Внутри маленького клуба действительно оказалось немного народу. Большую часть я, если не помнил на вкус и ощупь, то спокойно узнавал в лицо. Имён, как обычно не запоминал. Хотя, вот этого, смешливого и ласкового, вроде бы Мишей зовут. Или Лёшей? Какая на хуй разница! Пока народ окончательно не одурел от палёной водки, музыку ставили вполне удобоваримую. Это под утро нервные, однообразные ритмы, превратят пёстрых индивидуальностей в один, судорожно дёргающийся, полуголый и воспалённый орган. Даже не член, а так, шмат не совсем свежего мяса. Впрочем, не будем воображать себя жемчужиной в навозной куче, если на самом деле мы являемся большим куском этой самой кучи. Та-ак-с, выпито пока достаточно, объявляется перерыв. Разбрызгивая кивки, подмигивания и улыбки, я направился в обход танцплощадки, притоптывая и изгибаясь в манере сдержанного боксёра. Рано. Рано ещё выдавать танцы на полную дурь. Музыка хреновая, да и сегодняшний выбор жертвенных кроликов не мешает разглядеть в деталях. Никогда не умел, или не считал нужным, ухаживать с дальним подъездом. Вы хорошо смотритесь в этой рубашонке. Не скучно сидеть одному? Мне тоже очень понравилась ваша улыбка, - особенно та, что ниже спины. Потанцуем? А лёжа?
Этих знаю, парочка в смешных усиках опять в поисках третьего. Преснятина. Трахаются только по очереди, давая утром деньги на такси, копейка в копейку. Эту, лютую, пусть трахает голодный Гиви с рынка. Не моим мальчиком болтать в раздолбанной лохани из тщетных поисков дна или краешка. О, старая гвардия Думской линии, знакомая ещё с тех времён, когда в Питере не было никаких клубов. Молодняк. Приезжие, чьи неизбалованные лица готовы вспыхнуть искренней радостью в ответ на любой заинтересованный взгляд. Мимо кассы. Упс, вот этого кадра я не вижу, он как-то обнёс хату моего знакомого, за что получил по репе. Нет, не от меня, но по моей просьбе. Блядь, зацепиться не за что! Хо, зато что-то приемлемое, наконец-то, включили. А сейчас вам будет мапет-шоу! На первый раз я не стал снимать трусы полностью. Так, подразнил немного, оголяя задницу и волосы на лобке в процессе. Жарко. Вот теперь вполне законно удалиться со сцены и добавить в кураж водочки.
В зале с барной стойкой почти все столики оказались занятыми. Взяв начальные сто пятьдесят грамм, я примостился на краю липкой скамьи.
Водка после коньяка шла как-то обиженно и неохотно. Не умею пить залпом, а дегустировать местную закуску равносильно выстрелу в живот. Куря одну за другой, я уничтожал спиртное маленькими глотками, лениво размышляя, до чего всё-таки хреново быть бисексуалом. Вот взять, к примеру, Серёжку. Он оставил меня, мотивируя, не только желанием полной свободы, но и нехваткой секса с женщиной. Можно подумать, ему кто-то запрещал трахать девчонок. Да, ради Бога. Только в нашу кровать их не волоки, маленький. И, уж если притаскиваешь в дом, прося меня переночевать в другом месте, заставляй утром убрать квартиру, или посуду за собой вымыть, как это делаю я. Нагулявшись в натуральной ипостаси, моё проклятие осознал, что мужики ему всё-таки тоже нравятся. И понеслось. С бабой ему не хватало мужика, с мужиком бабы. Чего не хватало втроём, он не говорил. Хотя, я уверен, даже в таких ситуациях что-то было для него не так. Не смотря на тот факт, что женщин в моей кровати до сих пор побывало в три раза больше, чем мужчин, я считал себя стопроцентным гомосеком. Ну, не сразу конечно. Историческая фраза "Ты пидор, батенька, и нехуй выёбываться" была произнесена перед зеркалом относительно недавно. После разговора с третьей супругой на тему, что встречен парень, дальнейшую жизнь без которого я не представляю и прошу развода. Опустим услужливое крючкотворство собственных мозгов, убеждавших, что только с мужчинами я получаю и отдаю себя целиком. С женщинами, видите ли, секс и жизнь напоминают театр по обязанности. Не испытывая ни страха, ни отвращения к женскому телу, я равнодушно относился к победам на этом фронте, принимая их наравне с неизбежностью капризов Питерской погоды. А как бы тогда рождались эротические шоу или спектакли? Как бы сочинялись пьесы? Муза, что бы там кто ни говорил и не делал, женского рода. Как и танец, совсем не мужское занятие изначально. Хотя, допускаю, что основную скрипку в партитуре тяги к парням, в моём характере играла труднодоступность и запретность этой крепости. Ну, понеслась пизда по кочкам! Бросили тему драматургу, он и рад её вертеть и обсасывать со всех сторон до полного истощения. Да мне всегда было абсолютно наплевать на пол, национальность и разницу в возрасте. Просто я был и остаюсь жутким собственником! Один Бог, одно отечество, один король. Кровать, желательно, также одна. Причём, на самого себя это правило тогда не распространялось. А что вы хотите? Король сам и есть закон во плоти. Будут желающие дискутировать? Отрубите им головы.
Когда Серёжка возник на пороге нашей квартиры в первый раз после своей женитьбы, я не удивился. И словам, что я лучше всех его любовников и любовниц вместе взятых, то же.
