С Петей мы встречались уже месяцев шесть. Это был высокий, худой, черноволосый кучерявый парниша. Его лицу очень подошли бы очки для полноты образа, но Петя предпочитал контактные линзы. Мне иногда казалось, что он похож на персидского принца, не иначе, как воображение разыгралось. Я любила запускать руку в его черные кучерявые волосы, когда мы занимались любовью, да и просто так тоже. К тому же мне нравился его член. Поначалу Петя накидывался на меня как голодный на праздничный торт, но постепенно я приучила его к терпению. Теперь он кончал не так быстро и у меня было больше времени, чтобы получить удовольствие.
Роста мы были с ним одинакового, может быть он даже был на полсантиметра выше, но на свой рост я тоже не жаловалась, сто восемьдесят два сантиметра, вполне комфортно. Фигура у меня худощавая, не могу похвастаться большим бюстом и попой, там все довольно скромно, но таз кажется широким, возможно, из за довольно узкой талии. Соотношение пропорций длины ног и туловища также выигрышные, когда же не хочется демонстрировать длинные ноги, можно скрыть их бесформенным длинным свитером зимой, или платьем летом. Если же, наоборот, надо кого-то поразить, можно одеть облегающие тесные джинсы. Но в таком виде можно было собрать внушительную коллекцию случайных поклонников.
Моё лицо, которое мне раньше казалось симпатичным, потеряло свою детскую миловидность, а свой новый образ я пока не осознала и не приняла. Только улыбаясь перед зеркалом, я видела иногда в отражении ту Лизу, что была раньше, в счастливом детстве, но в стеклах и отражениях витрин, часто ловила свой новый образ — нахмуренные брови, складка на лбу, аккуратный носик и сжатые губы. Детская припухлость исчезла, от худобы обозначились скулы и большие серые глаза. Длинные русые волосы я сплетала в косу, которая доходила до лопаток.
По сути, с Петей вместе мы не жили, а только встречались. Всё объяснялось просто, он, как и я жил с родителями. Речь о каких-то отношениях не шла, хотя он продолжал называть меня своей девушкой. У меня было двоякое отношение к этой ситуации. С одной стороны после гибели моего жениха не прошло и года и начинать новые отношения было бы неправильно, с другой стороны, только в обществе Пети я могла расслабиться и отдохнуть от себя. Стоило мне остаться одной, начиналось самокопание, настроение сразу портилось и наваливалась депрессия.
Долгое время Петя маньячил политикой. Он на полном серьезе считал, что выходя на митинги, можно чего-то добиться. В качестве доказательства успехов такой деятельности, он всегда приводил факт снятия своего врага Виктора Варланова с поста директора ФСБ. Впрочем, сам Варланов прекрасно себя чувствовал в государственной думе и даже не подозревал о существования мальчика Пети, ненавидящего его всей душой.
Так случилось, что злая сила этой одиозной личности разрушила и мою жизнь, мою будущую семью. У меня тоже были счеты к Варланову, но идти на митинг я не собиралась. Перегрызть ему горло было бы неплохо, но шансов, даже в поединке, с двухметровым гигантом у меня не было.
Иностранные СМИ обозвали Варланова русским зверем за характерный облик, да и дела его всем были хорошо известны. Как-то в поиске я наткнулась на боксера, который в начале XXI века носил такое прозвище. У боксера лицо было простоватое и даже в чем-то доброе. В облике Варланова ничего доброго не было, внешность была зеркалом его темной души.
Если не учитывать политический бзик, в остальном Петя был обычным парнем, интересовался техникой, любил экстремальные виды спорта. Последнее — было еще одной причиной, по которой я не хотела слишком сближаться с ним. Иногда у меня возникало чувство, что Петя нарочно хочет свернуть себе шею, либо быть подстреленным на своем этом митинге. Можно сколько угодно рисковать своей жизнью, если ты один, но один человек бывает редко. Я пыталась намекнуть об этом Пете, но он только отмахивался. Не могу сказать, что с ним было не интересно, иногда прямо дух захватывало, но, бывало, все сжималось внутри от страха. Адреналин — приятное дополнение к вялотекущему движению жизни, но за него можно порой расплатиться самой жизнью.
В этот раз Петя поведал мне одну из своих безумных идей.
— Крыша! — сказал он — Там идет какой-то ремонт и она не закрыта!
