Вслед за Серафимом, мы вышли из кабинета и поднявшись по закруглявшейся каменной лестнице, которая выглядела, словно капля, широкая у основания и узкая вверху, оказались на втором этаже.
— Прошу вас — сказал Серафим, указав на открытую дверь и мы вошли в просторный зал, две боковые стены которого занимали широкие окна, а в центре расположился длинный прямоугольный стол с высокими массивными стульями вокруг него. В углу справа стоял рояль белого цвета, что меня немного удивило и напомнило о недавней встрече с Олегом.
— Сейчас подадут обед — сообщил Серафим — Присаживайтесь, любое место, куда хотите.
В итоге Серафим сел во главе стола, а мы с Михаилом по обе стороны от него.
— Простите мою наблюдательность — сказал Серафим — Кажется, Лиза, вы с интересом посмотрели на рояль.
Я нервно сглотнула, прежде чем ответить.
— Просто кое-что вспомнилось — немного охрипшим голосом сказала я.
— Играете? — спросил он
— Нет, не умею — покачала головой я — Есть один знакомый, он сейчас учится играть на рояле.
— Прекрасное увлечение — одобрил Серафим — Музыка — одно из лучших проявлений красоты человеческой души.
Я опустила глаза, вспомнив, какое продолжение имело это лучшее проявление красоты, вполне себе человеческое. К счастью, в это время перед нами начали расставлять тарелки и прочую посуду. Люди в одинаковой униформе — темных брюках и светлых пиджаках делали это очень ловко, что наводило на мысль о том, что они занимаются этим профессионально.
— Как вы относитесь к дарам моря? — спросил меня Серафим.
— Не знаю — отвлеченно сказала я, поскольку в это же время официант, стоящий возле меня умудрился молча спросить разрешение и положить мне в тарелку нечто из фарфоровой вазы.
— Морской гребешок в гриле — комментировал Серафим — Рекомендую также попробовать вот этот салат из медузы..
Пробовала я все очень осторожно, вкус был необычный, но вполне съедобно. Предложив мне попробовать еще десяток экзотических блюд, Серафим переключился на разговор о поездке и они с Михаилом какое-то время об этом общались, причем
использовалась терминология, совершенно мне непонятная, или понятная лишь частично.
— Кстати, приходилось ли вам, Лиза, сталкиваться с явлениями, которые называют паранормальными? — спросил меня Серафим.
— Нет... — сказала я, удивленно подняв брови.
— А мы с коллегой сталкиваемся постоянно — пояснил Серафим — По работе конечно. Самый лютый случай на моей памяти был в одной сибирской деревушке, я был молод и со своим наставником имел возможность наблюдать явления полтергейста. Жители дома были вынуждены покинуть его, ибо жить в этом доме стало небезопасно. В доме сами по себе двигались предметы, мебель, летали разные предметы, ножи.
— Такое бывает? — удивленно спросила я
— Да, такие явления случаются, слава богу, нечасто — подтвердил Серафим — В большинстве случаев, они, все-таки, носят более скромный характер.
— А в чем причина? — спросила я
— Неупокоенные души грешников — сказал Серафим и почему-то улыбнулся
— Вы, наверное, прикалываетесь надо мной — улыбнулась я в ответ.
— Самую малость — признался он — В целом, наш мир несколько сложнее, чем принято считать. Впрочем, похоже, я злоупотребляю вашим вниманием.
— Нет, почему же, мне интересно — возразила я.
— У вас пытливый ум, Лиза, это хорошее качество — заметил Серафим — Мы с коллегой считаем, что вы могли бы вполне успешно заниматься научной деятельностью.
— Вы меня переоцениваете — неловко возразила я
— Думаю, способностей у вас достаточно, вопрос только в желании — ответил он — На самом деле — посвятить жизнь науке это серьезный сознательный выбор. И каждый человек должен сам его сделать. Я жалею лишь о том, что мне было дано мало времени. И все же, это награда. В финале всей мой работы, мне было дарована встреча с удивительным созданием.
Мне показалось, что я покраснела от смущения.
— Вы меня имеете ввиду? — на всякий случай спросила я.
Серафим кивнул.
— Для видящего человека вы подобны очень красивому космическому явлению — продолжал Серафим — Представьте, что видите Солнце, но не обычное, а изумительно красивое, с миллионами оттенков, которые находятся в непрерывном цилиндрическом движении.
Серафим смотрел в пространство надо мной и взгляд его был отрешенным, словно он действительно там что-то видел.
— А у других не так? — спросила я
Словно неохотно отвлекаясь от чего-то важного, Серафим переспросил
— Что вы сказали?
— Разве у других иначе? — повторила свой вопрос я.
— Аура у всех разная — на этот раз Серафим ответил быстро — Вот, скажем, у моего коллеги, аура подобна бесформенному пузырю. Конечно, она тоже светится, но совсем блекло, что-то вроде северного сияния, по своему, это тоже может быть красиво, но знаете, когда видишь ауры постоянно, возникает эффект привыкания, относишься к этому, как к чему-то совершенно обыденному. Что касается вашей ауры, то подобного я не видел еще ни разу.
— Я помню, вы рассказывали... — согласилась я.
Серафим кивнул.
— Да, явление интересное. Я заметил, что вы очень ориентированы на человеческое сообщество и все время пытаетесь сравнить себя с другими. Вам не нравится быть индивидуальностью?
— Все люди чем-то похожи — пожала плечами я.
— Ну не скажите — покачал головой Серафим — Люди относятся к одному виду, но вместе с тем каждый человек уникален.
— В чем-то, наверное, да — согласилась я, подумав.
— Во многом — подтвердил Серафим — Именно поэтому мы одних людей любим, а к другим равнодушны. Общество сознательно желает задавить индивидуальность, потому что этой системе выскочки не нужны. Скорее наоборот, ему нужны рабочие пчелы, которые будут тихо и безропотно делать мед. А те, кто справляется с давлением и сохраняет свою индивидуальность, пожинают все плоды. Если, конечно, смогут выжить. Конкуренция в этой среде весьма велика.
— Вы точно священник? — подозрительно спросила я
Серафим негромко, но весело рассмеялся.
— Ах, стереотипы — заметил он — В данном случае я выступаю в роли вашего друга и советника.
Я немного смутилась, постаравшись принять соответствующее выражение лица.
— Теперь о вашей подруге — продолжал тем временем Серафим — Я рекомендовал бы вам избегать ее общества. И советую я это не просто так. Вам, Лиза, может угрожать реальная опасность. Думаю, вот, коллега подтвердит, что у меня есть некоторые способности в части предвидения будущего.
Михаил утвердительно кивнул.
— Ладно, я поняла — согласилась я.
— Хорошо — остался доволен Серафим — Мне кажется, вы и сами этой встречи не очень-то хотите. Не так ли?
— Угум — подтвердила я, кивнув.
— Прежде всего, слушайте себя — посоветовал Серафим — Это самое верное. И будьте смелей, люди очень хорошо чувствуют, когда их боятся и пользуются этим.
— Да я вроде не боюсь — неуверенно возразила я.
Вскоре мы распрощались с Серафимом и поехали домой. Сидя в кресле пассажира в бежевом Volvo отца Михаила, я рассеянно смотрела в окно, размышляя о своей уникальности и смелости. Доля правды в том, что сказал Серафим была, нельзя было этого не признать. Наверное, таким людям, как он, легко было смотреть на других свысока, осознавая свою уникальность. Но я — это далеко не он. У меня нет ни его способностей, ни знаний, ни опыта. Советы — это хорошо, но я в себе ничего менять не буду.
— Заедем ко мне? — спросил Михаил.
— Если хочешь — согласилась я.
Он кивнул, кажется, мой ответ ему понравился. Было ясно, что мы едем к нему не просто чай попить, но ничего против секса я не имела.
— Как думаешь, Серафим знает про нас? — спросила я.
— Думаю, знает — согласился Михаил — От него трудно скрыть очевидные вещи.
