История Марка
...
Может, я и тупой, но не дурак. Поэтому, когда в первый день занятий рядом со мной села участница шведской женской лыжной команды, я сразу же завёл с ней разговор.
На самом деле она не была членом шведской лыжной команды, просто выглядела так: высокая, светловолосая, с длинными ногами и великолепной фигурой. И, как мне предстояло узнать, она действительно была шведкой, или, по крайней мере, её прапрадедушка и прабабушка.
Но хотя Джулия Свенсон выглядела как модель / спортсменка, она не была тупой блондинкой; на самом деле она была умна, как хлыст. Она рассказала мне, что была выпускницей колледжа в Университете Северной Каролины. Теперь она, как и я, получала степень магистра делового администрирования в школе бизнеса Гойзуэта Университета Эмори в Атланте.
Если бы я много думал об этом, то был бы совершенно запуган ею. Это была очень умная женщина, которая с таким же успехом могла позировать для каталога купальников, как и сидеть в классе. Она явно была не в моей лиге.
Но я только что вышел из неудачного брака со своей школьной возлюбленной и жаждал вернуться в мир свиданий, поэтому отодвинул свою неуверенность на задний план и завязал разговор. К моей радости, она была готова поговорить со мной.
Во время дальнейших разговоров после уроков и нескольких остановок для кофе я узнал, что Джулия тоже выходит из неудачного брака. Вскоре мы вместе учились, потом ужинали, а потом встречались.
Я был в восторге: я встречался с самой горячей женщиной в аспирантуре, а может, и во всем университете. Более того, наши личности, казалось, хорошо сочетались. Во время долгих прогулок по озеру Ланье мы говорили о наших симпатиях и антипатиях, вкусах в кино и литературе, целях и стремлениях. Казалось, мы во многом подходим друг другу. И секс был невероятный. В первый раз, когда она согласилась переспать со мной, мы занимались любовью три раза. На самом деле уложить в постель такую красивую женщину было равносильно исполнению влажной мечты школьника.
На втором курсе аспирантуры мы уже жили вместе в квартире рядом с университетом, а в начале второго семестра обручились. Это был сказочный роман — до тех пор, пока сюжет не принял неожиданный поворот.
Однажды, после ужина, Джулия присела напротив меня за стол на кухне и сказала эти слова, которые каждый мужчина боится услышать: — Нам нужно поговорить.
— Мне нужно вернуться к Роберту!
Роберт, как я уже знал, был её бывшим мужем. Они с Джулией вместе учились в колледже Университета Северной Каролины в Чапел-Хилле. Они, как и я, поженились сразу после окончания школы, но их брак не продлился и двух лет. После их разрыва он остался, а она уехала в Эмори.
Джулия никогда не посвящала меня в подробности их недолгого брака, да я и не особенно хотел это знать. Всё, что имело для меня значение, — это то, что их брак закончился, детей не было, и теперь она была со мной-по крайней мере, я так думал.
Правильным ответом на её заявление, конечно, было: «какого хрена?» Но я был так ошеломлён этим непредвиденным развитием событий, что не мог ничего ответить. Я просто уставился на неё.
— Мне очень жаль, — сказала она, — но я должна вернуться к Роберту и посмотреть, правильно ли я поступила, оставив его.
— Но мы же помолвлены! Как ты можешь вернуться к Роберту? Ты меня больше не любишь?
— Конечно, я люблю тебя, — грустно сказала она, — но у меня такое чувство, что у меня есть незаконченное дело с Робертом. Я не могу выйти за тебя замуж, пока не решу этот вопрос.
— Но что, если ты обнаружишь, что всё ещё испытываешь к нему чувства? — Спросил я. — Значит ли это, что ты вернешься к нему и останешься?
— Не знаю, — грустно ответила она.
Я видел, что она несчастна; но я не чувствовал никакого волнения с её стороны по поводу новой встречи с Робертом. Вместо этого она вела себя как трагический персонаж древнегреческой пьесы, которому суждено встретить свою судьбу. Но она не передумала — в эти выходные ей предстояло лететь обратно к Роберту.
Я был опустошен. Мечта, которой я жил, казавшаяся такой осязаемой всего несколько часов назад, превратилась в дым. Вместо счастливой семейной жизни с красивой и талантливой женщиной, которую я действительно любил, моя жизнь теперь, казалось, направлялась к мрачному, лишенному любви будущему в одиночестве.
Мы проделали долгий путь до аэропорта Хартсфилд почти в полном молчании. Она была глубоко погружена в свои мысли; я исчерпал все аргументы, какие только мог придумать.
Когда мы добрались до уровня вылета, я помог ей с сумками, а потом беспомощно стоял на обочине. Я не знал, то ли поцеловать на прощание, то ли в ярости уехать. Наконец, я схватил за руку и высказал свой единственный невысказанный страх: — Пожалуйста, не спи с ним.
Она посмотрела на меня непроницаемым взглядом и сказала: — Я поняла. — Затем она повернулась и закатила свою сумку в терминал. А я уехал, гадая, что это значит.