— Ты хочешь заняться сексом на крыше? — спросила я
— У тебя один секс на уме — отмахнулся он — Я возьму камеру и мы снимем там небольшой фильм, походишь голая, потом я все это на музыку наложу, будет бомба!
Мне вспомнилось, что Петя решил стать фотографом и я теперь была в роли его модели. Он снимал меня при каждом удобном случае, потом выкладывал это на свой сайт и некоторые другие, где была разрешена эротика. И его начинание пользовалось успехом, количество подписчиков его страниц росло, о чем он не забывал мне напоминать.
— Когда пойдем? — спросила я
— Да сейчас, только к себе за камерой забегу, подожди две минуты.
Ждать его пришлось минут десять и я от нечего делать рассматривала собак, гуляющих по двору. Был солнечное летнее утро и день обещал быть жарким.
— Эй, привет — раздался мужской голос.
Я повернулась. Передо мной стоял парень неопределенного возраста и нагло пялился. Он был немного ниже меня, но при этом довольно широкий. У него явно был лишний вес. Одет он был в серо-бордовой футболке и серых шортах до колен, а в руке держал бутылку пива. Лицо, немного туповатое и слегка нагловатое с коротким ежиком темных волос на голове. Вообще, я качков не очень люблю, поэтому посмотрела на него слегка отстраненно и даже иронично.
— Ты откуда такая? — спросил он — Раньше я тебя здесь не видел.
Разговаривать с ним не было никакого желания, надо было его по быстрому отшить, пока не вернулся Петя.
— Я жду своего парня — сказала я
— Ха! — обрадовался он — Если бы я был твоим парнем, то не позволял бы гулять по улице одной.
— Я уже взрослая — улыбнулась я
— Может пойдем ко мне? Если уже взрослая — предложил он.
Это предложение меня позабавило. Внезапно, как это у меня бывает, появилось игривое настроение, но если появится Петя...
— Нет, извини — сказала я
— Да ладно, не ломайся, все будет ништяк! — настаивал он.
Похоже, он не хотел отступаться просто так. Вот, свалился же на мою голову.
— Сейчас мой парень придет и мы в больницу поедем — сказала я, чтобы он образумился — Меня обследовать будут.
Это и правда его образумило.
— Болеешь что ли?
Я пожала плечами и грустно посмотрела на него.
— Хм... — замялся он — Ну поправляйся.
Через минуту парень скрылся в подъезде, а еще через минуту появился Петя со своей камерой.
— Здесь недалеко! — сказал он, подходя ко мне — Всего пару дворов пройти.
Я порадовалась, что одела кроссы. Впрочем, туфли я одевала крайне редко, не хотелось выглядеть как чучело с ярмарки.
В доме, куда мы пришли и правда шел ремонт, мы без труда вошли в подъезд, поднялись на лифте на восемнадцатый этаж. Решетка на лестнице вверх была прикрыта, но замка не было. Она заскрипела, когда Петя открыл ее, пропуская меня. Раньше мне не приходилось бывать на крыше. Сначала мы оказались на чердаке. В целом от подвала чердак мало отличался, грязный бетонный пол, какие-то железные детали, разбросанные в беспорядке, мы прошли к лестнице, ведущей наверх. Петя влез первым, открыв дверь, ведущую на крышу, я вслед за ним.
На крыше было великолепно. Она была покрыта черным гудроном, по краям был бортик шириной полметра. Недалеко была еще одна башенка, подобная той, из который мы вышли. Рядом с ними стояли столбики с проводами и антеннами, вид открывался великолепный, город был внизу в белой дымке, словно в тумане, нас обдувал свежий ветер, хотелось кричать от радости и петь.
— Петь — позвала я своего мальчика.
Он возился со своей камерой, наверно что-то настраивал.
— Лиз, раздевайся пока — сказал он мне — Только одежду спрячь, чтобы на камеру не видно было.— А если кто-то придет? — спросила я
— Да никто сюда не придет — заверил меня Петя — Я вчера здесь весь день просидел, никого не было.
Я подошла к бортику, где был установлен какой-то блок.
Гудрон здесь плавно поднимался на высоту полуметра. Я попробовала заглянуть за край. Там висела прямоугольная коробка с перилами, кажется она называется люлькой, в которой находятся рабочие, когда проводят отделочные внешние работы. Она висела чуть ниже уровня крыши.
