Расправив, свои пшеничные, будёновские усы, охранник с одобрением оглядел девушку. Совсем ещё молоденькая, миниатюрная, она вся была такой гибкой, ладной, свежей, что напоминала ожившую белокурую куклу.
— Чего тебе, пигалица? К Ирине Михайловне на собеседование, что ли?
Девушка задумалась, недоуменно хлопая огромными голубыми глазами, но это получилось у неё так по ангельски, что вместо раздражения ещё больше умилило сурового охранника.
— Ну, на работу устраиваться? Домработницей? К хозяйке? Так?
Теперь белокурая милашка его поняла, и, одарив лучезарной улыбкой, игриво хихикнула.
— Ага. К Ирине... Михайловне...
Проходя по огромной цветущей территории, напоминавшей ухоженный английский парк, Юлечка восхищенно взирала на величественный дом, построенный в стиле дворянской усадьбы.
— Надо же... Ирина Михайловна... Ничего себе сучка устроилась...
Разговор с Ириной Михайловной происходил в просторной гостиной. Эта комната, украшенная сусальным золотом, увенчанная роскошными узорами и затейливым теснением, изобилующая предметами роскоши, вся, словно кричала о солидном материальном достатке её хозяев.
Утопающая в огромном, мягком кресле, молодая женщина окинула Юлечку беглым взглядом, напустив на лицо тот скучающий вид, с которым барыня была бы вынуждена общаться с надоедливой челядью.
Она не узнала девушку, что было и немудрено. На момент их последней встречи, Ирине едва исполнилось восемнадцать, а Юлечке не больше 18 лет, и распознать в той вертлявой, маленькой девчушке, нынешнюю, очаровательную нимфетку, было бы весьма затруднительно.
Облаченная в легкий, шелковый халатик, вальяжно закинувшая ногу на ногу, Ирина олицетворяла собой образ гламурной, холённой красавицы, которой помимо даров природы, достались неограниченные возможности недешевого ухода за лицом и телом.
От её царственного вида, недавняя железобетонная уверенность Юлечки, начала стремительно таять, словно зыбкий лёд, оказавшийся во власти бесцеремонных солнечных лучей.
— Итак, милочка, как Вас зовут? — с легким презрением бросила ей Ирина.
— Юля... Меня зовут Юля... — робко произнесла девушка...
На секунду Юлечка замерла, и тут же решившись, как перед прыжком с парашюта, безвозвратно шагнула в пустоту, исполняя, свой безумный, тщательно выверенный план.
— А ты не узнала меня, Ирка?
От неожиданного возмущения Ирина напряглась, вскинулась, свирепея, словно разъяренная львица.
— Что? Что ты болтаешь? Ты кто ещё такая?
После того как первый шаг был сделан, Юлечке стало легче. Она ощутила, что погружается в своё привычное, боевитое состояние, благодаря которому её с детства дразнили маленьким дьяволёнком.
Подтянув к себе изящный, плетеный стульчик, Юлечка, не дожидаясь приглашения, уселась, с дерзкой наглостью, выдерживая испепеляющий взгляд Ирины.
— Я же сказала, меня зовут Юля... Золотёнкова Юля... Теперь ты меня вспомнила, Ирка? Мою старшую сестру, свою одноклассницу и лучшую подругу, ты уж точно не смогла бы забыть, правда?
Пристально вглядываясь в лицо Ирины, девушка наслаждалась произведенным эффектом. Вместо огненных молний, в глазах у женщины появилась растерянность.
К потаённой радости Юлечки, её собеседница разом вдруг сникла, засмущалась и покраснела.
— Господи... Юля Золотёнкова... Младшая сестра Ольги... Я не узнала... Ты ведь тогда была совсем ребенком...
Наконец, перед Юлечкой была прежняя Ирина.
Именно такой, она её и помнила. Неуверенной, робкой, теряющейся от любого давления.
Способной, под малейшим напором стать послушной глиной, из которой можно было лепить всё, что угодно.
— Налей мне чего-нибудь выпить, Ирка! — сделала новый ход Юлечка, с внутренним замиранием сердца, ожидая реакции своей собеседницы, ещё пять минут назад, выглядевшей такой гордой и надменной.
Ирина помедлила, и Юлечке показалось, что сейчас эта женщина даст ей отпор, однако этого не произошло. Нервно облизав алые губы, бывшая одноклассница её сестры, встала и подошла к резному бару из дорого дерева.