Неудивительно, что тот уик-энд был одним из худших в моей жизни. У меня было такое чувство, будто врач нашел у меня в груди опухоль и ждет, не злокачественная ли она.
В субботу я пошёл в офис и попытался погрузиться в работу, но обнаружил, что постоянно проверяю электронную почту и мобильный телефон, тщетно надеясь услышать Джулию. В тот вечер мы с приятелями отправились в местный спорт-бар, но меня не интересовала игра на плоском экране. Пиво, которое я пытался пить, еще больше раздражало мой и без того сырой желудок. Когда один из моих друзей вежливо спросил меня, не случилось ли чего, я в течение часа нагибал ему ухо, изливая всю грязную историю. Когда он сказал мне, что не может в это поверить, я задумался, что он имел в виду. Он имел в виду, что не может поверить в то, что Джулия сделала со мной, или что я такой жалкий слабак?
Когда наконец наступило воскресное утро, я проснулся в изнеможении, чувствуя себя приговоренным к казни. Я колебался между молитвой о том, чтобы часы ускорились, чтобы все наконец закончилось, и надеждой на то, что время замедлится, чтобы мой приговор был отложен. Наконец, когда почти подошло время прибытия рейса Джулии, я смирился со своей судьбой и поехал в аэропорт.
Не успел я подъехать к воротам, как Джулия уже шагала через раздвижные стеклянные двери к машине. Когда я вышел из машины, чтобы помочь ей с сумкой, она обняла меня, страстно поцеловала и сказала: — Теперь мы можем пожениться.
Я не мог поверить: произошло чудо! Когда я усадил её в машину, она не произнесла ни слова, а просто скользнула на сиденье так близко, как только могла, и прижалась ко мне, как будто я был спасательным кругом. Я обнял её и всю дорогу до дома гладил по спине.
После того, как мы вернулись домой, она рассказала мне кое-что. — Я обедала с ним в пятницу, — сообщила она. — В субботу мы с ним ездили посмотреть достопримечательности. А вечером Роберт повёл меня куда-то к знакомым.
«Должно быть, он хотел показать её своим друзьям», — догадался я про себя. На его месте я, наверное, поступил бы точно так же.
Это было совсем не то, что я хотел услышать. Мои страхи ещё не совсем улеглись, и я обнаружил, что выпаливаю: — Но что произошло между вами двумя? Почему ты решила не возвращаться к нему? — Когда я приехала и снова увидела его, я вспомнила все причины, по которым вышла за него замуж. — Она замолчала, и я затаил дыхание, ожидая продолжения. — Но чем больше времени я проводила с Робертом, тем чаще мне вспоминались причины, по которым я его бросила. К воскресенью я поняла, что приняла правильное решение покончить с этим.
Я никогда не спрашивал её, спала ли она с ним — я боялся. Если она это сделала, это бы разъело меня, поэтому я решил, что просто не хочу знать. Кроме того, она выбрала меня, и это было единственное, что имело значение. Теперь мы могли идти вперёд, как и планировали, и я не хотел, чтобы меня терзали сомнения. Мои выходные были ужасными, но теперь я чувствовал, что это была небольшая цена, чтобы получить женщину, которую я любил.
Мы поженились в маленькой церкви вскоре после окончания школы, и всё остальное в нашей жизни, казалось, сошлось в одно и то же время. До того, как я поступил в аспирантуру, я работал на крупного производителя электроники и взял образовательный отпуск в надежде улучшить свои перспективы. Моя компания оплатила мое обучение, и они определённо хотели, чтобы я вернулся, как только закончу учебу. Так что с первого дня меня ждала хорошая работа. Без долгов за обучение, на лучшей должности и с хорошей прибавкой к жалованью я сидел довольно хорошо.
Кроме того, Джулия получила должность в комиссии по государственной службе Джорджии, занимающейся анализом тарифов и политики в области телекоммуникаций. С её образованием в области математики и экономики, она смогла легко проскользнуть в свою новую роль.
Благодаря сбережениям, которые мне удалось сохранить, и двум хорошим зарплатам мы без труда получили ипотеку, достаточную для покупки хорошего дома в Альфаретте, пригороде к северу от Атланты. Поскольку мой офис располагался на кольцевой автостраде I-285, мои поездки были совсем не плохими, но у Джулии они были длиннее, потому что офисы GPSC располагались в центре.
В течение следующих полутора лет наша жизнь была прекрасна. Мы исследовали парки и тропы вокруг нас, а также ночную жизнь в «Хотланте». Мы украсили наш дом и благоустроили наш двор, собирались вместе с нашими школьными друзьями и завели новых друзей по соседству. Больше всего мы исследовали друг друга; я думаю, мы занимались любовью в каждой комнате нашего дома.
