто опыт, а сплав советов и мудрости гея! Гимн всем, кого любил и любит этот уникальнейший любовник! Достойный выход из любой жизненной ситуации, в которую может попасть, вляпаться любой парень, кто спит с мужиком, приятным ему. Пусть кайфово тебе по Земле шагается, пусть легко тебе на подъёмах движется, уважаемый Фролов Денис.
Однажды я прочёл у него: "Не так давно невольно стал участником трагедии. На сайте гей-литературы познакомился с очень интересным человеком. Сам он не пишет, но критик потрясающий. Завязалась дружеская переписка. Мужик взрослый, много чего пережил в жизни, много чего повидал. На момент начала нашей переписки он жил в Калининграде. И вот через полгода знакомства пишет, что поскользнулся на улице, упал и ударился позвоночником. Врачи пророчат полный паралич, а он всю жизнь был одиноким волком. Семью создавать никогда не хотел. На все мои увещевания, что можно завести компаньонские отношения, что в мире масса людей, способных на дружеские чувства, да и просто способных ухаживать за ним ради квартиры (ох, чего я только не писал!), он отвечал отказом. В последнем письме он благодарил меня за всё, говорил, что всё решил, и переписка наша оборвалась. Уверен, что он покончил с собой. Это к разговору о политическом движении гомосексуалов. Что, так мало пожилых геев и лесбиянок, которые нуждаются просто в сочувствии без секса? Была бы организации взаимопомощи для них, и тот человек остался бы жив и смог бы много кому оказать психологическую помощь и поддержку, опираясь на собственный опыт. Так нет, наших активистов только мифические свободы интересуют, которых, кстати, никто не отнимает".
И, как бы иллюстрируя свою мысль, автор привёл свой положительный опыт в решении сложнейшего вопроса создания союза молодости и старости: "Был у меня один довольно обеспеченный читатель, всё жаловался, что в его почти шестьдесят он никому не нужен. И вдруг захотелось ему, "под занавес", постоянства. Сколько мне труда и изворотливости стоило наставить его на путь истинный, чтобы искал компаньона не среди городских красавчиков, которым только наряды, клубы, машины и заграницы подавай, а среди обычных парней из провинции! И пусть там не будет никакой любви, только взаимоуважение и уверенность в порядочности... Совместными усилиями нашли-таки студента "с корнями из деревни". Сначала парень просто жил у него, учился, работал. Естественно, за проживание и матпомощь платил уходом, а иногда и сексом. Но этого он сам захотел, никто на такой услуге и не настаивал. Потом он встретил другого паренька, с которым захотел пару создать. Вот теперь они втроём живут. Как бы семья молодых и мой знакомый, вроде папика он у них. И все довольны. Потому как ребятки его ни сексом не обделяют, ни чураются кого-либо снять для него. Я уверен, что любую ситуацию решить можно, и необязательно с помощью денег".
Да, вот так! И мне приходилось в общении с такими же возрастными читателями давать не только советы, помогать писать разные обращения, но и выслушивать их рассказы о том, как и что произошло после моих советов и подсказок. Вот и хочу в этом повествовании рассказать об истории, которая родилась на основе писем.
Всё началось с первого моего ответа на электронное послание: "Восхищаюсь Вашими литературными перлами и перечитываю их, при этом с удовольствием останавливаюсь и дрочу, хотя мне уже далеко за шестьдесят лет. Ну да, в остальное время жду следующих рассказов, поскольку в той деревенской глуши, где я живу, раскрыть свои настоящие сексуальные пристрастия означает подписать себе смертный приговор и навсегда ославить своих родичей, а у меня сыновья. Спасибо последышу, который научил пользоваться компьютером, и теперь, когда он в армии, пользуюсь интернетом себе в усладу. Сыночек, Васенька, как-то неожиданно появился, уже в преклонные годы, когда и подумать с женой не могли, что такое возможно, а старшим к тому времени обоим за восемнадцать лет было. Вот так, случайно и создали чадо на старости лет. Я-то из тех мужиков, которые ебаться могут по пять часов в сутки, и молофья из меня стаканами не просто выливается, а вылетает, как курьерский поезд из туннеля. Главное, хуй в любую дырку засунуть да поелозить залупой, самым чувствительным местом - уздечкой - обо что-нибудь такое: мягкое, тёплое и влажное. Но это больше физиологическое, поскольку любил я всего один раз - не удивляйся - своего друга в армии. Да так, что каждая жилка трепетала, каждая клеточка пела, душа парила, даже не столько от секса, сколько от простого касания. Ах, эти ночи! Повезло нам, поскольку вся служба, а это три года, на радиометеорологической точке в горах прошла. Вот там, в тишине и синеве вершин, мы ебались с ним, не считая количество раз; всё мало было. Вернулся в деревню, батяня сразу женил по своему разумению, ну чтоб хозяйка, да баба с широкими бёдрами, чтоб отпрысков могла крепких рожать. Вот с ней и проспал всё своё самое ебливое да сладкое время. Ну, и куда деваться, живой мужик всё-таки, вот отпрысков и наделал. А тут на склоне лет так всё навалилось, да так, что до одури, до сумасшествия - хуя хочу. Даже не столько чтобы у меня сосали, хотя и сейчас дубовый стояк постоянный моего двадцатисантиметрового удавчика, сколько сам заглотать хочу, да так, чтобы спермак испить, ну хоть по чайной ложечке малюсенькой".