В ту ночь он всё-таки признался, что секс со мной был вообще его первым сексом. Я чувствовал растерянность желанного парня, как свою собственную. Ожидание, что позову обратно, сквозило в каждом жесте и взгляде, которыми он награждал меня. И, чёрт побери, я был счастлив только от осознания, что он у меня есть. Но не позвал. Мы действительно были слишком похожи. Прозвучи фраза "Я жить не могу без тебя, Серёженька. Возвращайся!" И, пиздец, мой котёнок, моё голубоглазое наказание, переполнившись гордостью, превратил бы меня в вечно ожидающую пристань. Пхе, но ведь аэропорт, ничуть не лучше? Стоило раздаться знакомым позывным, как я командовал: "Все на вылет, к посадке готовится борт номер один". Правда, несколько раз лайнеру Вечного императора было всё же отказано. Не из-за смены приоритетов. Из страха за его жизнь. Слишком агрессивные и опасные летуны занимали взлётно-посадочную полосу моих простынь в те разы. Кстати, как бы избито не звучало слово "котёнок", в нашем случае оно имело реальную подоплёку. Так получилось, что я родился в год чёрного кота, а Сергей, спустя двенадцать лет, в год кота белого. Нас так и называли близкие друзья, скандинавские котяры. Хотя, имея русскую мать и отца эстонца, на северного соседа единственный походил гораздо больше меня.
Опустошив стакан под эти милые мыслишки, я соизволил взглянуть на соседей по столу. Рядом со мной обжималась пьяная вдупелину парочка. Они отрешённо мацали друг друга нетвёрдыми ручонками и то и дело сливались в слюнявом, хлюпающем поцелуе. За ними маячил чей-то "Папик", помятого вида. Ага, вот и обладательница сомнительного выигрыша, наивная добрая малышка с детдомовским прошлым. Пригреть такого искренне, полюбить и обласкать, потом всю жизнь он будет считать тебя родным, а себя обязанным. Может попробовать? Нет, не потяну. А хорошего человечка сделаю несчастным. Напротив какие-то левые хари наливаются за счёт худощавого парня, очень похожего на Стинга. Обычное дело, раз есть охотники, значит, должна быть и добыча. А ведь спонсор вполне ничего. И улыбается так интересно. Пхе, да он совсем не дурак! Прекрасно понимает, что происходит, но пока это его устраивает. Я, не мигая, рассматривал парня, пару раз перехватившего мой взгляд. Испортить всю обедню этим дешёвкам, что ли? Один хрен, заняться нечем. Обойдя стол, притормозил за спиной копии известного певца и наклонился к его уху.
- Пойдём к бару, я хочу выпить с тобой. - И, не оглядываясь, присел возле стойки.
Объект подплыл через две минуты. Лёгкая полуулыбка говорила, что компанию прихлебателей он оставил без сожаления.
- Что мы будем пить? - Интересный акцент. Никогда такого не слышал.
- Я водку, а ты, что захочешь.
- Тоже водку. Можно? Только пусть мне разбавят её апельсиновым соком.
- Как скажешь. - Свет был ярче, чем за столиком, и сидели мы близко. Хм, пожалуй, парень меня отнюдь не моложе. Если не старше. Морда ухоженная. Как и руки, впрочем.
- Вы хотели у меня что-то спросить?
- Да. - Я пригубил из стакана, поставленного барменом. - Не хочешь со мной переспать?
- Так сразу? - Он насмешливо оценивал мои лицо и фигуру. - Вы симпатичный. А что, если не в моём вкусе? Или у нас разные предпочтения в постели?
- Был бы не во вкусе, ты б не подошёл. Если же ты поклонник уринотерапии, копрофагии или садо-мазо, можешь отваливать. За выпивку всё равно заплачу.
- Нет. Ни то, ни другое, ни третье. - Он рассмеялся. - Вы мне давно нравитесь, Денис. Но я первый раз вижу вас одного, без компании или друга. Я согласен. Утром поедем ко мне.
- На утро у меня другие планы. - Равнодушный зевок. - Едем сейчас! Ты где живёшь?
- На Петроградской. - Это подходило идеально. Недалеко от дома, по питерским меркам. Да и Петроградскую сторону я знал досконально. Учился там, работал и прожил почти два года с последней супругой.
- Ты куда намылился с этим тюльпаном, Денечка? Я, вообще то, собирался утром к тебе. - Серёга зло одёрнул меня за рукав в подворотне перед воротами на улицу. Рядом в нише давешний ушастик резво сношал нечто мелкое и рыжее неопределённого возраста.
- Так, погуляю немного. - Я сделал безмятежное лицо. - А утром буду дома, как штык, не волнуйся. Мне же надо покормить зверя и выгулять. - Мы стояли очень близко, не взять Серёжку за шею и не поцеловать выглядело бы преступлением.
- Да пошёл ты на хуй, Фролов! Еби кого хочешь! Понял? - Он сильно толкнул меня в грудь и скрылся за поворотом почти бегом.
- От Фролова и слышу. - Улыбнулся я. Уши смотрел прямо в глаза, продолжая наяривать стоя своё нечто, опиравшееся рукой о стену. - Юноша, а вам бы я посоветовал, не отвлекаться от дела на взрослые разговоры.
- Я тебя запомнил, дьявол! - Угрюмо выкрикнул пацан. - Через два года встретимся.
- Уже считаю минуты. - Вздохнул я и вышел на Моховую через металлические ворота. Новый знакомый терпеливо ждал неподалёку.
Тачка поймалась на Пестеля, и рванула, торопясь проскочить до развода Кировского моста. Спиртного в башке булькало достаточно, но он настоял на бутылке вина. Лучше двух белого сухого, что бы утро не показалось мрачнее обычного. Старый дом, высокие потолки, пять комнат.
- Ты живёшь тут один, или с соседями?
- Один. Фирма снимает за свой счёт. - Он отвесил мне шутливый поклон, указывая направление вдаль по коридору. - Эта квартира принадлежит какой-то вашей аристократке. Там, в зале, висят подлинники Репина, Брюллова и Шагала. А в серванте на кухне старинное серебро и хрусталь.
- Спасибо, - я прижал его к бардовым, расписанным канделябрами, обоям и поцеловал в губы. Неплохо. - Буду знать, что прихватить уходя. Да и где искать тоже. Мне бы в душ, если честно. Посмотришь, как я моюсь?
- С удовольствием. - Его руки, прижатые двумя моими пальцами за запястья над головой, не пытались сопротивляться, а губы и солоноватая шея отличались странной женской мягкостью. - Много раз видел тебя голым в танце, и каждый раз хотел ещё. Ванна там, по коридору налево первая дверь. Я пока сделаю мартини.