Единственным раздражителем в этой идиллической сцене была работа Джулии. Проблема заключалась в бюрократической волоките, офисной политике и ледяном медленном темпе, которые, похоже, характеризуют большинство правительственных учреждений. Джулия без труда справлялась с анализами, которые её просили сделать, но как только работа была сделана, казалось, ничего не происходило. Поездки на работу только добавлялинеприятностей. Любой, кто когда-либо сталкивался с пробками в час пик в Атланте, знает, каким долгим и утомительным может быть этот процесс.
Поэтому я не особенно удивился, когда однажды вечером Джулия сказала мне, что хочет уйти с работы. Но она не хотела уходить сразу, потому что чувствовала, что это будет плохо выглядеть в её резюме. И она не была заинтересована в поиске работы. Вместо этого у неё было другое решение, которое застало меня врасплох: она хотела забеременеть!
Возможно, я этого и не ожидал, но для меня это была замечательная новость. Я хотел иметь детей, но думал, что нам придется подождать, пока Джулия начнёт свою карьеру. Тот факт, что она была готова начать прямо сейчас, меня вполне устраивал.
Сидя и размышляя о том, в каком новом направлении пойдет наша жизнь, я вдруг понял, что Джулия внимательно наблюдает за мной, ожидая моей реакции. Придав своему лицу торжественное выражение, я сказал: — В такой ситуации, как эта, я думаю, есть только один логичный курс действий. — Я сделал паузу. — Давай поднимемся наверх и начнем прямо сейчас!
Джулия взвизгнула и обняла меня. Я подхватил её на руки и понёс вверх по лестнице в нашу спальню, чтобы начать безумный сеанс любви. Мы знали, что это вряд ли даст желаемый результат, так как она еще даже не отказалась от таблеток, но это не имело значения. Мы были готовы стать родителями, и я не мог любить её больше, чем в тот момент.
Джулия забеременела вскоре после того, как перестала принимать таблетки. В течение следующих девяти месяцев мы превратились в стереотипных родителей-новичков. Мы перекрасили спальню, которая должна была стать детской, купили кроватку и пеленальный столик, начали посещать уроки Ламаза и читать детские книжки. Мы были готовы настолько, насколько могли.
Когда однажды воскресным вечером Джулия почувствовала, что схватки начались всерьез, я схватил сумку, которую она уже собрала, и мы осторожно поехали в больницу. Она рожала почти восемь часов, и я оставался с ней, принося лёд для её пересохшего рта, растирая ей спину и тренируя дыхание по мере того, как схватки становились всё более частыми. Когда наконец пришло время, я пошёл с ней в родильную палату и держал её за руку в тревожной беспомощности, когда наш сын появился на свет с плачем.
Я хотел быть отцом, и я хотел этого ребенка. Тем не менее, когда я впервые взял в руки этот крошечный комочек жизни, который был моим сыном Джошуа, волна эмоций накатила на меня так сильно, что мне пришлось сесть. Меня охватило всепоглощающее чувство благоговения, страха и любви. Я поклялся, что посвящу свою жизнь заботе об этом чуде, которое я держал.
Последующие недели и месяцы принесли все испытания, типичные для новых родителей: лишение сна, бесконечные прогулки по комнате, пытаясь успокоить плачущего ребенка, и строго ограниченный образ жизни. Но я никогда не обижался на разрушение; то чувство преданности, которое я чувствовал, когда впервые обняла Джошуа, никогда не рассеивалось. Я любил его абсолютно, я любил его мать, и я любил тот факт, что мы стали семьёй в полном объёме.
Я вспоминаю вечеринку, которую мы устроили через год после рождения Джоша. У нас был полный дом друзей и семьи, чтобы отпраздновать его первый день рождения, и мы попросили их остаться на День открытых дверей после этого, потому что мы жаждали стимуляции какой-нибудь взрослой компании. Тем не менее, даже когда люди ели, пили и ходили вокруг, я обнаружил, что пробираюсь в комнату Джоша, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Когда я нашел его проснувшимся и плачущим, я закрыл дверь в его комнату, взял его на руки и начал ходить и петь ему, чтобы убаюкать его. Меня не волновало, что я пропускаю вечеринку; ничто не имело для меня большего значения, чем мой сын.
Джош был здоров и рос. Он начал спать по ночам всего через два месяца, а через полгода Джулия отняла его от груди, так что кормление грудью больше не отнимало у неё сил. Мы пережили стресс, связанный с уходом за новорожденным; по сравнению с этим уход за малышом был намного менее утомительным.
Поэтому я был более чем удивлён, когда пару месяцев спустя Джулия усадила меня и сказала, что готова родить ещё одного ребенка. Когда я высказал некоторые сомнения, она стала настойчивой, почти отчаянной. — Наша жизнь только сейчас возвращается в нормальное русло, — подумал я. — Почему она хочет пройти через всё это снова так скоро?
Но было ясно, что она приняла решение, и я списал её почти отчаянное желание на гормоны или материнский инстинкт. Кроме того, мы всегда говорили о том, чтобы иметь двоих детей. Если она готова сейчас, зачем ждать?