"Здравствуй, собрат! Эх, как Вас накрыло возвратной волной, да ещё после стольких-то лет! Всё время размышляю о случившемся. Бранил вас и восхищался! Как-то само по себе складывалось это письмо к тебе. Сегодня осталось только набрать, и если не обидит, то с обращением на "ты", так мне ближе, а Вам понятнее.
Поздно тебе "камин-аут" совершать - это на западе теперь модно такое. А у нас, да ещё в российской глуши, будет именно так, как ты видишь в своём воображении. Достанется не столько тебе, сколько сыновьям и жене. Не имеешь ты теперь права, уважаемый Иван Федотович, в угоду своему нутру подобную подлость по отношению к ним совершить. Неси уж "свой крест, как покаянье", коли смелости в своё время не хватило себя счастливым сделать. Теперь ты уж, у себя дома, будь "святее Римского папы".
О них думай - о сыновьях!
Осторожным надо быть, да так, как будто ты резидент "Массада" и "МИ-6" одновременно. Если вдруг наша переписка сохраняется в файлах, то закрой её десятью паролями, а то молодёжь теперь шустрая, быстро рассекретят. А ещё лучше прочитал и удалил. Носи уж в себе, ни бумаге, ни файлам не доверяй. Это же касается и рассказов соответствующего содержания.
Но и себя не топчи! Знаешь, сколько мужиков от нереализованной своей сути судьба в петлю загнала? Обязательно стремись к тому, чтобы устроить праздник тела и души. Пусть не часто, пусть хоть раз в месяц, но обязательно! Для этого надо просто уехать в ближайший большой город. Как, где и с кем? Интернет всегда поможет! Да и "рыбак рыбака видит издалека", надо только не прятать свою голову, "яко страус в песок", а вертеть ею, "как перископом на подводной лодке во время торпедной атаки", глядишь, и всё будет. Да и не "надо ждать милости от природы", а самому нужно создавать условия сближения.
Но при этом свято помни: не навреди! Ни себе, ни другим! Зачем лезть в штаны к тому, кто этого не хочет? Поверь, есть огромное количество людей, которые мечтают об этом, и в глуши российской не меньше, чем в городах. Ну, понятно, что не у себя дома, где семья живёт... Не исключай вариантов отношений за деньги. А что, поднакопил, в город уехал, заплатил, с хуем поиграл, как фантазируется, и, умиротворённый, домой вернулся до следующего раза. Вот тебе и выход из твоей безвыходной ситуации. Глядишь, и никто ничего не знает, ты насосался, а там, глядишь, и твой дубовый хуило поласкали.
Помни только об одном - о здоровье! Продумай, как будешь охранять его в такой пикантной и нестандартной катавасии. Теперь можно в течение часа в любом медицинском центре получить экспресс-анализ на СПИД и венерические заболевания. А лучше завести постоянные отношения. И не комплексуй по поводу, что возраст преклонный, что лысина, что животик; дело не в этом, а в желании да в твоём стояке дубовом всех двадцати сантиметров плоти, что больше похоже на дубинку, судя по твоему описанию".
Написал ему я так - и никакого ответа. Как воспитанный человек, да ещё и "больной добротой к своим собратьям", несколько раз я перечитывал письмо, чтобы понять, чем мог обидеть человека.
Время шло, о странном корреспонденте я уже и думать забыл. Мне себя упрекнуть было не в чем: ответил, даже советы дал по своему разумению, а это уже его дело - воспользоваться ими или нет. Я не против переписки с людьми адекватными, но если он пришёл к выводу об окончании того, что сам начал, тут ничем помочь нельзя... И вдруг, спустя два года, получаю письмо, которое так сильно меня удивило, как будто получил его, как минимум, от жителя с Луны.