— Смотри, здесь люлька висит — сказала я Пете
— Что висит? — переспросил Петя
— Ну, люлька для отделочных работ — пояснила я.
— Да? — удивился Петя и пошел смотреть — Классно, хочу тебя в ней поснимать. Раздевайся и полезай туда.
— Ага, сам раздевайся и полезай — ответила я.
— Ты что, боишься? — спросил Петя
— Конечно! Я вообще высоты боюсь — подтвердила я
— Ладно, тогда просто на крыше тебя поснимаю — согласился Петя — Ты еще одета?
Разделась я за домиком из которого мы вышли сюда. На одежду сверху поставила кроссовки, чтобы ее ветром не раскидало и, немного стесняясь, вышла.
Петя уже направил на меня свою камеру.
— Давай, походи. Представь, что ты на подиуме.
Можно подумать я каждый день хожу по подиуму. Тем не менее, я попыталась выполнить его просьбу. Чувствовать обдувающий голое тело воздух было восхитительно! Это вызывало неподдельный восторг, раньше мне как-то не доводилось такого испытывать. Петя увлеченно снимал, отдавая редкие указания. Потом я разлеглась на гудроне, а он снимал сверху и со стороны.
— Классно! Отлично! Молодец! Жопу! Жопу покажи! — кричал он.
И это мой романтичный мальчик. Ладно, нравится ему, пусть тренируется. Наснимавшись, он подошел к установленному блоку, за которым была люлька.
— Лииз — позвал он меня.
Так и не одевшись, я подошла к нему.
— Подержи камеру, я спущусь — попросил он.
— Не смей! — закричала я
— Да не бойся — он поставил камеру и полез в люльку. Легко спрыгнув, он оказался в ней.
— Видишь, ничего страшного — сказал он снизу — Иди ко мне
— Ну вот еще — возмутилась я — Не полезу.
— Лиз, здесь так классно, такой вид невероятный, тебе понравится! — начал уговаривать он — Да и вылезти плёвое дело, хочешь я вылезу?
Он и правда легко вскарабкался обратно и оказался снова на крыше.
— А хочешь, займемся сексом там? — предложил он
— Шутишь? А если эта штука упадет? — засомневалась я.
— Да она кучу народу выдерживает — заверил меня Петя — Мы с тобой легкие, нас точно выдержит.
Сказав это, он полез обратно в люльку. Спрыгнув, он протянул руки
— Ну, иди ко мне — позвал он.
Все еще сомневаясь, я ступила босой ногой на возвышение. Стало страшно. Сев на попу, я спустила ноги и осторожно соскользнула, пойманная Петей.
Я вцепилась в него, как утопающий хватается за соломинку.
— Да не бойся ты — сказал он мне в ухо — Смотри, все нормально.
Все еще не отрываясь от него, я осторожно оглянулась по сторонам. Было жутковато. Мы словно висели в воздухе на огромной высоте. Тонкие перила люльки меня совсем не успокаивали. Застонав, я отвернулась, прижавшись лбом к Петиному плечу.
— Зачем я сюда полезла? — дрожащим голосом бормотала я.
— Лиз, ну ты чего? — засмеялся Петя — Когда еще нам удастся так круто провести время? Наслаждайся моментом!
— Эта штука точно не упадет? — спросила я
— Думаешь, строители дураки, чтобы падать? — парировал Петя — Расслабься, ты же смелая!
Прошло наверно минут пять, прежде чем я смогла отцепиться от Пети, но все равно старалась смотреть на стену дома. Петя достал свой смартфон и включил песню Offspring Pretty Fly, как он сказал, для создания нужной атмосферы. Вообще, мне Offspring нравится, но сейчас было не до музыки.
— Лиз, иди к тому краю, я тебя поснимаю — предложил Петя — И сделай лицо попроще, ты какая-то напряженная очень.
Ему хорошо говорить, он хотя бы одет. Осторожно ступая босыми ногами по серому железному полу и держась за тонкие железные перила желтого цвета, я шла к противоположному краю люльки. Петя терпеливо ждал.
— Отлично! Расслабься, Лиз, прими непринужденную позу. Представь, что ты у себя в ванной.
Это было легче сказать, чем сделать, но я попыталась. Если бы моя ванная была прозрачная и торчала в воздухе на высоте тридцати этажей, я бы тоже в ней была напряжена. Есть, наверно, люди, которые не боятся высоты, но я к их числу не отношусь.