- Ненавижу мартини. Впрочем, и в живописи полная лопата. Я тебя жду. - Раздевшись до гола прямо в прихожей, я пошлёпал в указанном направлении.
Он был весь мягкий. Худенький, конопатый на спине и руках, и мягкий, будто кожа выдавалась на вырост. Так свободно она ходила вокруг тела. Солидная колбасина с увесистой головкой, хоть и увеличилась в размерах от моих прикосновений, тоже оставалась мягкой и податливой, вроде варёной сардельки.
- Тебя не смутит, что я только пассивный?
- Ничуть. - Мы расположились на ковре возле кровати, я занимался любимым делом, обрабатывая его орган губами и языком. Интересно, чем он все волосы удаляет? Их будто и в природе никогда не было, такая гладкая кожа.
- Ты заметил, что у меня два дЫра. - Последнее слово парень произнёс со странным ударением на первом слоге. Я замер и вытащил изо рта его член. Действительно, в головке при свете ночника обнаружились две щели, одна над другой. Словно одну, очень широкую, соединили перемычкой посередине. Потрясающее везение.
- Лихо. А ты кончаешь из них одновременно или по очереди? - Мне попадалась женщина с двумя влагалищами, почему бы не попробовать парня с двумя каналами для равновесия?
- Одновременно. - Он закрыл глаза и закинул одно колено мне на шею.
- Где у тебя смазка?
- Вон там, в тумбочке. Гель, правда, закончился, но осталось масло. Вот этот пузырёк.
- Специальное масло для траха? Первый раз встречаю такое.
- Оно удобнее геля. Попробуй, тебе понравится.
Я поднял случайного любовника на руки и положил на кровать, головой от подушки. И там тоже всё мягко! Но отчего-то чертовски здорово. Послушное любому намёку тело, ласковые губы, небольшой вес при одинаковом росте и очень удобное расположение входа в очко, позволили разгуляться фантазии. Я волохал парня по кровати, как собака тряпку, не вынимая члена, переворачивал его с боку на бок и со спины на грудь. Поднимал, ставил на ноги и на колени, сажал на себя и никак не мог кончить. Он хорошо целовался, умело ласкал моё тело руками, теребил мошонку и отдавался с изумительной страстью подлинного гедониста. Нет, никакого вылета в космос и фейерверка в душе в тот раз не было. Мы профессионально получали удовольствие друг от друга. Наконец, решив, что пора сделать перерывчик в лихой гимнастике, я поставил партнёра раком, прижав его грудь к кровати, сам встал над ним на ноги, обхватив поясницу коленями, а руками впился в его плечи. Эта поза со стороны выглядит копией жокея на скачках. Ноги быстро устают, зато член входит как бы сверху, получая нужное давление даже в такой мягкой попке. Ух, ты! А я и не думал, что он умеет стонать! Да и с чего бы вдруг?
- Тебя как зовут? - Размахивая бёдрами в ускоряющемся темпе, мне почему-то захотелось проверить, как далеко можно оттянуть его кожу на спине, прихватив её пальцами. Из скомканного одеяла раздалось невнятное мычание. - Не понял. Женя, что ли?
- Джон. - Он повернул голову набок. - Моё имя Джон, я из Голландии.
Да, по барабану, хоть из Оранжевой республики. - Вот откуда такой непонятный акцент и лёгкое коверкание слов! Встав за ним на колени, я пошёл на взлёт. Едва успев кончить, выдернул член, резко поднял парня под бёдра, заставив его встать на руки, и заглотил мягкую сардельку по самое "не балуйся". Никакой разницы, из двух дыр он там кончает в горло, или из одной. Продолжая ласкать языком и гортанью отстреливающийся орган, я аккуратно сел на задницу, вытянул ноги и улёгся на спину, пристроив расслабленное тело сверху. А оно напрягалось вообще? Яички не произвели впечатления, зато мягкая ложбинка легко впустила в себя мой язык с одного нажатия. Его даже не потребовалось заострять, что я обычно делаю при начале подобных ласк.
- Тебе нравится вкус собственной спермы? - Он тихо рассмеялся.
- Мне нравится твой вкус, глупыш. И вкус спермы вообще. - Шустро сменив позицию, я обнял голландца и поцеловал в губы. - Ты замечательный любовник. Правда, немного похож на шарпея, шкурка гораздо больше тулова.
- Не-ет! - Он в раскоряку слез с кровати и направился в туалет. - Я скорее далматин. Столько же много пятнышек. Рад, что тебе понравилось. Мы повторим?
- Легко. Только перекурим.
- Иди на кухню, пепельница там.
Мы поболтали на разные темы, выяснили, что оба являемся поклонниками Мадонны, и что я знаю о Голландии только мельницы, тюльпаны, сыр и деревянные башмаки. Мартини бьянка, конечно гадость и пошлятина, только в России возведённая в ранг элитного напитка, но и оно сойдёт, если разбавить Смирновской водкой в пропорции один к пяти. Водки больше, само собой. А вот оливки лучше жрать с косточками и прямо из банки. Второй раз мы трахнулись на крепком разделочном столе, не рискнув светиться у маленького окна во двор-колодец. Мне было удивительно легко и просто с этим парнем. Ему, видимо, тоже. Поскольку я услышал отрывочный рассказ, что Джон с семнадцати лет живёт самостоятельно. Женат, имеет сына, поскольку этого потребовала его мать. Жена в курсе его пристрастий, её это вполне устраивает. Три высших образования, тридцать семь лет отроду, пять языков, престижная работа консультанта по бизнесу в разных странах мира.
- Денис, тебя не напугает, что я работал проституткой в Голландии? Мне приходилось самому платить за учёбу и квартиру.
- Не напугает. - Подавив смех, ещё бы, встретились коллеги для обмена опытом, я погладил его по плечам и чмокнул в висок. - А ты СПИДа не боишься? Почему мы трахались без презерватива?
- Да, - Джон беспечно улыбнулся. - Это мы с тобой неосмотрительно поступили. - Не дрейфь, я проверялся три дня назад. Всё чисто.