"Уважаемый наставник, хоть и в сыновья мне годишься! Вы, наверное, и думать обо мне перестали, мало ли таких, как я, больных на всю голову, пишут, да ещё и вспоминают то, что было с ними на заре их зрелости или в юности. Честно, я испугался своего порыва сразу, как отправил послание. "Ё-пе-ре-се-те, - металось в башке. - Ну на хуя такое послал? Да он даже не заметит этого крика души или сочтёт его бредом сумасшедшего человека". Ещё больше испугался я, когда на следующий день получил ответ. Читал его по несколько раз в день. Всё удивляло: и простота, ну, типа, как другу; и доверительность, прямо как любовнику; и мудрость предложенного решения; да ещё и забота о здоровье моём. Я так долго жил по инерции, загоняя внутрь себя все свои желания, что, видимо, привык к этому, а ведь для любого нового шага, особенно когда это касается самого себя, надо иметь мужество шагнуть широко, не боясь, что шаровары лопнут. Оброненные Вами мысли не могли уже никуда исчезнуть, как будто ничего не было. Слова, как семена, лежали, лежали во мне, а потом и прорастать стали.
Не помню, писал ли я, что живу в глубинке Липецкой области и что скоро уже семьдесят годков стукнет. Женат, троих отпрысков вырастил, двоих уж женил, а самый младшенький (он у нас поздненький, как мы говорим, нежданный поскрёбыш) в тот период, когда я писал первый раз, в армии служил. Сам-то я могутный, заросший, лысоватый, как на картине Михаила Врубеля "Пан". Могутный мужик, от предков досталось отменное здоровье, длинный и толстый хуй с грибообразной залупой, который и по сей день стоит, как "грешник, оглашенный на амвоне". Но в последние годы прямо извёлся, хочу, как в молодые годы, член другого мужичка помацать. В армии я делал это с единственным любимым и дорогим мне человеком, вот, видимо, и настигло это в старости, теперь бы без всяких чувств во рту его поласкать. Прямо еженощно снится! Вот такие страстные страдания по красоте хуя, да такие, что утром в яйцах ломит и голова болит. А уж если с кем-то, не дай бог, мыться пойду, так трясёт в бане от любого взгляда в область паха, как будто лихорадку нильскую подцепил.
В таком состоянии и проживал я месяц за месяцем, а слова Ваши так и жгут, так и стучат морзянкой в башке моей непутёвой. Тут и время пришло сыночку моему младшему из армии возвращаться. Уходил-то зелёным парнишкой с ломающимся голосом, а пришёл мужиком молодым. Два-то старших в породу жены пошли, а этот плоть от плоти в меня и деда - отца моего.
Ну, как водится, застолье гоношить начали по случаю возвращения солдата, а я, по обычаю, баньку стал топить да с дороги его мыть и парить. Известное дело - и до, и в процессе приняли на грудь домашнего ядрёного самогона, на хлебу да мёде настоянного, да не по одному стопешнику. Баня-то у нас на две части разделённая: я попариться шибко люблю, а у жены сердце слабое, так она только моется.
А уж когда я сына после парной разложил на дубовой скамейке да с травами омывать начал, у самого такой зуд в яйцах расти начал. Потом я перевернул парня с живота на спину, гляжу, а у Васеньки маяком такая же, как у меня, по размеру, дубина, нарисовалась, да почти торчком, а на самой шляпке грибочка, в вороночке, капля образовалась, да расти, накапливаться начала, пока не сбежала по венке на волосатые яйца. Тут я голову потерял, видимо, с голодухи, да за его хуище и схватился, вздрочнул пару раз и, хорошо хоть со смешком, сказал: "Женить тебя, сынку, надо, вон какой аппарат-то отрастил, хорошо, что в нашу породу пошёл, любой бабе такая игрушка для радости!" - а сам задом, задом да из бани, как чёрт от ладана. Сел на крыльце, мороза не чувствую, а сам только одно нашёптываю: "Чур меня, чур! Господи, отведи от греха!".
Но не отвёл господь!
