Я бежала по степи. Вокруг росли маки, васильки, еще какие-то мелкие, незнакомые мне, но очень красивые цветочки. Небо было синее, тропинка была бледно-желтая от песка, солнце было ярким и дул прохладный влажный ветерок. Мне было так хорошо на этой дорожке, под этим небом, я бежала и смеялась от счастья. Кто-то ждал меня в конце этой дорожки. Из-за яркого, слепящего солнца я не могла увидеть кто это. Я побежала еще быстрее, и вдруг, вместо песчаной дорожки, под моими ногами оказалась пустота, и я полетела вниз, в темноту и холод, закричала... и проснулась. Я лежала в Сашкиной огромной кровати одна, в ванной шумела вода, в окно светило солнце. Похоже, орала я во все горло, потому что из ванной выскочила мокрая Саша, наспех завернутая в полотенце.
— Что случилось?
— Кошмар приснился.
Она тут же успокоилась, выражение лица из взволнованного стало ехидным.
— А я уж думала, что такое похмелье страшное.
— У меня не бывает похмелья.
— Очень жаль. Может, в другой раз бы дважды подумала, прежде чем напиваться черт знает с кем.
— Да ладно тебе. Я же попросила прощения.
— Я в гробу видела твое прощение! — вдруг заорала она, — Ты не понимаешь, во что чуть не влипла.
— Понимаю.
— Ни хрена ты не понимаешь! Эта баба — отмороженная совершенно. Она бы тебя трахала всю ночь в компании с парочкой каких-нибудь таких же, как она, обдолбанных баб или мужиков, а потом бы выкинули где-нибудь за городом. И куда ты свой телефон дела? Я тебе звонила раз сто!
— Я его дома бросила, — пробормотала я, опустив голову.
— Блин, вот правда, угораздило же меня... — злобно продолжала она, — вы, подростки, вообще, сами-то в состоянии понять, чего вам надо?
— Да. Мне ты нужна, — все так же тихо, не глядя на нее, сказала я.
— Ага, — фыркнула она, — я так и поняла.
— Ну просто... — я замолчала.
— Что? Какая муха тебя укусила? Я вообще тебя не понимаю. «Мне ты нужна», — передразнила она. — У тебя странный способ это показывать.
— Просто я не уверена, что нужна тебе.
— Да? Может, я тоже целовалась с незнакомыми тетками?
— Ты целовалась с Инной.
Она внимательно на меня посмотрела.
— Во-первых, я не целовалась с ней. Это она меня целовала, вернее, пыталась целовать.
— Такие тонкости я, конечно, не разглядела...
— Не перебивай. А во-вторых, я, по-моему, ясно дала понять вам обеим, что я с тобой, а не с ней.
— Но она... Такая красивая, и она явно хочет тебя. Я рядом с ней — просто замарашка какая-то.
Она уставилась на меня так, как будто впервые видела.
— Ты это серьезно? — тихо спросила она.
Я опустила голову еще ниже и молча кивнула.
Она села рядом со мной на кровать, за подбородок приподняла мою голову, посмотрела мне в глаза и очень серьезно сказала.
— Кого она там хочет — это ее дело. Ты что, правда не понимаешь, какое производишь на людей впечатление?
— Отлично понимаю. Впечатление глупенькой такой, малолетней серой мыши.
— Нда-а-а, — протянула она, — вот это да. А я-то думала, что ты осознанно этим пользуешься.
— Чем? — я совсем растерялась.
Она улыбнулась мне, опрокинула на кровать, и стянула с меня плед. Вся ее злость как будто испарилась.
— Это я должна от ревности подыхать, — сказала она, наклоняясь, чтобы меня поцеловать, — Я когда первый раз тебя увидела, то поняла, что пропала, что я жить не смогу спокойно, пока не получу тебя. И я сразу подозревала, что я не одна такая. Мне как минимум с тем парнем предстояло конкурировать. А вчера на тебя каждая озабоченная лесбиянка в клубе пялилась.