Итак, почти через два года после рождения Джоша Джулия родила нашего второго ребенка, ещё одного сына, которого мы назвали Джейкобом. Я так сильно любил Джоша, когда он родился, что не знал, как буду относиться к другому ребенку. Мне не стоило волноваться. Когда я впервые обнял маленького Джейка, я почувствовал, как моё сердце расширяется от любви, пока оно не удвоилось. Я не мог поверить, как я был счастлив.
Мы снова вернулись к роли родителей новорожденного. По крайней мере, на этот раз мы знали, чего ожидать, и не были так напряжены. В результате время, казалось, прошло быстрее, и прежде чем мы это поняли, мы обнаружили, что празднуем первый день рождения Джейка.
После того, как мы уложили Джоша и Джейка в постель и сели отдохнуть, Джулия снова произнесла эти ужасные слова: — Нам надо поговорить.
— Что теперь? — Удивился я.
Ответ пришел очень скоро: Джулия была готова вернуться к работе.
У меня были смешанные чувства, если не сказать больше. С одной стороны, я легко мог понять, как такая умная и способная женщина, как Джулия, могла найти рутину домохозяйки и сидящей дома мамы неудовлетворительной. С другой стороны, я читал множество статей, в которых перечислялись преимущества для ребёнка полного материнства.
Но когда я предложил отложить её возвращение до тех пор, пока мальчики не подрастут, голос Джулии приобрел тот же отчаянный, настойчивый тон, который я слышал, когда она хотела ещё одного ребёнка. — Многие пары, которых мы знаем, имеют своих детей в каком-то детском саду, и это не повредило им, — ответила она.
Я знал, что детский сад был разумным выбором, и многие родители приняли его, потому что и муж, и жена должны были работать. Но у нас был выбор; мы уже доказали, что можем обойтись только моей зарплатой. Однако Джулию это не остановило.
Я поднял другие вопросы. — Где мы найдем кого-нибудь, кому можно доверить заботу о Джоше и Джейке на весь день? — Возразил я.
— Я разговаривала с некоторыми из моих друзей, — сказала она мне, — и уже нашла женщину, которая будет держать их в своем доме. У неё есть дочь примерно их возраста, и они могли бы играть друг с другом.
— Ну, не стоит торопиться, — возразил я. — Чтобы найти хорошую работу на сегодняшнем рынке, потребуется немало времени.
— В том-то и прелесть, — воскликнула она, — что я уже нашла отличную работу! Помнишь доктора Спенсера в аспирантуре? Ну, он оставил Эмори, чтобы начать консалтинговое дело, и хочет, чтобы я работал на него.
Оказавшись перед свершившимся фактом, я почувствовал, что у меня нет другого выбора, кроме как согласиться. Я не хотел быть похожим на какого-то реакционера старой закалки, который хочет, чтобы его жена была босой и беременной. Если бы наши роли поменялись местами, я бы с радостью вернулся на работу. Как я мог быть таким лицемером?
Я не был полностью счастлив, но я действительно не верил, что Джейк и Джош будут страдать, и я знал, что Джулия будет намного счастливее. Разве нет старой поговорки, что счастливая жена создает счастливую семью?
Поэтому я стал каждое утро водить Джоша и Джейка к няне, а Джулия приступила к своей новой работе. Хотя они плакали первые несколько раз, когда я уходил от них, у няни была маленькая девочка на год старше Джоша, и было много игрушек, с которыми можно было играть, и вскоре наши сыновья начали с нетерпением ждать своего нового положения.
Что касается Джулии, то возвращение на работу преобразило её. Она была вне себя от радости, что может применить своё образование и опыт к реальным проблемам. Ей нравилось слушать разговоры взрослых, а не кукол и героев мультфильмов. Больше всего она была взволнована возможностью выбраться из дома.
Вскоре стало ясно, что эта работа идеально подходит для Джулии. Её образование в области экономики и математики дало ей инструменты, необходимые для оценки эконометрических моделей. Её опыт работы в комиссии по государственной службе оказался неоценимым при работе с Федеральной Комиссией по связи. Она вцепилась в него, как утка в воду.
В то же время она хорошо вписывалась в компанию своих новых коллег по работе. На самом деле она уже знала нескольких из них, потому что они тоже закончили бизнес-школу Эмори. Большинство из них были близки ей по возрасту, и у некоторых тоже были молодые семьи.
Руководителем этой молодой команды тигров была харизматичная фигура доктора Аллена Спенсера, который был отмечен как обреченный на успех, когда стал одним из самых молодых штатных профессоров в крупной бизнес-школе. В то время, когда голосовые и информационные сети сливались и трансформировались в новые и непредвиденные конфигурации и приложения, он определял основные силы, действующие на рынке, точно прогнозируя направление развития отрасли и намечая политику, которая будет необходима для управления и защиты этого нового национального и глобального ресурса.
