Она легла и позвала его к себе. Он не заставил себя долго ждать. Вскоре они оба оказались на разложенном диване под широким одеялом. Вечер обещал быть отнюдь не томным. На столике горела лампа и её свет спокойным потоком заливал уютное пространство вокруг. Она не стала сразу её выключать. А он - поворачивать, приставлять поближе или зажигать люстру на потолке. Потому что представлял, нет скорее угадывал, что его ждёт. Она любила поиграть, а он, бывало, тоже шёл на поводу и предвкушал её прихоти и на сей раз. Прихоти, в которые сам был не прочь окунуться. Да, в качестве прелюдии запросто могло случиться нечто... не от мира сего. Как будто они не за тем легли, чтобы слиться в экстазе, а чтобы... И это тоже доводило до экстаза. Своего, особого. Как хорошая сказка на ночь. И взрослые дети улеглись, на минутку прижались друг к дружке, а потом он чуть отодвинулся и отогнул край одеяла.
— Ну что ты там построил сегодня? - спросила она. Вопрос звучал странно для любого, кто оказался бы ненароком рядом. Но не для них. В их сердцах началась игра, а в глазах заблестели отсветы лампы. — Хм-м, грот... Настоящий грот, - сказала она, увидев под под краем одеяла его приподнятую, согнутую в колене ногу. Пятка стояла на мягком матрасе, а колено торчало вверх. И это было... - Слушай, ты установил подпорку? Чтоб не обрушилось? Ай, молодец! - с неподдельной непосредственностью сказала она. Он вздохнул и понял: предстоит играть. Что ж... Ведь он её любил. И сам видел: есть во всём этом что-то. — Ой, а дай туда залезть, - попросила она и для начала просунула руки, которые стали исследовать пространство между его ногами и дальней стороной одеяла. Ведь пока он держал колени согнутыми вверх, там была пещера. В эту минуту - настоящая. И она полезла, протискиваюсь сквозь его члены. Нет, половой-то у него был один, и ему пока не нашлось применения. Их захватило иное. И она уже ушла туда с головой. — Ух ты, да тут уютно. Ай да пещера! Опоры-то надёжные? - она стала ощупывать его ноги, стараясь всем телом забраться поглубже. Он не смог такое долго выносить неподвижно. К тому же стало щекотно. Ай, она очень даже шевелилась там, где пятки и около паха. Это было глупо, забавно и... всё же щекотно, чёрт побери! И он сорвался с насиженного, то есть налёжанного места, а коленные своды мягко обрушились на её погребённое под одеяльными завалами тело. Она вскрикнула и засмеялась, её голос потонул во тьме под живым уютным покровом. — Ну, я т-тебе сейчас устрою... пещеру! - сказал он и принялся перестраиваться. Он переполз, продвинулся вокруг и оказался там, где застряло её лицо. Сдёрнув оделяло, он обнял партнёршу и оставил покров треугольным, образовав что-то вроде шалаша, откуда она теперь выглядывала. — Ну, как тебе? А ну, полежи-ка теперь так. Удобно?
— Ага, конечно, - её голос звучал приглушённо, но в нём угадывался мелодичный смех. - С милым рай и в шалаше! Помечтав о такой треугольной "постройке" - она внутри, а он снаружи, они выбрались и отбросили одеяло в сторону. Она разлеглась и растянулась. А он оказался сверху - ему захотелось приступить. Но не к тому, что привычно для возбуждённых людей. Он уже тоже был поглощён игрой. Рука потянулась к полке, которая висела в углу на стене и он взял оттуда маленькую фигурку лошади. Игрушечная лошадка скорее походила на пони, и, опустив голову, застыла, переступая ногами. В их воображении она тут же ожила. Он поставил фигурку рядом на простынь и, изображая двумя пальцами идущего по земле человечка, сказал:
— О, а сяду-ка я верхом. На тебя! Любой в такой обстановке подумал бы о... Но он "взгромоздился" двумя пальцами на фигурку и "поскакал". — Эх, какая возвышенность! - промолвил он, цокая языком в такт воображаемым ударам копыт. - Протяни навстречу руку! Хочу забраться, исследовать. Она расслабленно и с интересом положила руку немного в сторону, чтобы пони по ладони, по предплечью и плечу забрался туда, наверх, на манящее неровное плато. И вот лошадка со "всадником" застучала по её ключице и спустилась на грудь. — Ух, а местность-то пересечённая... Холмы, впадины...
— Какие тебе впадины? - игриво, но настойчиво возмутилась она, на всякий случай напрягая живот и поправляя торчащие вверх груди.
— Ну, допустим, шейная... - лошадка принялась смотреть на перешеек, отделявший основную часть "плато" от её лица.
— А-а, ну да. Это... Конечно, так и есть! - усмехнулась она. - Исследуй меня, исследуй! Ступай наверх, оттуда виднее. И он повёл лошадку по склонам сопок, что парочкой торчали над окружающей местностью. И вот наездник на вершине, где обнаружился бугорок соска. "Никак, геодезический знак" - подумала умная лошадка и стала рассматривать находку в своей навек запечатлённой позе с опущенной головой. В воображении её грива трепетала, а потом всадник из пальцев снова спустился в долину, где в стороне пупка и ближе к лобку колыхались низкие заросли. Он проскакал туда - и вот пони стоит на поросшем склоне. Как бы не сорваться. А как манит, манит этот склон, где за кустиками виднеется промежность со своими неповторимыми складками! Там тоже есть узкий грот. Он это знал. Лошадка цокнула его языком и опять побежала по её телу. Под копытами земля медленно вздымалась, но всадник чувствовал: это нисколько не опасно. Даже наоборот. И вот перешеек, он же шея. Осторожно ступая по попадающимся под ногами выступам гортани, лошадка упёрлась в подбородок и остановилась в нерешительности. — Ну что ж ты, помоги забраться, - сказал он, обращаюсь в живому телу. И отступил чуть назад. Она прижала подбородок к груди, чтобы всаднику не пришлось запрыгивать и он мог более плавно перебраться на её лицо. — Ух, как здесь интересно! - сказал он, дивясь открывшимся деталям пейзажа. — Осторожно, не провались! - засмеялась она. И в самом деле, при этих словах открылся рот, мимо которого он как раз и проезжал. Всадника заинтересовали её ноздри. Какой-то большой придорожный камень, только странный, без надписи вроде "Направо пойдёшь - коня потеряешь". Нет, не хотелось всаднику сейчас терять свою лошадку. И пар... Оттуда, из глубин таинственного знака с двумя дырками, выходил тёплый пар. Она дышала, а всё вокруг оживало и жило. Всадник на пони обошёл удивительный дышащий дольмен и оказался на берегу милого озерца. Её голубые глаза сияли от падающих лучей света, и это придавало им игривого блеска. И - манящей прохлады водопоя, по мнению лошадки. Пони нагнулся к блестевшей воде и снова застыл с опущенного головой. Всадник спешился - пальцы стали преступать рядом. По краям озерца росла высокая трава ресниц. Благо, с той стороны, где пил пони, она была негустой, и это несильно мешало наслаждению. Она смотрела на него в упор и умилялась. Потому что в вышине, поверх всего при этом видела его - своего мужчину, заигравшегося, как и она, человека, который неуклюже нависал над увлечённой водопоем лошадкой. Он потянулся к столику и отвёл лампу, а потом прикрыл её и был готов выключить. На пересечённом плато её тела наступал вечер, и маячившие посреди этого возвышенного мирка груди теперь отбрасывали резкие тени. Сгущались сумерки. Приятные и обволакивающие...