— А что, это так прямо видно? — удивилась я
— Для человека с навыками, да, как ты видишь вот этот знак на дороге — пояснил Михаил. — У тебя тоже есть эти навыки? — спросила я
— Есть — признал Михаил — Но до шефа мне далеко.
— А тебе можно, вообще, с женщинами? — спросила я
Михаил слегка задумался, но ответил довольно быстро
— Когда-то в молодости я давал клятву верности науке, но одно другому не мешает.
— И что подразумевает эта клятва?
— Собственно, никакого тайного смысла в ней нет. Просто наука и все что с ней связано, для меня первично.
— То есть, если надо помыть посуду, или позаниматься наукой, то ты выберешь науку?
— Безусловно — согласился Михаил
— А если можно позаниматься любовью, или наукой, что ты выберешь?
Он заулыбался
— Да, загнала меня в логический капкан. Но тут надо заметить, что ты для меня тоже являешься объектом изучения.
— О... значит ты меня изучаешь таким образом?
— Ну конечно — все также улыбаясь, ответил он — Так что клятва не нарушена.
— Значит будем заниматься наукой всю ночь? — спросила я
— Без проблем — подтвердил Михаил.
— Как это, без проблем? Ты что, можешь всю ночь? — удивилась я
— Ну конечно — спокойно подтвердил он — Я вообще, большой энтузиаст науки и владею техниками тантрического секса.
Отвернувшись к окну, я обдумывала полученную информацию
— Ты серьезно? — на всякий случай спросила я
— Серьезней не бывает — ответил он
— Вообще-то я пошутила — осторожно сказала я — Всю ночь не смогу. Меня мама убьёт.
— Ты ведь уже совершеннолетняя — посмеиваясь ответил он.
— Да блин... ты просто не знаешь мою маму — недовольно ответила он.
— Конечно, если тебе нравится быть маминой послушной девочкой...
— Заткнись — потребовала я
Михаил только усмехнулся, но промолчал.
В отличие от Серафима, он жил в одном и том же доме, достаточно просторном и комфортном, где вполне могли бы полноценно жить три, или четыре семьи. Я уже начала осваиваться в этом доме, но каждый раз открывала для себя какие-то новые закутки и помещения. Мне здесь нравилось, я чувствовала себя легко и свободно, а главное, что я не чувствовала себя чужой. Конечно, здесь не было такой роскоши, как у Серафима, не было мраморных полов и стен, все было как-то проще и демократичнее. Но, как ни странно, здесь мне было более комфортно, чем у Серафима. К тому же все было такое свежее, словно дом был построен совсем недавно.
— Этот дом давно построен? — спросила я, сидя на кухне на своем любимом высоком стуле. Мои босые ноги болтались в воздухе, не доставая до пола. На кухне здесь была, конечно, плитка, но пол подогревался. Столик тоже был соответствующей высоты, так что было вполне удобно. Рядом со мной стояла рюмка с шампанским и не какая-нибудь кислятина, а сладкое Asti Mondoro.
— Я закончил его постройку полтора года назад, весной — ответил Михаил
— Ты сам его строил? — удивилась я
— Руководил строительством — ответил он — Работы проводили, конечно, рабочие.
— Равшан и Джамшут? — улыбнулась я
— Нет — ответно улыбнулся Михаил — Иван и Серега. Русские рабочие.
— Ого! А они, вообще, существуют? — удивилась я
— Представь себе, да — ответил он.
— Молдоване, наверное, дешевле? — предположила я.
— Может и дешевле, но ненамного — согласился он — Россия сильно просела по отношению к бывшим республикам.
— Интересно, почему? — спросила я.
— Сейчас время такое, безвластие, вернее идет борьба за власть, до экономики никому нет дела — пояснил он
— Тебе политикой надо заниматься — заметила я
— Я и занимаюсь — ответил он слегка недовольно
— Как это? Ты священник, ученый и еще политик? — удивилась я.
— Так и есть — согласился Михаил.
— И когда ты наведешь в стране порядок? — спросила я — Ты скажи, я папе передам, он спрашивал.
Михаил покачал головой и усмехнулся.
— Он говорит, что в стане бардак — настаивала я
— В целом, папа твой не так уж и не прав — согласился со мной Михаил — Сейчас по сути безвластие, президенту уже за девяносто, он страной не управляет. Идет борьба между тремя основными группировками и одна из них рано или поздно одержит верх.
— И что тогда будет? — спросила я
Михаил задумчиво потер подбородок.
— Ну, если победит группировка Варланова, будет развиваться силовой сектор и армия, если победим мы, влияние церкви увеличится.
— Серьезно? — удивилась я — Куда же больше? У вас и так храмы в каждом дворе стоят.
— Ну, далеко не в каждом... — не согласился со мной Михаил — По сути, христианская религия несет в себе свет и добро.
— Ага, мосэнерго. Главное верить, иначе костер — заметила я
— Да, люди несовершенны и порой способны извратить самые лучшие идеи — сказал Михаил.
— Кто-то говорил, что мир спасет красота и массовые расстрелы — заметила я.
— Расстрелы у нас нельзя применять — не согласился он — Много невиновных будут убито.
— Что же делать? — спросила я
— Знаешь, когда я был моложе, то и вправду считал, что можно что-то изменить, но сейчас... уже не верю — Михаил поднял рюмку — Выпьем за это.
— Не буду я за это пить — отказалась я
— Как хочешь — сказал он и допил свое шампанское.
Встав, он обогнул стол и решительно подошел ко мне.
— Ты чего? — спросила я удивленно.
Ни слова не говоря, он взял мою руку, потянув на себя и вдруг подсел и я в один миг оказалась на его плече. Мой вскрик был скорее вызван удивлением, но он не обратил на него никакого внимания. Болтаться на плече не самое большое удовольствие, но продолжалось это недолго, вскоре Михаил не слишком-то вежливо скинул меня на мягкую кровать. Пружины еще качались, когда он начал раздевать меня, словно маленького ребенка и все так же молча.
В сексе Михаил был обычным нормальным мужчиной и секс у нас всегда был страстным. Вообще, я и раньше замечала, что у мужчин сильные руки. Михаил в этом смысле не был исключением. Я не могла ему ничего противопоставить, он просто скручивал меня, подавлял всякое сопротивление и играл мной, словно куклой.
Не могу сказать, что мне это не нравилось. В моем представлении секс между мужчиной и женщиной должен быть таким. Если мужчина просто ложится на спину и я должна удовлетворить его сверху, значит он не так уж меня хочет, а это всегда плохо.
Сначала Миша поставил меня в коленно-локтевую, но под его напором, я вскоре окончательно распласталась на подушке, глухо выдыхая от каждого такта движения
Я стонала под его мощным напором, здесь можно было не сдерживать себя, соседей за стенами не было. Но даже, если бы я и хотела сдержаться, то вряд ли смогла бы. Подушка, которую Миша кинул мне под живот, уже давно скомкалась и толку от нее было мало. Он же все продолжал вколачивать свои сваи, вызывая дрожь всей конструкции. Кровать была крепкой и массивной, иначе бы просто развалилась, по крайней мере, мне так казалось. Я иногда впивалась руками и зубами в простыню, потом выпускала ее, под действием парового молота, который бил сверху, готовый выбить из меня дух. Мне нравилась эта сила, хоть я и чувствовала себя на грани.
— Кончить в тебя? — немного запыхавшись, спросил отец Михаил
— Нет! — выкрикнула я, такт спустя и пропустив еще движение, повторила — Нет!
Спустя несколько мощных толчков, он вышел и прижав мою голову к простыне, выйдя из меня, примерился к другой дырочке. Я поняла, что происходит, только когда боль пронзила мое тело. Истошно заорав, я забилась под ним, но он был уже во мне, постепенно увеличивая глубину погружения.
Конечно, анальный секс вызывал во мне совсем другие ощущения, почти затмевая собой вагинальные желания, которая требовала член. Освоившись, Михаил стал долбить почти с такой же силой, как раньше, втирая меня в кровать и заставляя, в исступлении
, звучать на очень высокой ноте.