Доктор Спенсер уже был представлен в многочисленных деловых и отраслевых изданиях, когда он поразил университет, объявив, что уходит, чтобы открыть свою собственную фирму. Не довольствуясь работой в академических залах, доктор Спенсер теперь намеревался постоянно консультироваться с гигантскими корпорациями, которые составляли сетевую и телекоммуникационную индустрию, а также федеральными агентствами, которые определяли политику на этой быстро меняющейся арене. И, как он охотно признался, намеревался заработать на этом кучу денег.
Я не учился у него, но, как и все, знал его репутацию. И я вспомнил, какое впечатление он произвел на Джулию, когда она посещала один из его курсов.
Джулия взялась за новую работу, как дикий зверь, вернувшийся в свою естественную среду обитания. Я был в восторге от волнения и энтузиазма, которые она приносила домой по вечерам, хотя её описания дня часто включали темы, о которых я ничего не знал. Я был терпим, когда её рабочие дни стали длиннее, и она начала путешествовать. Кроме того, мне нравилась моя работа, и я был также рад, что она наслаждалась своей.
Но постепенно в течение следующего года появились другие вопросы, с которыми мне было не так приятно иметь дело. Взяв на себя всё больше обязанностей по уходу за детьми и ведению домашнего хозяйства, я подумал, что Джулия оценит мои усилия. По крайней мере, я надеялся, что она поймёт, что я пытаюсь отплатить ей за время и усилия, которые она потратила на то, чтобы быть матерью-домохозяйкой. Вместо этого Джулия всё больше разочаровывалась в моих усилиях. Она начала критиковать то, как я поступаю. Если я запускал кучу детского белья, она критиковала то, как оно было сложено. Когда я косил газон, она спросила, почему я не воспользовался триммером. Когда она поздно возвращалась с работы, то видела только разбросанные повсюду детские игрушки. Казалось, что всё, что я делал, не соответствовало её стандартам.
Мне не нравилось явное недовольство Джулии, но я не хотел, чтобы серьёзное столкновение расстроило наших мальчиков. Я вспомнил, что у меня были друзья детства, чьи родители постоянно ссорились, и это меня глубоко встревожило. В результате мне отчаянно захотелось найти способ сохранить мир в нашей семье, поэтому я подавил свой дискомфорт и начал на цыпочках пробираться через наш брак, стараясь не спровоцировать следующий взрыв.
— Все браки проходят через трудные периоды, — рассудил я. — Мы пройдём через это.
Я также начал искать способ вернуть её. Я приносил ей цветы и небольшие подарки; я брался за работу по дому, которая облегчала её обязанности; я делал ей длинные массажи ног и спины, когда она возвращалась домой усталая после деловых поездок. Я хватался за соломинку, но ничего не получалось.
Неудивительно, что эти изменения проявились и в спальне. Как это обычно бывает, отцовство сказалось на частоте наших занятий любовью. Любой, кто говорит, что отцовство не повредило их сексуальной жизни, — лжец. Но теперь частые поздние часы Джулии и ночные поездки привели этот медленный поезд к фактической остановке. Она всегда слишком уставала от работы допоздна, или у неё был большой день впереди, или ей нужно было успеть на ранний рейс на следующее утро. Наша сексуальная жизнь не умерла, но она определённо была на издыхании.
Наше отсутствие близости и её очевидное недовольство мной начали провоцировать паранойю. Я начал сомневаться, не изменяет ли она мне. Когда она уезжала из города, я начинал осматривать её ящик с бельем, чтобы проверить, не берёт ли она с собой сексуальное нижнее бельё и ночные рубашки. Когда она задерживалась на работе допоздна, я начинал звонить по безобидным вопросам, просто чтобы убедиться, что она действительно в офисе. Ни одна из этих слабых попыток не обнаружила никаких доказательств, но моё чувство беспокойства продолжало расти.
Я оказался в том подвешенном состоянии, в котором находятся многие мужья: подозрительные к своим супругам, но не имеющие ничего конкретного, чтобы действовать, недовольные своими обстоятельствами, но не желающие противостоять из-за страха спровоцировать разрыв, которого они так хотят избежать.
И, честно говоря, я был глубоко влюблён, и мысль о том, что наш брак может оказаться под угрозой, была слишком ужасна, чтобы вынести её. Я не хотел терять Джулию, но, что не менее важно, я не хотел, чтобы наши сыновья росли в разрушенной семье. Дети, которых я знал, чьи родители были разведены, носили шрамы в течение долгого времени.
Я не знаю, как долго я мог бы оставаться в этом состоянии парализованной боли, прежде чем она стала невыносимой, но у меня не было возможности узнать. Однажды вечером, после того как мы уложили Джоша и Джейка спать, она отвела меня в кабинет, сказав:
— Нам надо поговорить.
Она села на стул напротив меня и без всяких предисловий, чтобы смягчить удар, сказала:
— У меня роман.
У меня упало сердце. В голове мелькнуло название старого романа Тома Клэнси: «сумма всех страхов. « Это был я: самое худшее, что я мог себе представить, происходило.