- Я тоже. Вернёмся в кровать, или ты спать хочешь?
- Не понял разницы. Я не люблю ни с кем спать в одной постели, даже с любовниками. Если хочешь спать, в другой комнате есть два дивана.
- А вот я обожаю спать не один.
Прижав к себе податливое тело, мне захотелось рассмотреть цвет его глаз.
- Они у тебя непонятные какие-то. Серо-зелёные что ли?
- Серые. Почти. - Он чертовски ласково обнимался.
- Так что, будем спать?
- Не думаю.
Так, ещё раза три не думая, мы встретили рассвет. Естественно, я уснул, обнимая нового знакомого в его кровати. Разбудил меня Джон, склонившись и придерживая рукой галстук полного делового облачения.
- Денис, меня на работу вызывают. Ты спи, придёт уборщица, не пугайся, она сюда не зайдёт. Твои вещи я из прихожей на стул повесил. Будешь уходить, просто захлопни дверь. Ночь была фантастической. Ты - это нечто невероятное!
- Тебе во сколько надо быть в офисе? - Рассматривая холодного и делового клерка, я невероятно возбудился. Странный эффект после пьянки.
- Через полчаса, машина за мной уже приехала.
- Полчаса меня устроит.
Он попытался что-то возражать, безуспешно взывая к моему не совсем протрезвевшему разуму. Наивный голландский сырок. Наверное, это выглядело весьма пикантно. Парень в деловом костюме и модных полуботинках, валяющийся на кровати с приспущенными до колен брюками, и рьяно трахающий его обнажённый крепыш. Забавно, никогда не думал, что меня настолько может возбуждать мягкое и покорное тело у мужчины. Ведь до Джона, все мои партнёры, тот же Юлий, например, на ощупь совсем не напоминали женщин. Даже самые жирные и старые. Кончив, я бесцеремонно столкнул любовника на пол и вытянулся на животе, отвернув морду к стенке.
- Пока. Дверь захлопну, не волнуйся. Бельё в машинку забросить?
Джон медленно надел брюки, застегнул ремень, ласково поцеловал каждую из моих ягодиц и провел ладонью по спине от копчика до затылка и обратно.
- Домработница всё уберёт. Только постель не заправляй.
- Хорошо. - Потянувшись всем телом, я вспомнил Нильса. Блядь, а ведь нечего прохлаждаться. Пора и домой струячить. Ладно, ещё минут пятнадцать поваляюсь и слиняю. Джон стоял в дверях спальни, видимо любуясь моим обнажённым телом.
- Джон! - Ба-бах! За этой вознёй мы не услышали, как пришла домработница, картинно возникшая из темноты коридора. - У вас в кровати голый мужчина!
- Да? - Голландский тюльпан изобразил неподдельное удивление. - Где? Ума не приложу, откуда он здесь взялся! - И захлопнул дверь, выдавив в коридор прислугу собственным телом. Чёрт! Я уже обожаю его юмор!
Дома я оказался в первом часу дня. Ну, сейчас мне Нильс устроит бурную встречу. Лишь бы ничего не изорвал из вредности, и не нагадил, где вздумается. Торопливо набирая код на парадной двери, рука замерла, поскольку сзади упала чья-то тень.
- Хорошо потрахался, Денечка? - Ласковый и тихий Серёжкин голос, заставил обернуться и скроить виноватую гримасу.
- Мне с этим Джоном совсем не понравилось, если честно. И ты, Брут? - Я рассмеялся, делая знак следовать за собой.
- Не подсчитывал, сколько уже раз мы с тобой молочные братья?
- Раз пятнадцать, если считать и девчонок. - Входя в лифт, он легонько сжал мою ягодицу ладонью и оставил её там до пятого этажа. И пока мы шли по коридору к квартире, держал меня за плечи сзади, словно подталкивая вперёд.
- Восемнадцать. - Поправил я. - Первым был Игорёха повар. Вторым тот престарелый комсомолец. Третьим наша вертлявая индианка. Продолжать?
- Ты и про него знаешь? - Когда милый сердился, его улыбка делалась кривоватой.
- Слежу за твоими успехами, малыш. - А в голове пронеслось, двадцать два, но про тех, четверых ты, котёночек, никогда не узнаешь. От меня, по крайней мере.
- Здравствуй, киса! - Эти двое, мой белобрысый демон и мой дикий зверь, относились друг к другу по-братски. С удовольствием играли, не ревновали и не ссорились. Вот и сейчас, надменно обогнув меня, Нильс позволил Серёжке почесать себе подбородок. Никому не позволял таких вольностей. Однако, хорошо знакомый с жёстким лимитом ласк котяры, человек вовремя отдёрнул руку, избегая нешуточного удара когтями.
- Так, сначала надо выгулять этого. Или сюда, чудовище, - подхватив увесистого зверюгу поперёк живота, я быстро закрепил на нём кожаную шлейку. - Потом покормлю, и мы сможем поговорить, о чём захочешь.
- Вообще то, я тоже хочу жрать и спать. - Сергей уклонился от поцелуя. - Если честно.
- Ты дома, Серёженька. - Вздохнул я. - А не в гостях. Так что, обслужи себя сам.
- В постели тоже? - Он уже шуровал в холодильнике.
- А уж это как тебе захочется. - Я захлопнул дверь. - Если честно.
Когда мы с Нильсом вернулись домой, исследовав в который раз ближайшие окрестности, освежив прысканьем и когтями несколько старых меток и степенно сделав все положенные дела, голубоглазый член нашего прайда мирно посапывал перед орущим телевизором, смежив красивые ресницы. Нарезав коту мяса, я убрал оставленный Серёжкой свинарник, наскоро ополоснулся под душем и подошёл к кровати.
- Двигайся к стенке, Фролов, это моё место.