К счастью, вскоре он задрожал и застыл на мне, а потом опустился сверху,дыша в ухо. — Хорошая девочка — бормотал он, сквозь возбужденное дыхание.
Отдышавшись, он осторожно освободил меня от бремени, в виде своего члена, встал и, сказав, «Никуда не уходи» и вышел из комнаты.
Со стоном я сползла с кровати и босыми ногами пошлепала в туалет. Туалетная комната была довольно просторной, больше кухни у меня в квартире, но замочка здесь не было, видимо, Михаилу было ни к чему. И правда, от кого закрываться, если живешь один. Стены были из белой шершавой плитки, а пол коричневый и теплый, так что босиком было не холодно.
Присев на унитаз, я расслабилась, выпуская лишнее, а потом поднатужилась, выдавливая остатки. Заглянув в унитаз, увидела белые струйки спермы, плавающие в воде. Едва я спустила воду, как дверь без предупреждения открылась и вошел Миша. По прежнему голый, он решительно подошел ко мне. Его опустившееся достоинство нелепо болталось впереди. Я посмотрела на осуждающе.
— Мог бы и постучаться
— Я у себя дома — возразил он.
— И что? — возмутилась я. Не знаю, откуда у меня взялась эта злость, может быть от остаточной боли сзади.
— Ты наверно еще никогда не жила с мужчиной? — предположил Михаил
— Не твое дело — буркнула я — Мне надо заняться личной гигиеной. Имею право?
— Конечно нет — ответил Михаил спокойно — У тебя теперь нет ничего личного, ты вся принадлежишь мне.
— Ты чего? — опешила я — А если мне надо в туалет?
— Прошу — он указал мне на унитаз.
— Да ты... ! — я в сердцах топнула босой ногой по полу, но получилось слишком мягко и незаметно — Хватит надо мной издеваться — в глазах появились слезы — Маньяк, блин..
Миша подошел ближе и обнял меня.
— Ну что ты девочка, не плачь — успокаивал он меня — Я только лишь хотел сказать, что все в тебе прекрасно. Не надо стесняться.
Я почувствовала его поцелуи, которые сначала были успокаивающими, но чем дальше — тем становились более страстными. Поцелуи всегда заводили меня с пол-оборота. Я тут же напиталась его страстью и осторожно сжала в ладони его орган, которого чувствовала голым телом. Он дремал, но все же был внушительных размеров.
— Возьми его в ротик — страстно шепнул мне Михаил
Опустившись коленями на теплую плитку и открыв рот, я взяла головку в рот. Она была немного кисловата, но это вкус быстро пропал, растворившись в моей слюне. Миша возложил свою широкую пятерную мне на голову, управляя процессом. Член окреп и Михаил, почувствовав уверенность, перенес свою ладонь на мой затылок и стал вводить свой кожаный таран принудительно в самое горло. Звуки при этом были далеко не самые красивые. Если бы я могла думать в этот момент, то мне бы, наверное стало стыдно, но сейчас разум дремал, жили только инстинкты.
Когда он поднял меня, я мельком увидела свое лицо в зеркало и это было ужасно. Я покраснела, с распухших губ текла слюна, в общем, выглядела я, как последний даун. Подняв меня, он подхватил мою правую ногу, я едва успела ухватиться за его шею, его член ткнулся в мою влажную щелку. Я инстинктивно вскрикнула и прогнулась, потому что это было чувствительно. Вообще, я редко занимаюсь сексом стоя, в этом есть что-то особо неприличное, словно стоишь рядом с мужчиной где-нибудь в метро и он тебя имеет. Я удивленно, растерянно и умоляюще смотрела на Михаила, а он пристально впился взглядом в мое лицо, словно вытягивая из меня все эмоции. Я чувствовала, что возникло что-то особенное и он тоже это понимал, мы действовали абсолютно синхронно, словно единый организм. Через пару минут такого секса меня накрыл оргазм и я забилась в электрических конвульсиях. Миша покрепче обнял, прижимая меня к себе и принимая на себя мою дрожь. Когда меня немного отпустило, я обняла его руками и занесла вторую ногу ему за спину, повиснув на нем, вернее на его стержне и начала плавно двигать тазом волнообразными движениями лаская мужской член. Взгляд Михаила затуманился, но он по прежнему пристально смотрел мне в глаза. Потом он вместе со мной подошел к стене и я почувствовала голой спиной ее шершавую поверхность. Теперь Михаил двигался сам. Я стонала, а он, похоже, был близок к оргазму, но соскочить с него не было никакой возможности. Обиженно охнув, я почувствовала, что кончил он в меня. Члены его ослабли и я медленно соскользнула с увядающего члена, нащупав пол пальцами правой ноги и наконец встала на ноги. Мы снова оказались на одном уровне, Михаил потянулся ко мне и поцеловал в губы.
— Ты невероятна — пробормотал он
— Я в душ — ответила я, пошлепав по полу в соседнюю комнату.
Мягкие теплые струи, ниспадающие с потолка, были так приятны, словно я первый раз принимала теплый душ. Михаил стоял рядом, натираясь мыльной мочалкой. Я потерла ему спину и он тоже помог мне намылиться. После, смыв с себя все негативное, мы чистые и счастливые лежали на свежих простынях в спальне.
Сейчас, после секса, дышалось легко и спокойно и даже накатило какое-то глубокое философское настроение. Мы молчали, нам было хорошо и слова не были нужны, чтобы наслаждаться жизнью. Это был свой микрокосмос, где состояние эйфории было нормой. Мне хотелось только одного, чтобы это состояние продолжалось бесконечно. В нем не было ни прошлого ни будущего, в нем не было мыслей и забот, сознание было где-то высоко, намного выше, чем наш физический мир.
Спустя какое-то время, когда яркое ноябрьское солнце сменилось синими сумерками, остатками сознания, находившимися в этом мире, я отметила, что Миша встал и голым проследовал к выходу из комнаты. Я повернула голову, провожая его взглядом и имела возможность наблюдать его узкую задницу, торс и спину, расширяющуюся снизу вверх, к широким плечам. Он был в хорошей физической форме.
В следующий раз я вернулась в реальность, когда Миша привез тележку на которой были две чашки кофе и печенье. Аромат хорошего кофе мне всегда был приятен и я с удовольствием вдохнула, потягиваясь и просыпаясь.
— Который час? — удивленно спросила я
— Не знаю, часов семь наверное — сказал он.
— Где я и что здесь происходит? — спросила я в шутку.
Миша улыбнулся, предлагая мне взять свой кофе
— Осторожно, горячо.
— Спасибо, Мишенька — сказала я нежно.
— Какие мы ласковые становимся после секса — улыбнулся он.
Я ничего не ответила, лишь послала ему взгляд, полный любви.
— Знаешь, когда я по настоящему в тебя влюбился? — спросил Михаил, присев на край постели с чашкой кофе в руках.
Я по прежнему была голая, но меня это ничуть не смущало.
— Ты в меня? — спросила я — И когда же?
— После первого поцелуя — ответил он — Ты была такая беспомощная и растерянная. Твое лицо, словно зеркало души, оно выражает такие разные эмоции...
Я вспомнила, как случился наш первый секс, когда я впервые была в гостях у отца Михаила Без всякого предупреждения он подошел и поцеловал меня. Тогда я и вправду была растеряна, поскольку совершенно не ожидала от него ничего подобного. Но последующий секс был безумно страстным. Михаил не подвел и не испугался моего оргазма, за пару часов секса я кончила раза три и это было абсолютное безумие.
— Ты очень красивая, когда занимаешься любовью — сказал Михаил и я с благодарностью посмотрела на него.
— Знаешь, я никак не мог решиться — сказал он немного неуверенно, чем вызвал мое удивление — Но вот... это тебе — отец Михаил открыл бархатную коробочку, в которой было закреплено золотое кольцо с прозрачным белым камушком — В общем, я предлагаю тебе стать моей женой.