— Будет бомба! — с восторгом орал Петя — Ты даже не представляешь, насколько круто то, что мы сейчас делаем!
Старательно изображая беззаботность, я только ждала, когда эта пытка закончится.
— Теперь иди сюда — сказал Петя.
Я чуть не обрадовалась, ожидая, что все закончилось, но оказалось, что еще не всё. Петя пошел на мое место, желая теперь поснимать с другой стороны.
— Во! — обрадовался он — С этой стороны свет лучше падает!
Мне пришлось снова принимать непринужденные позы, впрочем, я уже немного освоилась.
— А теперь положи ногу на перила — скомандовал Петя.
— С ума сошел? — возмутилась я
— Давай — давай, работай, модель — подбодрил меня он.
Я подняла левую ногу, положив ее на тонкие перила.
— Изобрази радость! Я должен хотеть тебя! — воодушевленно орал Петя.
Изобразить радость удалось не сразу, но после двадцатой попытки Петя остался доволен.
— Так, а теперь сядь на перила, так, чтобы они были у тебя между ягодиц — приказал Петя.
Это было уже слишком.
— Я не стану — сказала я
— Что? Почему? — спросил он
— Это опасно. Я не стану — еще раз повторила я.
Петя, похоже, расстроился, но смирился.
— Ладно, давай еще немного поснимаю и пойдем — согласился он.
Пойти нам было не суждено. Пока Петя меня снимал, сверху появились любопытные косоглазые рожи. Петя не сразу их заметил, поскольку был увлечен съемкой, но, увидев, что я удивленно таращусь вверх, тоже посмотрел.
— Спалили! — ахнул он — Вот блин! Чего надо? — последние слова он крикнул им.
— Вылезай, давай — с характерным акцентом сказала одна из рож.
— Чёрт! Чёрт! Чёрт! — ругался Петя — Сиди здесь, я полез разбираться!
Он и сам мог забраться на крышу, но протянутые руки вытянули его и он пропал из поля моего зрения. Руки протянули и ко мне, но я не сразу решилась воспользоваться помощью. Петю не было слышно, зато азиатские рожи кричали и зазывали.
— Давай руку, руку давай! — с воодушевлением орал какой-то монгол средних лет. Хотя, может это был и не монгол. Бывает трудно их различать.
Мне не улыбалось принимать их помощь в таком виде, я ждала, когда вернется Петя.взгляд невольно спустился к центру их коренастых фигур, пытаясь угадать уровень возбуждения, однако униформа была достаточно просторной. Другое дело — глаза. Неосторожно встретившись взглядом с одним из них, я нервно сглотнула и тут же прервала этот визуальный контакт.
Группа мужчин, окружившая меня, вела себя, словно единый живой организм. Я чувствовала их все ближе. Иногда казалось, что я чувствую жар, исходящий от их фигур.
— Пропустите — не очень уверенно потребовала я.
Они не двинулись с места. Глупо ожидать, что стая волков, окружившая бедную овечку, расступится и даст ей убежать. Я понимала, что попала в западню, возможно, если бы я была одета, то они вели себя по другому, а так... считают меня своей законной добычей. Петя исчез, а может, его сильно ударили и он лежит где-то здесь без сознания. Мне стало страшно и страх парализовал меня, словно кролика, который оказался в одной клетке с удавом.
Почувствовав касание сзади в области ягодиц, я дернулась и взмахнула рукой, отгоняя руку наглеца, но ее там уже не было. Тут же кто-то провел шершавыми пальцами по другой моей руке, выше локтя. Дергаясь и отмахиваясь от этих дразнящих касаний, я постоянно вертелась, переступая босыми ногами по теплому гудрону. Похоже, это и было нужно узкоглазым. Теперь, даже сквозь грязную униформу я видела набухшие бугорки в области паха.
Когда я поняла это, то попыталась остановиться и сделать вид, что мне безразлично. Вот чья-то рука коснулась моей попы, я даже не дернулась, другая провела по плечу и спине, я снова осталась стоять. Они трогали меня сзади, ожидая, что я повернусь, но я стояла и не поворачивалась.