Во рту у меня пересохло, горло сжалось. — Кто это? — Удалось мне спросить.
— Ты его не знаешь, — спокойно сказала она. — Он работает в ФКС в Вашингтоне.
Я никак не мог придумать, о чем спросить её дальше. Всё, что пришло мне в голову, было: «так вот каково это-быть рогоносцем. « Я рассеянно подумал, не стану ли я одним из тех мужей, которые получают косвенное удовольствие от того, что его жена трахается с другим мужчиной. Нет, понял я, это больше похоже на операцию на открытом сердце.
Джулия сидела и выжидающе смотрела на меня. Казалось, она чего-то от меня хочет, но я понятия не имел, что именно. Я не мог говорить, не мог думать-всё, что я мог чувствовать, было болью и страданием.
Внезапно, в отчаянии, я решил: «Нет! Так не должно быть. Наша семья не должна распадаться из-за этого.»
Повернувшись к ней, я выпалил: — Мы можем пойти к психологу.
В тот момент мне стало ясно, что она ожидала услышать совсем не это. Мне показалось, что на её лице промелькнуло раздражение. Но после долгой паузы она сказала мне только: — Хорошо, мы можем пойти к психологу. — С этими словами она вышла из комнаты-наш маленький разговор был окончен.
Неудивительно, что в ту ночь сон приходил медленно. Когда мы лежали на противоположных сторонах кровати, мой разум ощущался как двигатель, постоянно переключающий передачи. Я чувствовал глубокую печаль от удара, нанесённого нашей любви, а затем страх, что наша семья может распасться и наши мальчики станут детьми развода. Затем я перешел к восторгу: она согласилась на консультацию; может быть, ситуацию удастся спасти. И в глубине души мне было горько от её неверности. Я знал, что даже если мы сможем спасти наш брак, то, что она сделала, оставит шрамы обиды, как бы глубоко я ни пытался их похоронить.
Брачный консультант, с которым мы связались, был аккуратным маленьким человеком с бородой и усами по имени Харрис Уиллард. Мы уже знали его, потому что его жена училась с нами в аспирантуре. Он казался славным парнем, поэтому стал нашим консультантом почти по умолчанию.
На нашем первом сеансе он хотел видеть нас вместе. После обмена любезностями он спросил, чем может нам помочь.
Наступило неловкое молчание; ни я, ни Джулия не знали, с чего начать. Поскольку именно я надеялся на чудо, я решил, что должен начать. — У нас с Джулией были проблемы в браке, и мы надеемся, что вы поможете нам справиться с ними.
Это не удовлетворило Джулию. — У меня был роман, и Марк хотел, чтобы мы пришли к вам.
Её взгляд на наше положение был глубоко обескураживающим для меня, но Уиллард отвел нас от этих мелководий, попросив каждого из нас описать нашу совместную жизнь.
Сначала он повернулся ко мне, и я рассказал ему, как много значат для меня моя семья и мой брак. Я высказал свои опасения по поводу возможного расставания, и повторил свое обязательство попытаться решить наши разногласия. Уиллард настаивал на последнем пункте: — Вы хотите остаться вместе, даже если у Джулии был роман? — Этот вопрос задел меня за живое, но, не обращая внимания на мои сомнения, я вновь подтвердил, что хочу остаться в браке.
Затем Харрис повернулся к Джулии и попросил её высказать свое мнение о нашем браке. Она призналась, что поначалу всё казалось идеальным, но по мере того, как начали возникать проблемы, она сказала, что становится всё более несчастной.
— Жизнь не похожа на рекламу пива, где все всегда счастливы, — кипятилсяя.
Но Уиллард вмешался прежде, чем Джулия успела ответить. — Теперь очередь Джулии описывать свои чувства, Марк. Вы должны держать свои комментарии до тех пор, пока не придёт ваша очередь говорить снова.
Следуя подсказке Уилларда, Джулия продолжала рассказывать, как её растущее несчастье дома сделало её уязвимой перед приближением сотрудника ФКС, с которым у неё был роман. Пересказывая наш судьбоносный разговор, она добавила, что не влюблена в своего любовника. Это возродило мою надежду; возможно, у нас всё-таки был шанс.
Мы проговорили почти час, и Уиллард довёл беседу до конца. В течение следующих двух сеансов, сказал он нам, он хотел бы встретиться с каждым из нас индивидуально, начиная с Джулии. — После этого, — сказал он, — мы все соберёмся вместе и посмотрим, что делать дальше.
Следующие несколько дней и ночей были напряженными и неуютными. Мы не то чтобы не разговаривали друг с другом, но то немногое, что мы говорили, ограничивалось нашим расписанием и, конечно же, потребностями наших мальчиков. Я был рад, что Джош и Джейк были слишком молоды, чтобы уловить напряжение в воздухе, и у меня не было намерения начинать спор, который мог бы расстроить их.