Последняя фраза меня добила, я уставилась на него круглыми глазами и открытым ртом. Мне еще никогда не делали предложения и я никак не ожидала получить его от Михаила.
— Ты серьезно? — только и нашлась что ответить я.
— Конечно серьезно — подтвердил он — Ты согласна?
Не знаю, что у других происходит в такой момент, но мне сразу вспомнились слова мамы о том, что меня не возьмут замуж и я буду вечно сидеть на шее родителей. И вот, случилось,мне сделали предложение. Причин отказывать я не видела, мне и самой хотелось быть рядом с ним всегда. Дело даже не в материальном плане и не в родителях, просто с Мишей мне комфортно и спокойно. Каждый раз я отдыхаю в его доме, надеясь сюда вернуться еще раз. И вот, появилась возможность вообще отсюда не уезжать. — Я согласна — ответила я выдохнув.
И тут Миша исполнил еще один номер, он взял мою руку и склонив голову прижался лбом к моим пальцам. Это продолжалось какие-то секунды, но сам жест, такой величественный и неторопливый, словно что-то означал.
— Благодарю тебя, хозяйка моего сердца — на полном серьезе произнес он, одевая мне кольцо на палец.
— Слушай, у меня же нет кольца для тебя — спохватилась я.
— Не страшно, сейчас поедем и купим, ты только выберешь — ответил он.
— Тебе, наверное, надо познакомиться с моими родителями... — смущенно сказала я.
Он кивнул
— Хорошо.
Лишь спустя полтора часа мы сели в машину и поехали в город. Уезжать из дома не хотелось. Забавно, что я считала этот дом своим, то ли он принял меня так легко, но я себя чувствовала так привычно и комфортно, будто прожила здесь всю жизнь
. Выбор кольца для Михаила не занял много времени, мне сразу приглянулось красивое, чисто мужское кольцо, но когда я увидела его цену, то опешила, стоило оно неоправданно дорого. Но Миша, увидев, что оно мне нравится, не раздумывая, заплатил. На его пальце кольцо сидело идеально, хотя мы даже не подбирали размер.
С родителями оказалось сложнее.психологии. Черданцев попросил задержаться именно меня, его пара была последней. — Я заметил у тебя кольцо на пальце — сказал он
— Да, я выхожу замуж — ответила я холодно.
— Хм... хм... — замялся он — Видишь ли, Лиза, я рассчитывал на некоторую компенсацию с твоей стороны.
— В каком смысле? — удивилась я.
— Ну я водил тебя в рестораны? Водил. Оценки хорошие ставил? Ставил. Где благодарность?
— Какая? — спросила я
— Не изображай из себя умалишенную — рассердился он — Ты прекрасно знаешь, какая.
— Но я помолвлена — пробормотала я.
— А твой жених знает, что ты оказываешь услуги другим мужчинам? — нагло спросил он.
— Я не оказываю никаких услуг... — совсем слабым голосом ответила я, меня бросило в жар, то ли от наглости Черданцева, то ли от страха, или возмущения.
— Ты, наверно, думаешь, что глупый преподаватель ничего не знает — усмехнулся Черданцев — Что он дурачок, возит по ресторанам, тратит деньги просто так, ставит зачеты, закрывая глаза на отсутствие знаний. Да, Лиза?
— Что вы хотите? — устало спросила я
— Ты и сама прекрасно знаешь, что я хочу — раздраженно ответил он.
— Я не стану изменять мужу — тихо сказала я.
— С другими изменяешь, а со мной не хочешь? — издевательски спросил он.
— Я не изменяю! — чуть не плача, ответила я — И вообще, отстаньте!
— Ты же помнишь, у меня была такая ученица Таня Сизова? — спросил Черданцев — Так вот, оказывается, ты с ней дружишь. Она мне много чего про тебя рассказала.
— Что рассказала? — глухим голосом спросила я.
— Всю правду — ответил он — И из ее рассказа становится понятно, что ты, Лиза, шлюха, самая натуральная, а, может быть, даже, блядь.
— Перестаньте! — потребовала я, чувствуя, что не могу сдержать слезы.
— Потому что шлюхи дают за деньги, их хоть можно понять, а бляди отдаются просто так, ради собственной похоти.
Не в силах сдержать слезы, я опустилась прямо на пол у кафедры, опираясь на нее спиной и обняв колени, вздрагивала от приступов рыдания.
— Неприятно правду слышать о себе, правда? — продолжал издеваться Черданцев.
— Перестаньте... — бормотала я — Перестаньте..
Не знаю сколько времени прошло, прежде чем я успокоилась, рыдания прекратились, я сидела, тупо глядя перед собой.
— Даю тебе три дня на размышления — сказал Черданцев — Либо ты соглашаешься на мои условия, либо я нахожу способ поделиться накопленной информацией с твоим женихом. Думаю, после этого свадьбы не будет.
Я встала и молча вышла из аудитории. Что делать с этой ситуацией, было непонятно. Вариантов три — рассказать всё самой, в конце концов все это было до нашей встречи. После моего рассказа, информация Черданцева потеряет силу. Второй вариант — согласиться на условия Черданцева, в надежде, что получив оплату он отстанет, но это не факт, учитывая, каким он оказался шантажистом, может войти во вкус. Третий вариант — уйти от Миши самой, не дожидаясь, пока Черданцев передаст ему информацию на меня. Но лучше, наверное, начать с первого варианта. Но сделать это надо грамотно, чтобы Миша не отвернулся от меня. Не обязательно делать это прямо сегодня, у меня есть три дня, чтобы подумать.
Опять же, экзамен Черданцев мне не поставит, если я ему откажу, а он главный на кафедре. И что делать, переводиться в другой институт? Бросать все к чертям?
Я вздохнула и только тут увидела, что у выхода с площади перед институтом стоит Land Rover Тани Сизовой и она собственной персоной у него. Я практически поравнялась с ней.
— Я с тобой не поеду — отшатнулась я, вспомнив предупреждения Серафима.
— Да и не надо — ответила Сизова — Хотела передать тебе повестку — она протянула мне бумажку.
— Какую повестку? — растерялась я.
— Игорь подал на тебя в суд, на возмещение ущерба — объяснила Таня.
— Какого еще ущерба? — еще больше удивилась я.
— Мы потеряли контракт на четыре миллиона евро и все из за тебя — сказала Таня — Не будешь выплачивать — сядешь в тюрьму. Посидишь, узнаешь, что людей кидать неправильно.
— Какие четыре миллиона? Ты о чем? Причем здесь я? — бормотала я.
— Ты контракт подписывала? — спросила Таня и тут же себе ответила — Подписывала. Вот там все твои обязательства и прописаны. Надо читать, Лиза, то что подписываешь.
— Но этот контракт не имеет силы... — неуверенно сказала я
— Кто тебе сказал? — спросила она — Все заверено нотариусом и в суде очень даже будет иметь силу. И потом, если подмазать судью, он примет нужное решение. А Игорь сейчас так зол, что готов любые деньги истратить на этот вопрос. Так что ищи деньги, или готовься. Пока, подруга.
Таня села в машину и укатила, оставив меня в полной растерянности. Обычно я выходила ближе к шоссе, где Миша подбирал меня, но сейчас его машины не было.
Побродив по пешеходной дорожке, я набрала ему, но услышала «Абонент недоступен, или находится вне зоны действия». Это было странно. Новые мысли и новые страхи уже готовы были прийти ко мне, но тут я услышала Мишин голос за спиной.
— Лиза...
Обернувшись, я увидела Мишу в непривычном длинном пальто. Обычно он носил более короткое.
— Что случилось? Ты не на машине? — спросила я, предчувствуя что-то нехорошее.
— Здравствуй, радость моя — обнял меня мой жених и мне стало как-то легче и теплее.
— Пойдем, мне надо кое что тебе рассказать — продолжил он, увлекая меня обратно на площадку института.