Он молча перекатился на бок, позволяя обнять себя сзади, как я любил, и просунуть колено между его бёдер. Трусов нет, умница. Даже мысли о нём возбуждают, что тогда говорить о прикосновении? Платиновые короткие волосы по-прежнему пахли берестой и чем-то, отдалённо напоминающим детство. Гладкое сильное тело, ещё не утратившее мальчишечьей угловатости, но уже вполне мужское, вызвало короткий всхлип и неконтролируемую силу объятий. Ого! Да он совсем взрослый, три волосины чётко ощущались на груди, да и на ногах такого обилия шёрстки что-то не припоминаю. Палец привычно скользнул между желанных булочек.
- Вам всем там что, мёдом намазано? - Довольно пробурчал Серёга, позволяя ласково разминать свою дырочку. Бессовестный, ведь прекрасно всё знает.
- Конечно мёдом, чем же ещё!? - Намеренное "всем", я игнорировал.
- Я не подмывался.
- Не ври. А это что за райские кущи? - Проверяя длину волосков в его промежности, я бережно потянул за некоторые из них. Серёга хихикнул и обернулся.
- Трахнуть меня хочешь, моя свинка?
У нас были несколько очень интимных фраз, пойманных в кино. Эта, кажется, из "Горькой луны", где жена играла с мужем, нацепившим маску поросёнка. А наше любимое "если честно", содрано у одного и героев российского "Имитатора" со Скляром. Удивительно, что нам всегда нравились одни и те же фильмы, одна и та же музыка. Одни и те же люди, чёрт меня побери!
- Нет. - Я с любовью смотрел в его небесные глаза, навечно выбивая в памяти каждое мгновение, что мы были вместе. - Сегодня я хочу, что бы ты меня.
- Это неправильно! - По-детски закапризничал мой непостижимый парень. - Жену трахай, всяких придурков трахай, этого гада, - он прикусил язык, но я знал, о ком идёт речь. Работа и финансовое благополучие моего котёнка напрямую зависели от одного мерзкого типа. Сам виноват, гордый эстонец, я предлагал тебе уйму вариантов, где и зарплата гораздо выше, и никаких сексуальных услуг не требуется. Резко обрывая, что не желаешь моего участия в своей жизни, и всё вполне можешь решать сам, ты совершал одну глупость за другой. - Приходишь к любимому в надежде, что хоть здесь отымеют, и на тебе! Перетрудился с этим Джоном? Тогда это что? - Его ладонь сжала мой твёрдый член и немного подвигала кожу на головке. - Только не ври, что натёр.
- Разговорчики! - Уложив любовника на спину, я привычно оседлал его и направил копьё точно в центр слегка увлажнённой слюной мишени. - Оп-па! Да он у тебя никак подрос за это время? Жена ничего не говорила?
- Серьёзно? Да ты гонишь! - Однако грубая лесть прокатила без задержки, о чём свидетельствовала широченная довольная улыбка.
- Пока нет. Но сейчас, немного привыкну к твоему монстру и погоню. - Чуть вращая бёдрами, я с наслаждением надевался на идеально прямую ракету. Сергей немного приподнял таз, помогая мне. Его плоские розовые соски легко отзывались на прикосновения губ и языка. Помня, что в процессе любимый обожал целовать и облизывать мои пальцы, я предоставил ему такую возможность. Что-то презрительно фыркнув, Нильс соскочил с кровати и удалился на кухню. Почти реально представив, как кошак картинно закатывает глаза, ворча про себя "остолопы, жили бы вместе, раз никак не расстаться", я тихо рассмеялся. Серёжкины поцелуи невероятно точно воплощали все мои требования к этому искусству. И он был вторым человеком в жизни, от чьего миньета я кончал без помощи рук. И ещё, он был самым желанным. Всегда.
- Денечка, - тихо прошептал мой Вечный император, с какой-то затаённой болью глядя прямо в глаза, когда скачка началась. - Почему ты никогда не врёшь?
- Не понял вопроса. - Я сбавил темп и сел, закинув руки за голову. - Большинство людей обвиняют меня именно в безудержном вранье. Ты ничего не путаешь?
- Они просто не могут представить, что такое возможно. А я знаю. - Он провел пальцем по моим губам и погладил живот и легонько обхватил моё хозяйство обеими ладонями.
- Например, что? - Балдея от ощущения каждой клеточки его члена внутри себя, и от его близости вообще, я закрыл глаза.
- Вот ты говорил, что целуешься лучше всех в мире. Я не верил. А теперь понял, что это действительно так. И любить так неистово и полностью только ты можешь.
- Глупенький мой. - Наклонившись, я прикрыл его губы своими. - Ведь это только для тебя. У каждого собственный единственный в мире, или единственная. Это аксиома.
- Дурак ты, Денька! - Он сильно отпихнул меня в грудь. - Хоть минуту можешь поговорить серьёзно? Я ведь всех, кто с тобой был, спрашивал. И все согласились, что я прав! А ну, слезай с меня сейчас же!
- Угу, размечтался. Сейчас, подорвусь, только валенки зашнурую. - Мы затеяли далеко не шуточную борьбу руками, сверкая друг на друга злыми взглядами. - Согласились, потому что ты всем перед вопросами пару раз по морде съездил, или пистолет к носу приставлял.
- Какой пистолет? - Серёга замер.
- Тот, который у тебя в тайном кармане пиджака. За подкладкой. Нафига он тебе нужен?
- Не твоё дело.
- Серёженька, у меня давно на сердце неспокойно. Ты ведь и телом торговать пробовал, обжёгся. И с бандитами связывался, смотри, что получилось. - Я потрогал безобразный шрам на его подбородке, имевший дубликат под нижней губой. Просто повезло парню, что нож, пробив мягкие ткани, только три нижних зуба выбил. И что оказались рядом те, кто скорую вызвал и кровь остановил. - Куда ты всё время лезешь? За мной тянешься или из любопытства? Спросил бы просто, всё, как на духу, выложил бы. Что мне от тебя скрывать?
- Почему тебе всё можно, а мне нельзя? Мы же одинаковые!