Гуляли три дня. В первый вечер только одни деревенские, а это одни старики да старушки соседские. А уж остальные с города приехали только в субботу, вот и пировали ещё два дня. Так что в первое обмывание возвращения пили, в основном, только мы с сыном. Ну ладно я - привычный к доморощенному, самим сделанному по рецептам дедов да прадедов напитку, а сынок в армии от всего этого отвык, но отказаться не захотел - типа, решил показать, что он не салага а, как-никак, взрослый мужик. Так через какое-то время он просто никаким стал, или, как у нас в деревне бают, "в жопу пьяным". Еле-еле я его отволок в горницу да, пока гости не ушли, просто положил на диван. А уж когда всех выпроводили, то, пока с женой посуду разбирали, за ней от бабки Дуси прибежали: плохо ей. Жена-то моя медсестрой до пенсии работала, вот по привычке и помогает всем, после того как фельдшерский пункт закрыли. Проводил я свою, дверь на засов закрыл, а сам в горницу, благо она у меня на подклети стоит и до окон добраться с улицы никак нельзя без специальных приспособлений типа лестницы.
Вот натура человеческая - блядская: уговариваю себя самого, что надо сынка раздеть, а то тело устанет и не отдохнет, а у самого же в глубине, как гвоздь, сидит мысль о том, хоть надо бы ещё раз подержаться за такой богатый рычаг дорогого мне человека; ну невмоготу, так хочется рукой охватить и почувствовать одновременную твёрдость и мягкость самой классной части мужика - хуя. Да при этом ещё и радуюсь, что так всё хорошо, как в ребусе, складывается. Конечно же, если бы я сам не набрался выше меры спиртного, то наверняка удержался бы, как всегда, утопил бы все желания в самой порочной своей глубине. Но, видимо, кто-то уже расписал действия актёров этого спектакля, да и потом, не зря говорят в народе: "что у трезвого в голове, то у пьяного наружу рвётся". Хоть и крупный сынок стал, но у меня, как у атланта, откуда силы взялись, и я им, как малышом, вертел. И сам его раздел, и простыни постелил, да и сам нагишом рядом прилёг. Спит мой голубок, яко ангел, даже дыхание не сбилось от всех моих манипуляций. Разложил я его на спине и не спеша, яко гурман, к самому сладкому приступил...
А сынок лежит на спине, раскидав в стороны руки и ноги, лицо размягчено улыбкой. И только его мясистый хуй крупной сарделькой возлежит на больших яйцах. Опустив голову в пах, я втягиваю запах чистоты и трав, настоем которых омывал его в бане. Чем ближе пододвигаю нос к залупе, тем чётче улавливаю едва уловимый мускусный аромат, сильнейший ароматический призыв к страсти и любви. Тут высунул я язык и начал лизать всё подряд: залупу, ствол, яйца. Странно, сын мой спит, как убитый, а его птенчик растёт на глазах, и через некоторое время прямо перед глазами у меня восстаёт, как народная игрушка "Ванька-встанька", огромный дрын, который чуть покачивается вверх-вниз.
На фоне блестящих чёрных зарослей волосни в царственном величии предстал передо мной толстый и длинный красавец. Как же он был великолепен: с прямым стволом из двух долей и каналом посередине, в основании которого выпирали подтянутые к нему яйца, а вершила дело шляпа типа гриба боровик с туго натянутой уздечкой. Из широкой воронки, похожей на ротик, истекала смазка.
Я поднялся и, расставив руки справа и слева от сыновьего корпуса, губами коснулся вершины, а языком начал слизывать сок молодого жеребца. Страсть настолько ухнула внутри меня, что, забыв о всякой осторожности, я стал неистово насаживать свой рот на эту благодать. Когда ротовой полости стало не хватать, то, задержав дыхание, я изо всех сил протолкнул головку частыми спазмами глотки в себя и, наконец, упёрся носом в шёлковую поросль паха и яиц. Скорость движения всё нарастала и нарастала, как будто за мной кто-то гнался. Остановился я только тогда, когда весь рот заполнила сперма моего сына. Боже мой, какой это вкусный нектар!
В моём замутнённом страстью рассудке вспыхнула мысль: а вдруг я его разбудил? Подняв голову, я увидел всё ту же невинную пастораль, изображение блаженного сна юного пастушка, как будто он на зелёной лужайке у речки под ярким светом солнца. Только после этого я стал вылизывать все места, куда могла попасть хоть одна капелька этого сладкого напитка молодости.