Это было очень странно, уж не Черданцева ли это проделки?
— Давай присядем — предложил он, указав на уютную скамеечку между сосен.
С самыми дурными предчувствиями, я села на холодную скамейку и посмотрела на него. Не знаю почему, но в этом пальто он выглядел каким-то жалким и подавленным, совсем не таким, каким я привыкла видеть его обычно. Он сидел и молчал, думая о чем-то своем, а я в страхе ждала, о чем он заговорит со мной.
— Серафим убит — вдруг сказал он и меня словно прожгло раскаленным стержнем.
— Что? — поперхнулась я
— Серафима убили — повторил Михаил — Я видел это.
— Господи, что ты говоришь? — не могла поверить я.
— Он предвидел свою гибель и даже знал как все произойдет — продолжал рассказывать Михаил — Он подготовил меня. В его доме есть тайная комната с поляризованным стеклом. О ней я не знал до вчерашнего дня. И вот, вчера ночью, сидя в этой комнате, я увидел, как тело Серафима приволокли в гостиную. Он был еще жив. Я не слышал, что он говорил, но, лежа на полу, он приподнял голову и этот подонок, Варланов, достал пистолет и выстрелил ему в голову.
Во рту у меня пересохло, я с ужасом смотрела на Михаила.
— Кто это? — хрипло спросила я
— Варланов, бывший директор ФСБ — объяснил Михаил — Уволен за взрыв школы с детьми, сейчас активно участвует в политической жизни. Серафим вел очень умную игру, еще немного и Серафим его уничтожил бы, мы уже готовили запрос о лишении его депутатской неприкосновенности. А теперь... Серафим убит, на меня объявлена охота, я вне закона. Они сфабриковали дело, меня обвинили в убийстве маленькой девочки. Нашлась даже мать этой девочки, которая якобы видела, как я убил.
Меня начало трясти и дело было не в холоде
— Мне страшно — призналась я.
— Тебя они не тронут, но со мной тебе быть нельзя — сказал Миша — Со мной опасно и потом... меня должны скоро убить.
— Что? — чуть не плача спросила я
— Прости, я должен был тебе все рассказать. Ты должна знать, как все было на самом деле. Убив Серафима, Варланов подписал себе приговор и именно ты приведешь его в исполнение.
— Что? — еще на тон выше спросила я, мое лицо исказилось, для меня это было уже чересчур.
— Знаю, что ты не веришь во все это — сказал он мягко — И я даже не представляю, как это случится. Но я не могу не верить Серафиму, он никогда не ошибался. И еще, он просил извиниться перед тобой.
— Нет, подожди — отмахнулась я — Что нам делать? Может быть, уедем из страны? — Ох, Лиза — вздохнул Михаил — Как я был бы рад любому лучику надежды, но увы. Жить мне осталось не больше суток.
— Бред, я не верю — помотала головой я — Нельзя всему слепо верить, надо сопротивляться.
Михаил смотрел на меня как-то отвлеченно и мечтательно
— Ты сейчас так красива... — сказал он.
— Перестань, сейчас не до этого — прервала его я.
— Я буду любоваться тобой с облачка — тем же тоном сказал он.
— Да хватит уже! — потребовала я — Ты поживешь у меня пока все не уляжется.
— Это невозможно — отказался Михаил — Я не стану подвергать тебя опасности.
— Мне плевать на опасности — чуть не заорала я
— Прости — покачал головой он — Я сообщил тебе, то, что должен был сообщить. Мне надо уходить.
— Ты сумасшедший? Куда уходить? — спросила я
— На встречу с судьбой — пожал плечами он.
Приобняв, он поцеловал меня в губы, но я оттолкнула его.
— Прости, Лиз, но я прошу тебя вернуться домой — сказал Михаил — Со мной будет опасно, а ты должна жить.
Мои губы дрожали.
— Это что, специально все придумано, да? Чтобы отделаться от меня? Мог бы просто сказать!
Второй раз за вечер я расплакалась. Миша встал и обнял меня.
— Прости меня, детка, я пытаюсь сохранить тебе жизнь — нежно сказал он — Твое время еще не пришло, у тебя будет еще много хорошего впереди.
Я продолжала вздрагивать от рыданий. Миша поцеловав меня в скулу, вздохнул.
— Прощай, любимая — сказал он и ушел. Просто ушел, оставив меня в звенящем одиночестве.
***
Становилось холодно и надо было что-то решать. Замерзшими пальцами я выудила телефон из кармана и набрала папин телефон. На четвертом гудке папа взял трубку.
— Лиза... — приветствовал он меня.
— Пап, привет — хнычущим голосом сказала я — Можно я зайду домой сегодня?
— Лиза, что за вопрос? Не можно, а нужно — с возмущением заметил папа.
Слышать это было безумно приятно. Спустя пятнадцать минут я была дома. К моему удивлению, папа был дома один.
— Мама твоя в доме отдыха расслабляется — поделился информацией он — Михаилу твоему спасибо надо сказать.
Поймав мой взгляд, он спросил
— Что-то случилось?
— Я н... не знаю — запинаясь произнесла я
— Пойдем, поговорим — пригласил папа меня на кухню.
Постепенно я все ему рассказала, неумело, коряво, но он понял.
— Вот что, давай-ка ты сейчас поешь — сказал он, когда я замолчала.
— Да не хочу я, лучше скажи, что делать?
— Сидеть на попе ровно — ответил он — Михаил твой артист, каких мало.
— Думаешь, он все выдумал? — спросила я
— Может и не все, может и не сам, но сыграл убедительно — ответил папа — Впрочем, много ли надо, чтобы обмануть малолетку вроде тебя.
— Я не малолетка — отмахнулась я
— Однако жизненного опыта у тебя маловато — заметил он — А Михаил твой аферист знатный, ты у него, скорей всего, не первая такая.
Я тяжело вздохнула.
— Но ведь он маму направил на лечение.
— Почему бы и нет? — возразил папа — Видать, связи у него есть, почему бы не воспользоваться? Не сам же он ее лечить будет.
— Значит он все равно сделал нам добро — попыталась поспорить я
— Да, чужими руками — согласился папа
— Но зачем ему все это?
— Кто ж его знает... может понравилась ты ему, а когда понял что взять с тебя нечего, решил расстаться.
Упрямо покачав головой, я все-таки не могла согласиться с доводами папы
— Нет, что-то не сходится.
Конечно я понимала, что папа намного старше и умнее меня и что жизненного опыта у него значительно больше, но не на все вопросы я смогла найти ответы. Мне было легче думать, что Миша обманул меня. Если ему и правда угрожала опасность, а я сижу тут в тепле и комфорте, такое я не смогла себе простить.
Об этом я думала, стоя под горячим душем, впервые за много дней, принимая его дома у себя в ванной. На сердце было тяжело и неспокойно.
Долго сидела на кровати, тревожно глядя в одну точку, попыталась расслабиться, включив музыку, но это совсем не помогло.
Сон пришел ко мне намного позже, последние цифры, которые я помню на электронных часах музыкального центра — 3:14.
***
Обычный серый ноябрьский день и все снова как раньше. Не могу сказать, что была рада этому. Хорошо, что не было юридической психологии, не пришлось видеть подонка Черданцева. Иногда мне даже казалось, что все это приснилось и что сейчас Миша позвонит и я сорвусь за занятий вместе с ним, как бывало раньше, но он не звонил. Часа в два я не выдержала и набрала ему сама, но услышала стандартный отлуп — «абонент недоступен, или находится вне зоны действия... «.
Еще через час, выходя из института в серую мглу, я не сразу заметила капитана Вахрунова, который курил у своей машине, но когда наши взгляды встретились, он словно пригласил меня подойти. Не было никаких сомнений, что он здесь по мою душу.
— Ну что, Гордеева, вот мы и снова встретились — донесся его каркающий голос.
Радости от этой встречи я не испытывала, поэтому ничего ему не ответила, лишь подошла и вопросительно взглянула на него.