Когда Джулия отправилась на индивидуальную встречу с Уиллардом, мне до смерти хотелось узнать, о чем они говорили. Но Джулия не упомянула о сеансе, и я почувствовал, что спрашивать было бы нарушением какого-то закона конфиденциальности. Честно говоря, я сомневаюсь, что она сказала бы мне в любом случае.
Когда наконец настала моя очередь встретиться с Уиллардом наедине, сеанс прошел совсем не так, как я ожидал. Я спросил его о разговоре с Джулией, но он строго напомнил мне, что то, что она сказала ему, было конфиденциальным, как и мои замечания. С этого момента мы почти не говорили о моих отношениях с Джулией; вместо этого он хотел знать обо мне как о личности. Он исследовал мое самосознание: чувствую ли я, что действительно знаю себя, и доволен ли тем, что вижу. Я сказал ему, что я не идеален и всегда могу сделать лучше, но в целом я чувствую себя хорошо.
Затем он переключил передачу и начал расспрашивать меня о моих привычках встречаться до встречи с Джулией. Я рассказал ему о своей школьной возлюбленной и о том, какую ошибку мы оба совершили, женившись так рано. Из-за этого я сказал ему, что у меня не было обширной истории с другими женщинами, только примерно через полтора года, когда я встретил Джулию.
— Значит, у вас никогда не было возможности посеять свой дикий овёс, — заметил он.
К тому времени сеанс подошел к концу, и я окончательно запутался. Как то, что мы обсуждали, связано с моими семейными проблемами и романом Джулии? Я надеялся обсудить, что я могу сделать, чтобы восстановить наши отношения. — И как это поможет? — Спросил я его напрямик.
Он напомнил мне, что следующим шагом будет встреча с ним на следующей неделе. В это время мы обсудим дальнейшие шаги. С этими словами я отправился домой, прокручивая в голове наш разговор и пытаясь представить, как он может нам помочь. В конце концов я сдался: «он профессионал, и ему платят за помощь людям. Он должен знать, что делает, даже если я этого не понимаю. Придется подождать до следующей недели.»
Когда я ехал на следующий сеанс, Джулия уже приехала и разговаривала с Уиллардом. Как только я сел, она остановилась, и Уиллард начал сеанс без каких-либо первоначальных любезностей или обычной болтовни.
— Я думаю, что самое полезное, что я могу сделать на данный момент, — это подвести итог вашим отношениям. Джулия, вы чувствовали себя всё более несчастной в своем браке в течение последнего года, и это несчастье достигло точки, когда оно привело вас к роману с другим мужчиной, верно?
«Это не очень позитивный способ начать. « — я подумал.
— И, Марк, даже после того, как Джулия призналась в своей неверности, вы хотите продолжить свой брак, верно? — Уиллард продолжал.
— Да, хочу, — подчеркнул я, пытаясь придать разговору более позитивный оттенок. — Я хочу остаться с Джулией и нашими сыновьями и сохранить нашу семью.
Затем Уиллард снова повернулся к Джулии. — И всё же, несмотря на то, что сказал Марк, вы по-прежнему недовольны своими отношениями с ним?
Он ведёт свидетеля, — подумал я. — Он вкладывает слова ей в рот.
— Да, это верно, — согласилась она.
— И дошло до того, — продолжал Уиллард, не обращая внимания на мое явное огорчение, — что вы считаете, что единственный выход-это расторгнуть брак?
— Да, — сказала она тихо, но твердо, — я хочу развода.
Я чувствовал себя так, словно мне сейчас будет плохо физически. Я не мог говорить-чёрт, я едва мог дышать.
Джулия не смотрела на меня, но Уиллард посмотрел на меня с жалостью. — Тогда я действительно не думаю, что мы можем здесь что-то сделать.
Он посмотрел на меня с беспокойством. — Марк, с вами всё будет в порядке? Вы сможете доехать домой?
Всё, что я мог сделать, это кивнуть ему. Мне было ясно, что сеанс окончен, как и вся моя жизнь. Я удивился, что не упал, спускаясь по лестнице. Когда я добрался до своей машины, я подумал о том, чтобы выехать на кольцевую дорогу, разогнаться до встречной полосы и покончить со всем этим. Потом я вспомнил, что должен забрать сыновей у няни. «Моя жизнь, может быть, и закончилась, но я всё ещё должен быть ответственным отцом», — подумал я. Это было всё, что у меня осталось.
Пока я ехал, в голове у меня всё время повторялось то, что мы только что закончили. Я не мог понять, чему был свидетелем. «Я думал, консультации должны продолжаться месяцами», — с горечью подумал я. — Должно быть, мы установили какой-то мировой рекорд по самому короткому консультированию. Я читал о парах, делающих упражнения, направленные на развитие эмпатии и улучшение взаимопонимания. — Почему мы не попытались сделать что-нибудь подобное?
Чем больше я думал об этом, тем больше мне казалось, что всё это было по сценарию. — Не важно, что я сказал или чего хотел. Он просто прошёлся по сценарию, чтобы она могла передать сообщение, — решил я.