Поняв это они осмелели и беззастенчиво трогали меня, не отнимая рук. Прикосновения становились слишком чувствительны и я, не выдержав, все же дернулась, смахивая наглые щупальца. Но теперь они перестали стесняться и пытались трогать даже спереди. От этой наглости, когда один узкоглазый попытался взять меня за грудь, я возмущенно ахнула, отпихнув его руку. Тут же к другой груди потянулся другой азиат, ему удалось ущипнуть меня за сосок. Вскрикнув, я оттолкнула его руку. В это время сзади руки уже совсем бесчинствовали. Кто-то смог просунуть руку у меня между ног и проник пальцами в мою влажную промежность. Я не сразу смогла освободиться от этой руки и наглый азиат даже слегка приподнял меня в воздух, вызвав этим прилив приятных ощущений внизу живота. Ахнув, я прогнулась, паря в воздухе, всего на одной опоре и узкоглазые восторженно загалдели.
Их возбуждение достигло апогея и коснувшись ногами гудрона, я оказалась плотно зажатой между крепкими, пахнущими потом и строительным мусором фигурами.
Никто уже ничего не стеснялся, меня лапали и тискали со всех сторон. Мои руки крепко держали сразу несколько азиатов, лишив последней возможности сопротивления. Один раз мне удалось повиснув на руках согнуть ноги и выпрямив их, оттолкнуть одного из них, существенно расширив кольцо окружившее меня. Узкоглазые хором загалдели, выражая свое возмущение, или восхищение. Вторая попытка оттолкнуть потерпела неудачу. Иго словно плотно обступило меня, словно я увязла в болоте из рук. Их руки были повсюду, мою правую ногу кто-то поймал и теперь держал за щиколотку и еще чья-то рука трогала пальцы на ноге и ступню, щипала пятку, что было очень щекотно и даже более того. Я уже ничего не соображала и лишь реагировала на раздражители, издавая звуки, которые в другое время мне показались бы очень странными. Это было похоже на истошные вопли, плач и стоны, чередующиеся в зависимости от раздражителей. Чьи-то пальцы уже тестировали глубину моего влагалища, там было очень влажно и узкоглазый торжественно поднял вверх руку, которой он только что трогал меня, демонстрирую своим товарищам мою влажность. Я и сама видела тонкую ниточку моей слизи между его пальцами. Азиаты встретили этот жест громким гулом.
Насладившись моим позором, он снова опустил руку и вновь проникнув в мое влажное лоно, стал грубо раздрачивать его. Мне казалось, что хлюпающие звуки, которые я издаю, слышат все, я сама их отчетливо слышала. Несмотря на грубость, его действия вместе с болью принесли мне наслаждение. Уставившись круглыми глазами на своего мучителя, я застыла и кончила. Судороги электрическими волнами охватили мое тело. Азиат что-то крикнул и множество голосов отозвалось на этот крик. Кто-то из них плюнул мне в лицо, попав на нос и губы. Было неприятно, но я не могла вытереть этот плевок, мои руки крепко держали.
Наглый азиат возобновил свои грубые ласки, ноги уже не держали меня. Поняв, что я повисла на их руках, азиаты опустили меня на колени. В нос ударил резкий запах немытых гениталий и в лицо ткнулась влажная головка мужского члена. Кто-то грубо схватил меня за волосы на затылке и сжал пальцами ноздри. Как только я открыла рот, чтобы вздохнуть, он сразу оказался заполненным членом. Не давая мне возможности освободиться, азиат стал вводить на всю длину, проникая мне в горло.
— Об... клоб... об... клоб — ритмично говорило мое горло, принимая в себя член. На дыхание мне давалось совсем мало времени и все начиналось по новой. Из одних рук моя голова переходила в другие и «об-клоб» возобновлялся с новой силой. Я уже была вся мокрая от пота, в том числе и слипшиеся спутанные волосы, но очередь желающих не кончалась. Каждый хотел засунуть свой грязный член мне в рот. Я совершенно обессилела и в сознание меня приводили пощечинами, это заставляло меня встряхнуться, после чего очередной член оказывался у меня во рту. Пропустив через себя еще несколько членов, я перестала реагировать даже на пощечины, моя голова лишь безвольно моталась из стороны в сторону. Остатками сознания я чувствовала, что кто-то за волосы тянет меня вверх, но ноги уже не держали.