— Садись в машину, вопросы к тебе есть — сказал он, открывая передо мной дверь своего...
Пожав плечами, я села на заднее сиденье и он захлопнул дверь, тут же влез сам и сразу завел машину, не задавая мне никаких вопросов, выехал на шоссе.
— Куда мы едем? — спросила я.
— Помолчи пока — ответил он, удивив меня. В последнее время все было каким-то странным. Молчать было нетрудно, я смотрела в окно на серые холодные улицы и на душе было мерзко. Стало еще тоскливее, мне казалось, что я заболеваю. Остановились мы у такого же хмурого и серого пятиэтажного здания и вслед за Вахруновым я зашла внутрь.
— Со мной — сказал он полицейскому на проходной и меня пропустили.
Поднявшись по лестнице на второй этаж, я вошла в небольшой кабинет, который Вахрунов открыл своим ключом.
— У тебя новое место работы? — спросила я, но он не удостоил меня ответом.
— Присаживайся, Гордеева — указал он на стул возле единственного стола.
Новый кабинет Вахрунова был похож, скорее, на офис, бурый линолеум на полу, подвесной потолок с современными лампами дневного света, светло-зеленые стены. На столе Вахрунова стоял черный зализанный телефонный аппарат с радио-трубкой и еще какие-то коммуникаторы, ноутбук, рядом был принтер, вернее МФУ на тумбочке, урна для бумаг, на стене деревянной доске были пришпилены разноцветные стикеры с записями.
Сев на обычный офисный стул с хромированными ножками, я выжидающе смотрела на капитана. Он открутил бутылку с газировкой и глотнул, поморщившись. Потом предложил мне, но я отказалась. Открыв ноутбук, он наконец соизволил заговорить со мной.
— Какое-то время по моей инициативе за тобой была организовано наблюдение — сообщил он официальным тоном — Потом наблюдение сняли, но я иногда присматривал за тобой в порядке личной инициативы.
Вероятно, он ожидал, что это произведет на меня впечатление. Я лишь слегка подняла брови.
— И знаешь, как оказалось не зря — продолжал он.
Повернув ко мне ноутбук, где была открыта фотография Миши, он спросил
— Знаешь этого человека?
— Да, это мой жених — ответила я
— Ах, вот даже как? — удивился Вахрунов, потом хмыкнул и добавил — Убит сегодня ночью.
Это было жестоко, я чувствовала себя так, будто меня ударили в живот. Дыхание на миг перехватило и в глазах потемнело.
—... ты меня слышишь? — доносился издалека голос Вахрунова — На, выпей воды.
На автомате я взяла стакан и глотнула теплой газировки. Стало еще хуже, захотелось стошнить.
— Мне надо в туалет — попросила я.
Вахрунов был недоволен, но все-таки отвел меня в туалетную комнату. Пустив воду и постояв немного, я ожидала приступов тошноты, но так ничего и не произошло.
Закрыв воду, я нервно сглотнув, вышла обратно. — Полегчало? — спросил Вахрунов
— Не особо — ответила я.
Вернувшись в кабинет, вслед за Вахруновым, я села на тот же стул. Сам капитан молча пыхтел на своем месте и лишь спустя минут пять спросил:
— Ну что, успокоилась? Можем продолжать?
Не поднимая головы, я кивнула.
— Давай-ка попробуем еще один вариант — предложил он, повернув ко мне ноутбук.
Едва взглянув, я кивнула.
— Это Серафим.
— А вот это уже интересно — произнес Вахрунов — Откуда его знаешь?
— Миша познакомил — ответила я
— Миша? Кто это? — спросил капитан.
— Ну... мой жених — неохотно пояснила я
Капитан несколько секунд молчал, потом спросил
— Почему ты называешь его Мишей? Он так представился?
— Да, отец Михаил — кивнула я.
Вахрунов нахмурился, но на его лице появилось понимание
— А, это церковное имя. По документам он Дмитрий Евгеньевич Соколов.
Возможно, капитан рассчитывал что я как-то отреагирую, но я все также понуро продолжала смотреть перед собой.
— Он не говорил тебе своего настоящего имени?
— Нет — равнодушно ответила я.
— Понятно — резюмировал Вахрунов — Кто тебя свел с ним?
— Чего? — спросила я, пожалуй, слишком высоким голосом.
Выдержав паузу, Вахрунов задал вопрос повторно.
— Я спрашиваю, кто познакомил тебя с Дмитрием Соколовым, известным тебе как отец Михаил.
— Никто — ответила я.
— Так, Гордеева... — проявил первые признаки раздражения капитан — Мне что, из тебя все клещами вытаскивать? Давай, рассказывай все по порядку. Где, как, при каких обстоятельствах.
Скрывать мне было нечего и я рассказала, как познакомилась с Мишей и как он познакомил меня с Серафимом, но капитан смотрел на меня скептически.
— Не хочешь ты, Гордеева, сотрудничать со следствием — заметил он.
Мне надо было, наверное, уже понять с кем я имею дело, но его вопрос вызывал у меня искреннее недоумение.
— Всё это похоже на плохо скроенную легенду. Те, кто тебя готовил решили не особо стараться. Думаю, теперь, когда все сделано, ты им не нужна, так что по логике вещей, тебе жить осталось недолго. Единственный шанс выжить — все честно и откровенно рассказать мне.
Послушав тишину, я взглянула на него и спросила
— Сереж, ты в своем уме?
— Это что за разговорчики? — тут же возмутился Вахрунов — Какой я тебе Сережа? Тоже мне, мальчика нашла! Для тебя я — господин капитан, поняла?
Выглядел он при этом отвратительно. Этакое чавкающее, убежденное в своем величии, животное. Я кивнула.
— Не слышу! — потребовал он.
— Да, поняла — спокойно ответила я.
После этого Вахрунов попытался взять себя в руки и успокоиться, но явно упустил инициативу.
— Значит так, ты мне сейчас все честно рассказываешь, или я тебя задерживаю на двадцать четыре часа. Посидишь в камере, подумаешь.
— В камере? — удивилась я
— Да-да, в камере, Гордеева. Небо в клеточку, одежда в полосочку. Как тебе такой вариант? — издевательски спросил Вахрунов.
— Я ни в чем не виновата — заявила я.
— А вот в этом я как раз и не уверен — ответил Вахрунов — Интуиция говорит мне, что ты главный фигурант этого дела.
Бороться с Вахруновым у меня не было ни сил ни желания.
— Мне нечего тебе рассказать — устало произнесла я.
На этот раз он пропустил мимо ушей прямое обращение, но зло нажал на кнопку. Через несколько секунд дверь открылась и в комнату вошел молодой парень в форме, вытянулся и застыл.
— Слушай, Скворцов, есть у нас свободные камеры? — спросил он
— Так точно, господин капитан, есть свободные — ответил парень в форме.
— Проводи-ка, вот, барышню — распорядился Вахрунов.
— Я могу родителям позвонить? — быстро спросила я
— Позже позвонишь — отверг мою просьбу капитан.
Встав, я растерянно посмотрела на молодого парня, потом на капитана. Он делал вид, что читает документы.
— Ладно — сказала я скорее себе, чем другим и решительно пошла к выходу. Парень, пропустив меня, вышел следом. Я не собиралась останавливаться и пошла к лестнице.
— Эй, стой! — крикнул мне парень.
Я не собиралась бежать, но и останавливаться не хотела.
— Стой, кому говорю! — орал парень за спиной. Кажется в его голосе появились панические нотки.
Нагнал он меня уже у самой лестницы и грубо схватил за руку, дернув и развернув к себе. Не знаю, как это произошло, но его лицо было так близко. Пухленькие юношеские губы так и напрашивались на поцелуй. Повинуясь мгновенному импульсу, я обняла его и поцеловала. Почти тут же почувствовала сопротивление, парень оттолкнув меня, сам не удержался на ногах, присев на пол. На лице его была полнейшая растерянность, все-таки женщин в таких случаях должны сопровождать женщины.