- Похожие, но не одинаковые. - Я попытался поцеловать его в губы, но Сергей не дался, упрямо отворачивая лицо. - Пойми ты, наконец, голова садовая. Это я действительно могу в любое дерьмо до самого дна нырнуть, вынырнуть и забыть об этом навсегда! Никто на моей памяти больше такого не смог - либо с жизнью прощались, либо с мозгами!
- Считаешь, что я слабее тебя?!
- Да ни хуя! Не хочу, что бы ты вообще пережил, что мне пришлось, кретин!
- Мне нравится, когда ты кричишь. - В его глазах плескалось упрямство. - Очко так интересно сжиматься начинает. Совсем не так, когда ты это специально делаешь.
- Мудак! Я не хочу видеть твои похороны.
- Ты трахнуться хотел? Тогда не отвлекайся. - Он медленно стёр с лица улыбку, прижал меня к себе и поцеловав в каждый глаз по очереди. - А ведь ты опять не врёшь, Денис. Обещаю, моих похорон ты не увидишь.
- Как скажешь.
И всё было, будто мы никогда не разбегались. Он вновь уходил поздно вечером, искренне целуя и обещая скоро появиться вновь. Как тогда. И как тогда же, забывал собственные слова. В потрёпанной общей тетради сами собой появлялись стихи, которые я так никогда не решился прочитать тому, которому они предназначались. Моему Вечному императору. Что это значило бы? Всего лишь, что любая человеческая теория рассыпается в прах от одного движения бровей кого-либо сверху. Я тут недавно говорил что-то о женщинах, кажется? Так вот, далеко не все музы женского пола, как выяснилось.
Через три дня отчего-то чётко вспомнился Джон. Чмокнув Нильса в нос и пузико, я махнул на Петроградскую. Света в окнах не было, зато было время подождать. Через полчаса из подрулившего такси, выпорхнул мой голландец, весело переговариваясь с каким-то незнакомым красивым парнем. Немного замешкавшись, я отстал на один лестничный пролёт.
- Джо-он! Привет!
- О, Денис. - Случайный любовник несколько секунд выглядел растерянным. - Ты ко мне? Давно здесь ждёшь?
- Недавно. - Поднявшись к ним, я пожал руку невозмутимому незнакомцу и похлопал Джона по спине. - У меня горячую воду отключили, а у тебя колонка. Позволишь побултыхаться в ванной?
- Да. - Его глаза осветлились пониманием и радостью нежданной встречи. - Да, Денис, ты можешь не только помыться, но и переночевать. Кстати, вы знакомы?
- Нет. - Презрительно оттопырил нижнюю губу красавчик. - Но я о нём много чего разного слышал. - Очаровательная манера говорить о присутствующем в третьем лице. Культура так и прёт во все щели. - У тебя проблемы с рэкетом, Джон? Этот Денис, по моим сведениям, крутит с очень серьёзными бандитами. Смотри, не спасёт даже голландское подданство.
- Ваши сведения устарели, куколка. - Беспечно махнул я рукой. - Своё имя можете оставить при себе навсегда. Пройдёте в деле, как неопознанный труп.
Я ведь оставил Джону телефон, почему он не звонил? И зачем здесь эта фифа с яйцами, если парень искренне рад меня видеть? К чёрту! Наврал, что припёрся помыться, полезай в лохань, артист погорелого театра.
Джон появился в ванной через пять минут, когда я нежился в растворе незнакомых ароматических масел.
- Он полный пассив, я его выставил. - Усмехнулся приятель, протягивая мне зажженную сигарету. - Я много думал о тебе, Денис. Но сам никогда не ищу встречи первым.
- Это прекрасно. Потому что, встречи обычно ищу я. - Мы поцеловались. - Раздевайся и полезай ко мне.
- Но я не хочу в ванну. - Он отошёл поближе к дверям.
- Полезай. - Лениво повторил я, погружаясь в горячий бульон с головой. - Бунтовщики обычно остаются без сладкого.
Так началась наша связь, в которой ни один, ни другой не произносил слова "любовь". На следующий день мы ездили вместе проведать Нильса. Который не преминул поцарапать импортного гостя. Без злобы, но глубоко. Ещё через два дня, я отвёз котяру на дачу к маме и её мужу, и переселился на голландскую территорию. Джон сам попросил. Жутко покраснев, смутившись так, что коверкание русских слов дошло до максимума, он едва выдохнул непривычные для себя фразы.
- Денька, я прошу тебя жить со мной. Пока рано говорить что-либо определённое, но мне кажется, у нас получится нечто больше, чем просто хороший секс.
- Попробуем. - Мне было здорово и легко с этим парнем. Что интересно, физически он меня полностью устраивал и невероятно возбуждал. Побросав самое необходимое в спортивную сумку, я переехал на Петроградскую.
Не в моих правилах менять уставы в чужом монастыре. Даже зависая где угодно на ночь или на сутки, я стараюсь сделать так, что бы хозяева совершенно не замечали моего присутствия. Речь, соответственно не о сексе, а о бытовых привычках. Сам с детства чрезвычайно болезненно переношу, если кто угодно похуистически воспринимает законы и правила моего дома. Видимо, это и породило подсознательную привычку уважать чужой образ жизни.
В случае с Джоном, это оказалось ошибкой. Истинный европеец, он не знал любви и семьи, кроме свободной. У нас постоянно собирались какие-то люди. Джон запросто мог трахаться с кем захочется, а, насытившись, не забывал подпихнуть опробованное тело в мою постель. Хотя, возможно, я преувеличиваю его пракцис. Он выгонял ребят из своей спальни, желая уснуть. А те прыгали ко мне, не смотря на обилие спальных мест в огромной квартире. По началу я брыкался, но потом привык приходовать разные задницы, когда передницы окончательно истощал мой сожитель. Троечки мы не практиковали, и секс друг с другом всегда оставался на первом месте. Позволяя другому спокойно читать или заниматься своими делами, свободное время дней делили только на двоих. Одни совместные походы по магазинам чего стоили. Цирк бесплатный. Естественно, я вредничал, идеально копируя кошачьи привычки Нильса. Если Джону хотелось провести вечер или выходные только вдвоём, я незаметно продумывал маршрут таким образом, чтобы встретить кого угодно, привлекшего его, пусть даже мимолётное внимание.