— Тебе, наверное, показалось.
— Заткнись, — она опять поцеловала меня, — Ты очень красивая. У тебя гладкая кожа, чудесная грудь, маленькая круглая попка.
Она трогала меня, гладила, легонько царапала, чуть сжимала. Запустила пальцы в мои волосы, потянула легонько. Ее губы скользили по моей шее.
Я уже мало что соображала, а она продолжала.
— Ты вся, как мед — золотые волосы, золотистая кожа, темные глаза, яркие губы. Тебя все время хочется трогать. И все это еще нужно умножить на вот это простодушное непонимание, неосознание, что ли, собственной соблазнительности. И ты еще себя сравниваешь с Инкой. Да у нее у самой на тебя слюни потекли, — одна ее рука была у меня между ног, другая — в моих волосах, она тяжело дышала, то и дело целовала меня. — Я все это понимаю, но, имей в виду, делиться я не умею. Ты — моя. Это понятно?
Ее пальцы уже вошли в меня. Я выгнулась и застонала — от удовольствия.
— Я спрашиваю — это понятно? — повторила она.
Я со стоном приподняла бедра и стала изо всех сил насаживаться на ее руку.
Она внезапно навалилась на меня всем телом, не давая двигаться. Пальцы ее замерли. Я протестующее зарычала.
— Отвечай, прошипела она и впилась в мою грудь поцелуем.
— Не останавливайся, — смогла простонать я, — Я все поняла.
Ее пальцы шевельнулись и снова остановились.
— Что именно? Скажи это вслух.
— Я — твоя, — закричала я, — твоя, только твоя.
Она застонала, обхватила бедрами мое колено, ее пальцы вбивались в меня так, как я успела уже полюбить — сильно резко глубоко. Ее рот был приоткрыт, глаза закрыты. Пальцы внутри меня изогнулись, прижали какую-то точку и я выгнулась дугой, закричала, обняла ее обеими руками, провела по спине, сжала ее попку, прижала к себе изо всех сил, она дернулась, расслабилась и растянулась на мне, зарылась лицом в мои волосы.
— Я развеяла твои сомнения? — услышала я ее шепот.
— А я — твои?
И мы захохотали, как ненормальные, она перевернулась на спину, не выпуская меня из объятий, и я оказалась лежащей на ней.
— А ты знаешь, что ты вот в таком положении почти всю ночь проспала? Как ты там говорила?"Люблю спасть одна», — передразнила она меня.
Я подняла голову, посмотрела ей в глаза.
— Люблю тебя, — сказала я.
Она протянула руку, взяла меня за волосы, притянула к себе и поцеловала.
Где-то час мы так валялись, целовались и болтали. Потом я вспомнила, что мне нужно показаться в универе, взять дополнительные эти чертовы задания, вскочила и побежала в душ, выставила за дверь Сашку, которая было увязалась за мной и пыталась приставать. Потом мы еще некоторое время целовались в дверях, наконец, я оторвала себя от нее, пообещала заскочить домой, взять телефон и ей позвонить, и побежала вниз по лестнице — энергии у меня было — с избытком.
В автобусе я надела наушники, выбрала самый развеселый рок-н-ролл, и увидела свое отражение в окне. Я улыбалась с самым идиотским выражением лица. От остановки до дома я бежала почти вприпрыжку, взлетела на свой этаж и чуть не споткнулась об Сережку. Он сидел на верхней ступеньке и внимательно на меня смотрел.
Я молча открыла дверь, зашла в квартиру, он зашел следом.
— Ты почему трубку не берешь?
Я все так же, молча, пошла в свою комнату, он — за мной. Я достала из ящика стола телефон — показала ему.
— Ты где была всю ночь? Изменяла мне? — он как-то неестественно засмеялся и, как будто, подавился собственным смехом.
Я молча смотрела на него.
— Ну... И кто он? — каким-то не своим голосом спросил.
— Я ...