Свидетелями этой сцены стало несколько человек, в основном полицейские, но меня больше заинтересовал человек в штатском. Он был уже в возрасте, худой, невысокий, но с очень острым взглядом. Он остановился и подняв бровь, наблюдал за этой ситуацией.
— Руки за спину, лицом к стене — отчаянно прокричал парень, но прозвучало это жалко и неуверенно.
Я отрицательно покачала головой.
Трудно сказать, чем закончилось бы эта ситуация, если бы не Вахрунов, который услышав шум, выбежал из своего кабинета.
— Так, все нормально! — прокричал он, подойдя ко мне.
— Ты что творишь? — спросил он меня уже значительно тише, плотно взяв под локоть и потянул за собой. Сначала мы спустились вниз по лестнице, потом еще ниже на цокольный этаж. Вахрунов постучал в железную дверь и ему открыли. Здесь был коридор и несколько решетчатых дверей.
— Задержанная Гордеева — представил меня Вахрунов.
Мне пришлось сдать все вещи из карманов и передо мной открылась одна из решетчатых дверей. Внутри царил полумрак. Свет с маленького окошка под потолком лишь едва рассеивал окружающую темноту. Внутри было чисто, сухо и даже не холодно, но что-то неприятное все же присутствовало, некая неуловимая энергетика места заточения, куда люди никогда не приходят по доброй воле.
Решетка с лязгом захлопнулась за мной и я села на единственную деревянную скамейку у стены, которая была прикована к полу. Мне было о чем подумать. Весь мир словно ополчился на меня. Даже люди, которые относились ко мне сравнительно хорошо, вроде Черданцева, вдруг встали в жесткую оппозицию и стали мне угрожать.
Мне было трудно осознать всё, что произошло, не верилось, что Миши нет в живых. Разум хватался за любые, самые невероятные варианты. Я уже почти решила, что Вахрунов меня обманул ради каких-то своих целей.
Надо признать, что в такую ситуацию я еще не попадала. Само состояние неизвестности и страх перед будущим погружало в состояние безысходности и некоего унылого анабиоза.
Иногда я вставала, чтобы как-то размяться, но большей частью сидела на лавке, уставившись расфокусированным взглядом в невидимую точку перед собой. Время остановилось. Я не могла понять, сколько часов прошло, когда железный лязг вывел меня из моего состояния. В коридоре зажегся свет, который осветил и мою камеру. В конце коридора кто-то завыл, а я даже не представляла, что там кто-то есть.
По коридору прошел мой знакомый капитан Вахрунов и еще двое, один в форме, другой в штатском. Сам капитан форму не носил, а был одет в брюки и свитер.
Остановились они напротив моей решетки и штатский сказал Вахрунову
— Открывайте
У меня все сжалось от нехорошего предчувствия. С лязгом решетка сдвинулась, открыв небольшой проход.
— Выходи, Гордеева — скомандовал Вахрунов
Я не спешила выполнять его приказ, но оставаться в камере тоже не имело смысла.
— Проверьте, все ли вещи на месте? — сказал мне человек в штатском.
На столике в коридоре стоял поднос с моими вещами — ключи, зеркальце, визитница.
— Телефона нет — сообщила я
— Вахрунов, где телефон барышни? — уверенным низким голосом спросил человек в штатском. — Отправили на экспертизу в управление — ответил капитан.
— Меня зовут полковник Страхов — представился человек в штатском — Вы, Гордеева, поедете со мной.
— Куда? — спросила я охрипшим голосом.
— Это вы узнаете позже — ответил полковник — Пройдемте.
Полковник производил гораздо более сильное впечатление, чем мой знакомый капитан, в нем чувствовалась некая внутренняя сила, он явно не привык к возражениям, да и выглядел он гораздо солиднее. Довольно высокий человек и, судя по всему, тело его было подсушенным и жилистым, лицо удлиненное, волевой квадратный подбородок, но не слишком большой, некрупный нос и хищные глаза. Как мужчина, он мне даже понравился, но что он за человек, я пока не знала.
Он пропустил меня вперед и иногда подправлял мое движение легкими касаниями моего локтя. Таким образом, мы вышли из здания. У небольшой лестницы главного входа стоял Саdillас Еsсаlаdе черного цвета. Полковник открыл передо мной переднюю дверь места пассажира и я села в удобное кресло. Дверь захлопнулась, отсекая уличный шум. На миг этот шум появился вновь, когда полковник Страхов садился на место водителя и вновь исчез, когда он захлопнул дверь.
Машина ожила, едва слышно зашумел мотор и включился кондиционер, заиграли огоньки на приборной панели. Я кинула взгляд в окно и увидела Вахрунова, который вышел на крыльцо. Что мне предстояло и куда он меня провожал, было неясно, но я устала бояться. Машина плавно тронулась и я потянулась за ремнем безопасности, нашла его и пристегнулась.
Какое-то время полковник молчал. Я тоже не видела причин начинать разговор, если он обещал объяснить куда меня везет, значит объяснит. И он действительно заговорил.
— Я ознакомился с протоколом твоего допроса — полковник внезапно перешел на «ты». Выдержав паузу, он продолжил
— Интересен один момент. По твоим словами, твой любовник, Дмитрий Соколов, утверждал, что Афанасия Остроградского застрелил лично Виктор Варланов.
Вздохнув, я кинула на него короткий взгляд.
— Я не знаю никакого Афанасия Остроградского.
— Тебе он был известен, как отец Серафим — пояснил полковник.
— Ну да — согласилась я
— Также он сказал, что ты будешь неким орудием отмщения — продолжал он
— Угу — согласилась я
— Что это значит?
— Не знаю. Он не объяснял — пожала плечами я.
— Ты сама что думаешь?
— Пфф! — выдохнула я — Да откуда мне знать? А вам понравится, если вас безнаказанно убьют?
— У тебя есть какой-то план, как подобраться к Варланову? — спросил полковник
В немом изумлении я уставилась на него.
— Вы шутите? Какой еще план?
— Ты стала бы мстить, если бы такая возможность представилась? — спросил он
— Конечно — подтвердила я.
— А ты уверена, что тебе сказали правду? Ты видела сама, что именно Варланов убил Остроградского?
— Миша не стал бы мне врать... в смысле... Дмитрий — сбивчиво возразила я.
— Да, в протоколе отмечено, что ты даже не знала его настоящего имени — заметил полковник — Жизненного опыта у тебя мало, обмануть тебя легко.
— Он не стал бы меня обманывать — упрямо сказала я.
Полковник задумчиво промолчал. Тишина висела минут пять, после чего полковник вновь заговорил.
— Виктор Варланов мой непосредственный начальник — заметил он, наблюдая за моей реакцией.
Я поджала губы, но не стала ничего на это отвечать.
— Думаю, ты понимаешь, что я могу сделать с тобой все что угодно — продолжал он — Ты можешь просто исчезнуть.
Подождав моего ответа и не дождавшись его, он продолжил
— Но я хочу, чтобы ты из врага стала моим союзником.
Эта фраза меня искренне удивила. Уставившись на него, я спросила.
— С чего это?
— Так уж вышло, что ты оказалась в центре громкого политического скандала. И сейчас ты можешь быть мне полезна.
Машина затормозила и завернула вправо в небольшой пролесок, идущий вдоль дороги. Потом выключил мотор и стало совсем тихо.
— Зачем мы сюда приехали? — с дрожью в голосе спросила я.
— Так уж вы, женщины, устроены, что ложитесь лишь под тех, кто вас трахает — заметил полковник — И сейчас я буду обращать тебя в свою веру.
Расстегнув пуговицу брюк и ширинку, он приподнялся в кресле, спуская штаны с трусами, обнажив свое орудие. Сейчас оно было еще не в боевом состоянии, а словно спящая змея, лежало на волосатой ноге.