Да уж, действительно, и к бабке ходить не надо - передо мной лежало моё произведение, которое аккумулировало не только внешний вид, но и те особенности в поведении при сексе, которые были характерны всем мужикам нашего рода по молодости. Васятка мой, оказалось, как и я, мог кончить подряд три раза, и только потом нужно было время, чтобы восстановить силы и продолжить марафон утех. Мои полизывания яиц и их перекатывание в мошонке дали почти мгновенный результат. Норовистый жеребец задёргался в похоти и желании вновь очутиться в приятной ему среде. Во второй раз я никуда уже не спешил, моя удовлетворённая похоть уснула, а сознание жаждало феерии и вечного праздника. Лизал и чмокал, прикусывал и всасывал, работая ртом и руками. Моя пьяная совесть ушла из дома, а я до дрожи в каждой клетке своего тела радовался тому, что это не сон и что я держу во рту и в руках живой, нетерпеливо подрагивающий здоровенный хуище молодого мужчины, опоясанного, как канатами, мощными жилами. Да, вот оно, счастье! Господи, вот так бы все оставшиеся дни своей земной жизни держаться за него и поклоняться этому великому символу любви! Ах, как же неожиданно он задёргался в моём ротике, но зато как сладко напоил изнывающего сибарита таким чудесным напитком.
Третий раз, устав от напряжения рук, я опустил голову на живот сыну и стал вылизывать корпус, а затем бёдра, голени, ступни. Подняв вверх ноги, я долго вылизывал шоколадный пятачок, стараясь язычком войти внутрь, и, только насладившись игрой до онемения орудия ласки, продолжил ласкать дырочку пальчиком. Сыновий жезл вновь восстал и гордо топорщился, пока не напоил меня в очередной раз тем, что не может никогда насытить тех, кто мечтает о любви мужиков. Спустя десять-двадцать минут отдыха, когда я просто лежал рядом со спящим дорогим мне человеком, я обнаглел до того, что стал целовать сонные, но такие пухленькие губы моего сынулечки, а потом облизывать и засасывать сосочки, которые стояли, как пизанские башни, но, в отличие от неё, строго прямо вверх.
Сложив губы трубочкой, я обхватил залупенцию и со старанием стал продвигать его кол глубже, пока опять, несмотря на боль в горле, не наделся на него до щекотания носа чёрным покровом лобка. Как прилежный ученик на уроке, вытащив дорогую мне игрушку из гортани, я стал со всех сторон облизывать яйца, едва дотрагиваясь до них язычком, затем полировать ствол от основания к головке, успев слизать капельку, выступившую из воронки залупы, а потом язычком обводить края шляпки, на которых от напряжения образовались пупырышки. В этот раз впервые с юности организм вспомнил ощущения в попке, и там так сладко запекло, а главное, жар стал распространяться далее между ног.
Не в силах более сдерживаться, обхватил я пятернёй свой уже столько времени прямо дымящийся орган и стал наяривать его, поплевав слюной на головку для кайфа. Рот при этом стал работать, как автоматическая швейная машинка, делающая узорную строчку. Вперёд... теперь назад... Как знакомы всему человечеству эти движения! Вперёд - и снова назад, к кайфу, эйфории, к счастью, когда плавится сознание и паришь в облаках. Вперёд! Назад! И вот уже дрожь бьёт крупной волной всё тело. Попка сжала оба полушария, пытаясь затушить нарастающий пожар, волна сладости уже подняла, уже понесла, и, насадившись на хуй "по самое не балуй", крупными глотками пьёшь струи плотной и горячей сладости. А из моего брандспойта бьёт поток, который заливает всю мошонку и живот моего негаданного и нежданного любовничка.
Мне потребовалось много времени, чтобы вылизать до идеальной чистоты всё, что залил сам, доведённый до экстаза давно забытой физкультурой юности. Да у нас, как у отца и сына, даже сперма была одного вкуса: сырой желток куриного яйца с чуть-чуть горьковато-солоноватым привкусом сыра с тмином.
А моё родимое чудо по-прежнему спало, по крайней мере, я в этом был на сто процентов уверен, ведь и прислушивался, и легонько толкал его, и гладил, и ноги задирал.
Выйдя на кухню, я выпил ещё стопарик огненной воды. Вернувшись, решил, что хватит испытывать судьбу, но не удержался, поскольку, пока я ходил, видимо, сыночку приснилось что-то эротическое, или организм сам нажал на пусковой механизм, чтобы получить удовольствие сверх нормы, но прямо передо мной возвышался ствол торчащей зенитной пушки. И вновь со скоростью гепарда я, встав в позу пьющего оленя, стал натягивать свой рот на это орудие страсти. Не забывая при этом руками водить по красивому волосяному покрову груди, целовать сочные соски, облизывать тёмные пятна вокруг них, а главное, ласково мусолить немаленькие яйца и сосать нетерпеливо вздрагивающий хрен. Я старался, я желал, я мечтал, я вспоминал себя молодым со своим любимым армейским парнем, да так, что, опять не ожидавши того, поплыл от волны сока, заполняющей мой рот".