Сильные руки подхватили меня, приподняв, дальнейшее я не видела, но чувствовала. Меня держали в горизонтальном положении, а моя голова была безвольно откинута назад. Член, введенный в мою мокрую киску был на удивление большим. Пожалуй, он не уступал размерами члену отца Михаила, а у него член был немаленький. От маленьких щуплых азиатов таких размеров было трудно такого ожидать. Прогнувшись, я полузастонала — полузавыла от отчаяния. Освоившись, азиат нашел свой ритм и мое тело само по себе отвечало, двигаясь в этом ритме, а изо рта сами собой лились ритмичные охи — вздохи. Остальные ухали и прихлопывали в ритме нашего движения, словно подбадривая. Самое ужасное, что от процесса я получала удовольствие, на меня накатывали, словно лавина, первые признаки оргазма.
Мой ёбырь остановился и что-то сказал, после чего мою безвольно болтающуюся голову, приподняли и я свозь туман увидела голый торс и перекошенное злое лицо дикаря, который был во мне. Взглянув мне в глаза, он стал еще злее и секс возобновился с новой силой. Теперь я уже не стонала, а кричала от его мощных толчков. Кончил он раньше, не позволив моему Солнцу достичь зенита, но его место сразу же занял следующий кандидат, такой же низкорослый и с таким же злым лицом. Его член показался мне меньше, чем у предыдущего, но он доставлял мне больше боли, чем удовольствия, впрочем, это не помешало мне кончить.
Азиаты встретили мои судороги одобрительным гулом, а для самого ёбыря, это, похоже, стало чем-то вроде комплимента. Он остановился и его похлопывали по голым плечам и как будто поздравляли. Выдержав паузу и дав мне успокоиться, он продолжил движения и через несколько минут кончил.
Этот ритуальный секс продолжался, наверное, целый час, а может и больше, снова всю монголо-татарское иго прошло через меня. Я с трудом ощущала течение времени, проваливаясь в свои оргазмы, выходя из них, сквозь туман видела все те же узкоглазые перекошенные злобой лица. Я не понимала за что они злятся на меня. Иногда они плевали мне в лицо, хлестали по лицу, или телу, приводя в чувство. В какой-то момент я поняла, что меня уже не держат на руках, а я лежу на теплом гудроне. Кто-то пытался вложить свой член в мою руку, но я была не в силах удержать его. В другой раз кто-то пытался ввести член мне в рот, я постоянно отплевывалась и вертела головой, но в конце концов неизвестный кавалер, взяв меня за влажные волосы, стал вводит в горло, зафиксировав мою голову, и я едва не задохнулась. Многие кончали мне на лицо, на волосы и на тело. Сперма засыхала и неприятно стягивала кожу, но поверх засохшего слоя уже появлялся новый, свежий. Меня крутили и вертели, словно куклу из игрушечного магазина, меня испытывали на прочность, хлестали руками по попе, сиськам и по лицу, в меня входили по двое и я уже охрипла от своего непрерывного крика, мой голос потерял силу и я чувствовала себя на грани исчезновения. А гудрон, на котором я лежала, становился все холоднее и холоднее.
В следующий момент «пробуждения», небо над головой уже было темным, вокруг было темно и холодно, азиатов уже не было. В ушах у меня звенело и самочувствие было ужасным. Все тело болело, словно его прожгли насквозь раскаленным прутом, болело горло и я не могла даже сглотнуть, всё пересохло. Я поняла, что этот промежуток сознания был дарован мне перед окончательным уходом. Не было ни сожаления, ни грусти, или отчаяния, не было вообще никаких чувств, лишь ясное осознание исхода и даже желание его, как избавления. Вокруг меня мелькали синие и красные огоньки, но это слишком раздражало и я закрыла глаза.
Тьма нежно приняла меня в свои объятия, здесь мои жизненные страдания казались такой мелочью. Я двигалась навстречу своему Солнцу, которое с каждым мигом становилось все светлее. Оно согревало меня, но не обычным теплом, а каким-то внутренним, душевным. Оно даровало такое сильное чувство счастья, что мне хотелось плакать и смеяться одновременно. Солнце оказалось живым. Это было очень большое и очень доброе разумное существо. И даже ближе, чем существо. Оно было моим источником, а я была его лучиком, таким же как множество других, с которыми я весело играла в его короне.
Я поняла, что теперь никогда не буду испытывать усталости, боли, печали и горя. Моё Солнце было могущественным источником и мои силы рядом с ним были безграничны.
LizaXVII 2019