— Я не стану... — начала я, но полковник взял меня за шею и привлек мою голову к своему члену. Мое сопротивление не принесло успеха, его руки были настолько сильны, что он даже не заметил попыток сопротивляться с моей стороны. Мой нос ткнулся в щетину лобка, а губы почувствовали внушительных размеров орган.
— Возьми его в рот, грязная шлюха — негромко потребовал полковник.
Не видя возможности сопротивляться, я стала ласкать член языком, потом, когда он чуть подрос, взяла головку губами. Полковник охнул от удовольствия, отпустив мою шею. Все-таки, он был обычным мужчиной, таким же, как и все. Невольно у меня возникло чувство азарта, бывает, что мужчины молчат во время минета, но полковник глубоко и часто дышал, словно у него это был первый минет и он тащился от новых ощущений. Возможно, он просто был чувствительный в этом месте, хотя такое трудно ожидать от сурового мужчины среднего возраста, да еще и военного.
Его вздохи перешли в стоны и вскоре я почувствовала сокращение пениса во рту, извергающего из себя семя.
Полковник стонал, словно разрешился от бремени, сидя на унитазе, или просто у меня возникли такие ассоциации. Проглотив сперму, я поднялась и он тут же поцеловал меня в губы. Не понимаю мужчин, которые целуют меня в губы после минета, я не стала бы это делать.
— Трахнуть бы тебя как следует — немного грустно сказал полковник.
Мне захотелось спросить — «как следует?», но я сдержалась. Облизав губы, на которых, как мне казалось, были остатки его спермы, я тихо сидела, ожидая продолжения.
— Понравился мой хуй? — спросил полковник, застегивая свои брюки.
— Ну, такое... — неопределенно ответила я.
— Теперь будете часто видеться — заверил он меня.
— Я не шлюха — возразила я.
— Ты — такая же, как все, а все бабы — шлюхи — поделился своей философией полковник.
— Вы неправы — продолжала спорить я. Не знаю, почему я это делала, но что-то во мне протестовало и не давало покоя.
Он ничего не ответил, лишь хмыкнул, завел мотор и мы осторожно выехали обратно на дорогу.
— Так, теперь о деле — сказал полковник. Мы обратно в город по ночному шоссе, изредка выхватывая фарами проносящиеся мимо встречные машины.
— Тебя вызовут на допрос в следственное управление и будут задавать вопросы — инструктировал меня полковник — Это будет проверка. Ты должна подтвердить, что Дмитрий Соколов был педофилом и конечно, не вздумай упоминать имя Варланова. Остроградского убил Соколов. Почему — ты не знаешь, это не твое дело. Сам Соколов пропал без вести, где он — ты не знаешь. Все понятно?
— Угу — буркнула я.
— Если будешь говорить что-то не то, несчастье может случиться с Викторией Михайловной, или Виктором Васильевичем.
Я круглыми глазами уставилась на него. Полковник был спокоен, угрожая мне, видимо, это для него было делом привычным.
— Так что сама решай, что для тебя важнее, память о погибшем любовнике, или благополучие живых родителей — продолжал он — Сейчас очень продвинутые технологии прослушки. Я слышу все что происходит в твоей квартире, знаю обо всем, что происходит у тебя в жизни. Говорю об этом лишь потому, чтобы у тебя не возникало ложных иллюзий.
Высадив меня у дома, полковник укатил в темноту. Я поняла, что мир вокруг меня изменился. В нем больше не было место радостям, мечтам и надеждам. Весь мой привычный мир стал острым и враждебным. И мне не избавиться от этого страха и постоянного чувства опасности где-то рядом.
— Лиза, ну почему опять так поздно? — жалобно спросила мама.
Повинуясь внезапному импульсу, я обняла ее.
— Прости мам — шепотом сказала я. Нахлынули эмоции и я еле сдерживала рыдания.
— Что случилось? Тебя кто-то обидел? — спросила она
— Нет — ответила я, отпустив ее. Глаза у меня были влажные и старалась не поднимать их.
— Лиза... — потребовала мама.
Я все-таки подняла глаза и она, конечно, все поняла.
— Ты плакала — резюмировала мама.
Кивнув, я снова опустила глаза, скрывая скатившуюся слезу. Вошел папа.
— Ну что, юное поколение снова бродит где-то по ночам? — в шутку спросил он
— Твою дочь кто-то обидел — заявила мама.
Папа задумчиво посмотрел на меня
— Что случилось? — спросил он.
Я отрицательно покачала головой.
— Все нормально...
Папа усадил меня на стул, сел напротив, взяв рукой мою ладонь.
— Не хочешь рассказать, что случилось? — спросил он.
— Я теряю друзей — тихо сказала я.
Папа задумчиво потер подбородок.
— Конечно, такое случается иногда — сказал он, вздохнув — Но я уверен, что проблема не в тебе.
Я кивнула, но не потому что была согласна, а чтобы закончить этот разговор.
— Друзья это хорошо, но для девушки важнее семья — продолжал папа — Я верю, что ты встретишь человека, с которым тебе будет хорошо и у вас будет много детей.
— Пап... ну хватит — устало попросила я.
Дома я немного расслабилась, но напряжение не ушло совсем, а лишь затаилось в глубоком омуте моего сознания, готовое проявить себя в любой момент.
Где бы я ни была в следующие дни, меня не оставляло чувство присутствия невидимого полковника Страхова. Я стала замкнутой и неразговорчивой, каждую сказанную фразу, даже на постороннюю тему требовалось обдумать. И потом, не хотелось, чтобы кто-то пострадал из за меня.
Свою секс-угрозу полковник не исполнил. С тех пор я его больше не видела, может быть, потому что для этого не было причин. Или он проникся моим протестом и решил не настаивать, раз уж я не хочу.
Предать память отца Михаила оказалось совсем нетрудно. Следователь сам подвел меня к этому, оставалось только сказать «Да».
Я согласилась с тем, что он был педофилом и что именно он убил отца Серафима. Все это занесли в протокол и меня отпустили.
Очень хотелось покончить с собой, я даже нашла место — высокий мост над дорогой. Но что-то меня удерживало. Некое чувство незавершенности. Да и родителей было жалко. Каково им будет, если я совершу подобное?
Вспоминая слова отца Михаила (для меня он так и не стал Дмитрием Соколовым) я вовсе не чувствовала в себе какого-то предназначения. Наверное, он сказал это специально, чтобы у меня была еще одна причина жить. К Варланову меня никто на пушечный выстрел не подпустит. Да если бы и подпустил, что я могу сделать против этого звероподобного монстра, прикинувшимся обычным человеком? Скорее он меня размажет по стене и я пополню список жертв, с которыми он расправился лично. Но такого со мной не будет, слишком много чести.
Первое время я замкнулась в себе и вовсе не хотела никого видеть, но Петя не отставал. Он встречал меня после института, словно чувствуя, что мне сейчас нужна поддержка. Досталось ему, конечно, не хило. Любой другой уже давно бы плюнул, развернулся и ушел, но Петя всё терпел, хотя ему было больно и обидно от моих заскоков. В какой-то момент я поняла, что веду себя, как последняя скотина и попыталась исправиться. Мы сходили с Петей в кино и это произвело на меня удивительное впечатление. Впервые я расслабилась, словно глотнула кислорода после долгого кислородного голодания. Жизнь никуда не ушла, она по прежнему была удивительна и прекрасна. Но я не хотела этого замечать.
Телефон мне так и не вернули. Очень не хотелось снова общаться с Вахруновым, пусть подавится.
Купить новый проблем не составляло, единственное о чем я жалела, что не синхронизировала контакты, многие номера оказались безвозвратно утеряны.
Черданцев несколько раз пытался подкатывать и даже извинялся, но я оставалась непреклонна. Кажется, я все-таки изменилась. Боль, опалившая мою душу, сделала меня взрослее и холоднее, возможно, бесстрашнее и осторожнее. Окружающий мир теперь для меня стал агрессивной средой и я всегда была готова, словно дикая кошка в джунглях.
(с) 2019 LizaXVII