- Денис, я хотел погулять с тобой по городу, посидеть в кафе, поговорить. Зачем ты позвал этих ребят в гости?
- Джон, тебе же так понравился когда-то этот мальчик. Неужели откажешься трахнуться с ним? Не волнуйся, остальных беру на себя. Надоест, всех выставлю вон. Ты же знаешь.
Так прошло лето. Противный, уже почти сентябрьский дождь, уныло хныкал в окна, резкие порывы ветра раскачивали фонари, а удлинившиеся ночи напоминали, что пора бы срочно что-то предпринимать, если я не собираюсь провести остатки отпуска в Питере.
- Денис! - Джон сидел спиной к окну в кресле и читал какой-то английский журнал. - Мне надо будет уехать домой на некоторое время.
- Понимаю. - Я, оторвавшись от изучения громоздких альбомов с видами Питера и Петергофа, подаренных мной Джону на день рождения, улыбнулся и пожал плечами. Альбомы достались мне не дёшево. Весь текст изданий и подписи под шикарными фотографиями были на голландском языке. Для тех, кто не знает, сообщаю: абракадабра, галиматья и белиберда в одном флаконе, абсолютно кошмарная для произношения и является голландским языком. У нас как-то был с Джоном лёгкий разговор о языках, я проехался, что только большие оригиналы могли назвать один из своих городов Гаага. На что он скромно ответил, название Гаага придумали русские, а по голландски этот город называется Гаакханекхн. Вопросы есть?
- Денис, я бы с удовольствием пригласил тебя в Амстердам, и даже заплатил за дорогу. Только, боюсь, тебе у нас не понравится. Вечно сырая погода, каналы, дожди, серое небо и прочее. А на моё любимое Средиземное море у меня не хватит средств для двоих.
- Не волнуйся, Джон. - Я встал и подошёл к его креслу, опёрся о подлокотники, легонько коснулся губами его губ и подбородка. - На твоё любимое море для двоих вполне достаточно моих средств. - Он откинулся на спинку кресла, разглядывая меня, как будто никогда не видел до этого. - Неделю назад я взял без спросу твой паспорт и купил нам свободный тур в Грецию на две недели. Надеюсь, ты не рассердишься? Документы на комоде. Дорога пока не оплачена, так что, можем и из Амстердама вылететь.
- Ты волшебник! - Он вскочил и бросился ко мне на шею. - Я хочу показать тебе Миконос. Это самый известный голубой курорт мира. Тебе там понравится!
- Не сомневаюсь. Ведь мы же будем вдвоём. Что касается самого Амстердама, - я взял ладонями его лицо и развернул к осенней картине за окном. - Сырость, дожди и серое небо меня совершенно не пугают. Ты не подскажешь, почему?
- Ах, да! Ваш Пётр строил Санкт-Петербург, побывав в Голландии!
- Какая трогательная забывчивость. - Я присел на корточки, стаскивая с сожителя домашние брюки. - Ты не против немного пошалить?
Голубая столица Европы, Амстердам, осталась в моей памяти чредой сплошных визитов, гулянок, дискотек и прочей муры. Жена Джона, плотно сидевшая на лёгкой наркоте, одобрила выбор мужа. Её стеклянный взгляд и безжизненное лицо с красивыми чертами не вызвали никаких эмоций. Только едкий, почти английский юмор, проявлявшийся в коротких комментариях, сделал нас приятелями. Но кататься в машине по узким улочкам, когда эта зомби рулила одной правой на дикой скорости, сжимая левой стакан с крепким кофе, я отказался.
Приятели Джона, разновозрастное сборище то ли голубых, то ли вечных студентов, так же не впечатляло. Его маман оказалась не совсем адекватной, а его сын на редкость неприятным и капризным. Запомнилась экскурсия по кварталу клубов для разных сексуальных предпочтений. В старом Амстердаме тротуары от проезжей части отделены чугунными восьмигранными столбиками с гербом города. Поскольку хозяева употребляли пиво и другие допинги, а я исключительно коньяк, наша копания в середине прогулки оказалась кривой не меньше бумеранга.
Вдруг, из одного заведения для садо-мазо поклонников, вылетел миловидный парнишка в кожаной сбруе с оголённым задом. Чем-то смазав придорожный столбик, это "дитя буржуазной демократии" улыбнулось нам и уселось сверху своей чахлой попкой, не превышавшей размером одно моё колено. Без задержки, скользнув почти до земли очком по чугуну, затейник немного попрыгал, вздрочнул, кончил на брусчатку, снялся со столба и растворился в открытой двери клуба, послав на прощание воздушный поцелуй. Без комментариев. Могу только добавить, что я протрезвел от увиденного моментально, и больше в Амстердаме не пил.
В Греции на островах практически всегда светит солнце. Ветер не позволяет и намёку на облачка, задерживаться над сушей. Кто никогда не бывал на курортах для гомосексуалистов, может меня не понять. Но, вдоволь набарахтавшись среди себе подобных дома, я воспринял Миконос, как отвратительнейшее место в мире. Только представьте: кругом одни пидарасы всех мастей и возрастов. Большинство вырвалось сюда из Пырловок, Уёбищ и Запиздяйловок Европы. Причём, моментально сложилось стойкое впечатление, что их всех со дня на день расстреляют или кастрируют. С таким неистовым исступлением эти люди трахались между собой в самых замысловатых сочетаниях в любом месте и в любое время суток.
Если первые часы мозг хоть как-то отмечал красивые лица и фигуры, то потом народ превратился в единую ебуще-сосущую биомассу, поминутно разражающуюся высокими хабальными выкриками на всех языках мира.
Мне стало плохо. Вернее, омерзительно и неуютно. А Джон, по всей видимости, чувствовал себя в своей тарелке. И чувствовал превосходно. Кому надо объяснять, каким лохом чувствует себя партнёр бешеной давалки? Впрочем, партнёр несдержанного кобеля себя чувствует ещё большей овцой. Что я и вознамерился доказать Джону, разжёвывая целибат четверо суток кряду. Если это и есть свободная любовь, то идёт она на хуй! Вернее, скачет большими прыжками.