Сидя в ожидании смены светофора, я пытался представить себе, почему Уиллард так поступил. Единственное, что мне пришло в голову, — это то, что Джулия уже приняла решение до того, как мы начали консультироваться. Должно быть, она рассказала ему о своих планах, когда встретилась с ним один на один. Может быть, он решил, что единственное, что он может сделать, — это помочь покончить с этим как можно быстрее. Это не позволило мне чувствовать себя лучше.
Джулия вернулась домой уже после того, как я приготовил обед для мальчиков. Пока они играли в гостиной, я сел за стол в столовой, пока она ела. Теперь, когда судьба нашего брака была решена, я больше не чувствовал необходимости избегать конфронтации.
— Я просто хочу, чтобы ты знала: я не хочу развода и не собираюсь подавать на него. Если ты этого хочешь, тебе придется это сделать, — сказал я ей.
— Я позабочусь об этом.
— А как насчет Джоша и Джейка? — Спросил я тихим голосом. — Это их убьёт.
Она подняла глаза от тарелки и спокойно сказала: — Люди разводятся каждый день, и их дети прекрасно справляются с этим.
Как удобно, — подумал я, — как эгоистично.
— Ты ведь всё продумала, не так ли? — Прошипел я. — Ну, это ты хочешь этого, и тебе придётся сказать им. Это опустошит их, и я не сделаю этого с ними.
Она просто сидела и продолжала есть.
— И ещё одно, — сказал я, — это будет совместная опека. Я не откажусь от них, что бы ни случилось. Если ты будешь драться со мной по этому делу, я навечно свяжу его в суде.
— Я понимаю, — сказала она.
— Ну что ж, надеюсь, ты счастлива, — саркастически заметил я.
Она даже не взглянула на меня.
Следующие две недели были нереальными. Внешне наша жизнь протекала вполне нормально. Мы с Джулией спали в одной постели У нас была очень удобная жизнь, и если мы снова будем вместе, то жить в одном доме будет намного дешевле, чем в двух. Наверное, для мальчиков тоже будет лучше, если мы воссоединимся, подумала я.
И если быть честной с собой насчёт Марка, я должна была признать, что он всегда относился ко мне хорошо. «Он действительно хороший, честный парень, — подумала я, — в отличие от некоторых мужчин, которых я встречала.»
Некоторое время я обдумывала все «за» и «против», не зная, что делать. Иногда я чувствовала, что возвращение к Марку будет поражением, признанием того, что я всё испортила. В другое время я думала, что это будет что-то вроде переворота, если я смогу вернуть его после всего, через что мы прошли.
Мой банковский счёт становился опасно низким, и я решила, что прокрастинировала достаточно долго. Мне нужно было что-то делать сейчас!
Время от времени нам с Марком приходилось обсуждать дела, касающиеся мальчиков: школьные мероприятия, каникулы, визиты к врачу и тому подобное. Поэтому он не особенно удивился, когда я ему позвонила. Это было хорошо: я ни в коем случае не хотела заставлять его быть настороже. Поэтому, когда я сказала: — Нам нужно поговорить о мальчиках, — я знала, что он увидит меня. Я всегда могла добраться до него через них.
Мы договорились встретиться как-нибудь вечером, когда дети будут у меня. Я отправила их наверх посмотреть любимое видео, чтобы они не мешали. Затем я занялась приготовлениями.
Я не хотела предупреждать Марка, что происходит что-то необычное, одеваясь слишком сексуально. В то же время я хотела напомнить ему о том, что он упустил. Поэтому я надела сарафан с тонкими бретельками и лентой вокруг талии. Мои ноги всегда были одной из моих лучших черт, поэтому я немного укоротила подол, чтобы продемонстрировать их.
Я ещё раз взглянула на себя в зеркало. Если бы я была мужчиной, то обязательно бы клюнула, — решила я.
Наконец я открыла бутылку белого вина, которое охлаждала в холодильнике. Это работало на меня и раньше. — Нет смысла идти на полпути, — рассмеялась я.
Когда он пришёл и удобно устроился с бокалом вина, я начала свою тщательно отрепетированную небольшую речь. Я на цыпочках обошла тяжёлую тему, а затем с ноткой тоски в голосе спросила его:
— Как ты думаешь, мы сможем когда-нибудь быть снова вместе?
Когда он встал и сказал мне, что он не настолько глуп, я была ошеломлена. Я никогда не слышала его голос таким холодным и бесчувственным. Затем он вышел, не сказав больше ни слова, и это было действительно больно. Я не привыкла, чтобы мне отказывали. Я была так уверена, что Марк примет меня обратно.
Когда он уехал, я залпом осушила свой бокал. Как только я оправилась от шока, я попыталась подумать о том, что ещё я могу сделать. Я не ожидала, что потерплю неудачу, поэтому у меня не было плана Б. Затем мне в голову пришла мысль: «Интересно, как дела у Роберта?»