— Чего тебе налить, Юля?
— Ммм... Сделай мне виски-кола!
Юлечка дождалась, пока Ирина намешает коктейль, приняла его, а затем снова пошла в атаку. Капризно наморщив носик, она, даже не отпив, отставила напиток в сторону.
— Нет. Не хочу! А есть ром? Сделай ром-кола! И побыстрей!
«Сейчас она плеснёт мне это пойло в лицо...», — нервничая, но, тщательно скрывая своё волнение, подумала девушка.
Ирина вновь встала, и принялась выполнять приказ наглой посетительницы...
— И себе, налей! — по-хозяйски бросила Юлечка.
Ирина в первый раз проявила своеволие.
— Я не хочу, пей сама, Юля...
Девушке в очередной раз представилось, что сейчас всё рухнет, и её план развалится, но, понимая, что нельзя сбавлять темпа, она придала своему голоску тяжёлого металла.
— Я сказала, налей!!! Нам есть о чём поговорить, есть о чём вспомнить! Наливай, Ирка!!!
Ирина послушалась... Теперь они сидели друг на против друга с бокалами, ожидая неведомо чего, и если Ирина старалась не смотреть в глаза девушке, то та наоборот сверлила молодую женщину пронзительным взглядом.
Пытаясь сгладить неловкость, Ирина попыталась перевести их странное общение в дружеский, светский разговор.
— Ну, рассказывай, Юля. Давно в Москве? Какими судьбами? Как там Ольга?
Юлечке захотелось ей подыграть. «Пусть расслабится, это усыпит её бдительность, а неожиданность пойдет мне на пользу», — подумала она, и принялась по-девичьи лопотать, напустив на себя самый невинный вид.
— Окончила школу. Хи-хи. И вот, поехала в Москву поступать. И предстаааавляешь? Поступила! Хи-хи. В МГУ на психфак. Дали общагу. Тааак здорово! Хи-хи. Ольга вышла замуж. Родила. Совсем остепенилась. Скучная стала.
От этой обыденной болтовни Ирина и вправду успокоилась, а её напряжение стало исчезать. На ухоженное лицо женщины снова вернулась надменная светская маска.
— Какая ты молодец, Юля. Как хорошо, что заехала. А я ведь в нашем родном городишке столько лет не была. Здесь у меня новая жизнь. Муж, дом. Москва засосала и...
Юлечка перебила её, внезапно, резко, хлёстко.
— Ну сосать ты ещё в нашем городе прекрасно умела, Ирка! Моя сестра всегда называла тебя хорошей соской. Помнишь?
От неожиданного перехода Ирина чуть не выронила бокал. «Ой, ой, ой, их светлость изволит гневаться», — с задором подумала уже слегка захмелевшая Юлечка.
— Юля! Я рада, что ты заехала в гости... Но... У нас так не говорят! И мне не нравятся твои шутки! И... Я старше тебя, не забывай! И... И я тебе не Ирка! В общем... Будь сдержанней! Пожалуйста...
Ром гнал по телу Юлечки дурную, бешеную кровь, ускорял её игру, придавал дополнительной храбрости. «Сейчас или никогда», молоточками стучало в её голове...
Девушка мило улыбнулась, но при этом её глаза наполнились злобой, в них появилась явная угроза.
— Подумай те, какая цаца! Ты ведь знаешь, что я всегда всё видела. У Ольги не было от меня секретов! Ирка — дырка! Так ведь тебя называли у нас в городке?
Свободно откинувшись на спинку стула, Юлечка говорила спокойно, но с жёстким нажимом, будто наезжая на Ирину огромным дорожным катком, неумолимо закатывающим в асфальт любые попытки неповиновения.
— С чего всё началось, Ирка? Наверное, с того, что у тебя выросли сиськи? Ты расцвела, и твои мальчишки-одноклассники не могли этого не оценить. Тебя стали лапать. Так?
Юлечка выдержала секундную паузу, будто бы оценивая, и вправду весьма выдающуюся грудь своей собеседницы, выпирающую из под халатика, а потом продолжила.
— Других девочек ведь тоже наверняка пытались лапать. Вот только если они отбивались, могли послать, или, в крайнем случае, пожаловаться учителям, родителям, да кому угодно, то ты никогда не возражала. Ты, я думаю, всегда стояла, зажатая где-нибудь в классном углу, и терпела,...