Видит Бог, я не ханжа и не моралист. Право собственности могу предъявить, только если человек сам мне его даст. И даст конкретно, а не лёгкими намёками, вроде бы да, но, возможно, что нет. Не я предложил начать совместную жизнь в Питере. И не я представил нас всем, включая мать и супругу, как пару. И, в конце концов, сколько же можно изображать счастливого Дауна?
Первый концерт по заявкам трудящихся был дан в четыре часа вечера прямо на пляже. Три испанца, парочка немцев, какой-то англичанин и некий араб моментально вписались в карусель, осью которой был ваш рассказчик. Естественно, Джона, загоравшего голяком в компании паршивых поляков, даже близко не подпустили к эпицентру вакханалии. Уж я постарался. Зато он, бросая окрест гордые и в тоже время слегка смущённые взгляды, был удостоен чести увести демона с пляжа под ручку. Остальные тела, кажется, так и остались валяться на месте взрыва спермогейзера. Но это было только начало.
Что умеет делать русский лучше всех? Правильно, глушить спиртное в диких количествах! Чем я и занялся на ночной дискотеке. Пьяная баба пизде не хозяйка, говаривал Ромка Трахтенберг. От себя добавлю, пьяный мужик половая скотина. Либо трахается с кем или с чем попало, либо не может трахаться совершенно, от чего процент скотинизма только подскакивает. Естественно, были зажигательные плясочки в голом виде, естественно, не было столика, за которым бы я не посидел хоть две минуты, и так же естественно, что никто из присутствующих не остался не оплодотворённым самым разнузданным флиртом.
Пробуждение явилось поэмой в камне. Какое-то вместительное бунгало, храпящие тела, наваленные, где попадя, стойкий вино-табачный смрад Питерской коммуналки, после Нового года. Какой-то мудила, настойчиво тыкающий в моё очко головкой члена.
- Отъебись, урод! - Лениво согнув колено, я пнул товарища пяткой в мошонку, и, так же, не глядя, добавил удар локтем в грудь. Вот чего точно не было во всей этой оргии, так это проникновения в мою попку никаких членов. Языки и пальцы не считаются. Заметив мутным взглядом недопитую бутылку среди помойки, я отхлебнул солидную порцию виски прямо из горла. Курить. Срочно! Сейчас, оклемаюсь и сваливаю из этого вертепа к ебене матери. Догадывался, что форменный психопат. Но не настолько же?
- Денис! - Джон, оказывается, тоже соизволил поучаствовать в оргии. Правда, не пил ничего, зато трахался и пристально наблюдал за всеми моими выкрутасами. - Как ты себя чувствуешь? Пойдём в гостиницу. Пожалуйста. Я знал, что ты бешеный, но никогда бы не подумал, что это так страшно. Ты уверен, что не принимал ничего стимулирующего?
- К чёрту подробности. - Я влил в себя ещё глоток. - Сейчас, один завершающий штрих мастера, и пойдём. "Эй, ты, иди сюда! Ну?" - Парень сзади оказался вполне нормальным мужичком откуда-то из итальянской Швейцарии.
После моих ударов, он смирно наблюдал за происходящим. Презерватив на нём уже был, очко моё этот деятель давно смазал, так что, вставить в себя его пенис, пардон, другое название никак не подходит для безликой иллюстрации к медицинской энциклопедии, было плёвым делом.
Я курил, попивал виски, лежа на боку и поминутно поглядывая на застывшего Джона, а сзади пыхтел и дёргался бесцветный фраер. Картина маслом. Вежливо подождав, пока ёбарь закончит, я обернулся, зажав зубами очередной окурок, грубо похлопал мужичка по щеке и покивал. Мол, умница, а теперь, поди и утопись сам. Не видишь? Папе лениво напрягаться.
Вечером того же дня Джон провожал меня на пристани. Он тихо улыбался своей ничего не обозначающей физиономией, держал меня за руку, поглядывал на часы, на море и на небо. Солнце едва касалось горизонта.
- Хорошо, что ты решил немного прогуляться, Денис. После такой оргии, что ты здесь устроил, любому требуется немного побыть в одиночестве.
- И я так же думаю, Джон. - Я тоже улыбался. Но от счастья, что вновь стал самим собой, а не бесплатным приложением к совершенно чужой жизни.
- Тебе понравятся Афины. Я там бывал.
- Я там работал несколько месяцев, - веско информировал я. - И Афины мне совершенно не понравились. Видишь ли, после фотографий в книгах, сам город кажется грязным и убогим. Обычная трагедия для исторических мест.
- Тогда, где ты собираешься гулять?
- По Европе, мой друг. По Европе! - Раскинув руки и задрав лицо к небу, я развернулся и уверенно пошагал на посадку, даже не оглянувшись, что бы узнать, какую физиономию выбрал мой увядший тюльпан.
Спустя два с половиной года, Джон вновь приезжал в Питер с двумя своими друзьями. Не по делу - за мной. Он нашёл клуб, где я тогда работал, попросил охрану вызвать хореографа к служебному входу и, со слезами в голосе, пытался объяснить, как много он думал о наших отношениях. Как друзья и жена ругали его, утверждая, что мы созданы друг для друга. И как он выбивал эту поездку в Россию, что бы не просто найти, но и увезти меня с собой в Голландию.
- Ты что, Джон? - Честно говоря, я даже не понял сначала, кто это, что ему надо, и какого чёрта этот человек вообще здесь делает! - Какая Голландия? Ты о чём? Я давно не один, у меня здесь работа, дом, моя мама, наконец. Что такое с тобой случилось?
- Выходит, у нас ничего не получится? - Но по глазам я видел, что он мне не поверил.
- Выходит, что нет. Прощай.
Но до этих событий в тот тёплый вечер на Миконосе было пока далеко. Катер, деловито чухая моторчиком, нёс меня на материк. И на встречу с третьим способом. Самым дурацким из всех возможных.