Бен
Время от времени я оглядывался назад, пытаясь увидеть Эмму. На идущую в середине строя рыжую было жалко смотреть. Плетясь неровной походкой между двумя монахами, Эмма то и дело поглаживала лоб, и старалась смотреть не вперёд, навстречу ярко светящему солнцу, а исключительно себе под ноги. Головная боль, безусловно, была вызвана похмельем, а неровная походка — безумными вечерними скачками, после которых у Эммы, наверняка, побаливала промежность. За последние 15 минут рыжую дважды вырвало, при чём во второй раз рвало Эмму довольно долго. Монахи, или кем там были чудики в балахонах на самом деле, проявили чудеса терпимости, и не стали трогать Эмму. Один из конвоиров даже дал рыжей воды прополоскать рот. По отношению ко мне они были не столь терпимыми.
— Шагай быстрее! — рявкнул мой конвоир, а затем ударил меня ногой в спину.
От удара я неуклюже шмякнулся на живот, угодив лицом в грязную лужу. Приподняв голову, я вытер воду с лица, и посмотрел на монаха, который меня ударил. Им оказался тот самый лысый, получивший от меня по морде ещё в палатке. Как подсказывала мне интуиция, не будь здесь его дружков, лысый с удовольствием бы меня прикончил, и сделал бы это медленно и очень болезненно. Тот факт, что монахи не прикончили нас ещё в лагере, а просто обезоружили и забрали все наши припасы, радовал и настораживал одновременно. Чего они от нас хотели и куда вели, оставалось для меня загадкой, но в то, что нас ждёт тёплый приём, мне совсем не верилось. Мы шли без остановки несколько часов, пока впереди не показалось большое строение, огороженное высоким забором с колючей проволокой. Примерно в ста метрах от забора с правой стороны находилось озеро. Заметив по ту сторону стены несколько наблюдательных вышек, я понял что это за здание ещё до того, как мы подошли к вывеске рядом с воротами.
Логовом монахов оказалась заброшенная тюрьма, каким-то чудом не пострадавшая во время катастрофы. Дежуривший на проходной монах поспешил открыть ворота, пропуская нас на территорию тюрьмы. Пока мы пересекали внешний двор, я обратил внимание, что местные обитатели организовали здесь что-то наподобие фермы. Пятнадцать человек, среди которых были и женщины обрабатывали землю и равномерно поливали грядки. В отличие от монахов, земледельцы не носили балахоны, однако на их лбах также красовались вырезанные кресты. Стало быть, мы оказались в плену не у кучки, а у целой общины чудиков, что было чревато ещё большими проблемами. После захода внутрь нас повели через тюремный блок. По бокам располагались открытые камеры. Некоторые из них были пусты, но в большинстве кто-то находился.
Были там и мужчины в балахонах, и женщины в повседневной одежде, и даже дети, на лбах которых также присутствовали кресты, только не вырезанные ножом, а нарисованные красной краской. С мостика на втором этаже на нас поглядывал чернокожий здоровяк в балахоне. Цвет балахона выделял его среди остальных монахов: захватившие нас чудики носили пыльные серые балахоны, а негр носил чистенький, будто только что из магазина балахон ярко-пурпурного цвета. Перехватив мой взгляд, здоровяк нахмурился, и поспешил покинуть свой пост. В соседнем блоке я наконец-то увидел людей без крестов. Вот только сидели они в запертых камерах. Были там и откровенные головорезы со злобными физиономиями, и дамочки средней привлекательности в коротких рваных юбках или шортах, а также несколько помятых молодых парней в военной форме. Находились они здесь явно не по своей воле. Всего заключенных было около 25 человек. Увидев меня, одна из дамочек, приблизилась к решетке.
— Добро пожаловать, свежее мясо. Вы к нам надолго или как предыдущие? — поинтересовалась она.
— А как предыдущие? — ответил я вопросом на вопрос, за что заслужил болезненный тычок в бок от лысого.
Дамочка лишь посмеялась, и вернулась обратно к кровати, не рискнув отвечать на мой вопрос. Отыскав свободную камеру, лысый затолкал меня внутрь, и запер дверь. Хотя здесь было достаточно места для двоих, Эмму поместили в соседнюю камеру. Оставив нас одних, монахи тут же удалились, не став ничего объяснять. Первым делом я осмотрел свою койку. Заметив бегающих по одеялу жуков, я поспешил скинуть его на пол. Отыскав паразитов в подушке и матрасе, я решил не пользоваться кроватью и присел на пол, прислонившись спиной к стене.
— Чего притихла, рыжая? Неужто совсем нечего сказать? — я первым нарушил затянувшуюся паузу.
— Не разговаривай со мной, урод! — раздался раздражённый голос Эммы из-за стены.
— А что не так? Неважно себя чувствуешь?
— Издеваешься? Сначала напоил меня и изнасиловал, а теперь спрашиваешь как я себя чувствую? Как будто меня вываляли в грязи! Жаль что эти парни тебя не пристрелили! — повысила голос Эмма.
У меня тут же появилась ноющая боль в висках. Она вообще адекватная? Нас схватили какие-то вооружённые полудурки, а рыжую волнует лишь вчерашнее недоразумение!
— Не перекладывай с больной головы на здоровую. Напилась ты сама. Я лишь посоветовал сделать несколько глотков, чтобы согреться, а не опустошать всю бутылку. Да и по поводу изнасилования ты тоже перегибаешь палку, — решил я прояснить ситуацию.
— Как и та девчонка, из-за которой тебя посадили в тюрьму? Она тоже что-то неправильно поняла и перегнула палку?! — голос Эммы был полон желчи и злого сарказма.
Я тяжело вздохнул. Браво, рыжая. Даже не зная всей правды, ты меня почти что уделала.
— Не говори о том, о чём и понятия не имеешь, — устало проговорил я, не желая разговаривать на эту тему.
— И не собираюсь. Мне и так с тобой всё понятно, — закончила Эмма разговор на не самой приятной ноте.
Услышав скрип, я понял, что рыжая села или легла на кровать. Предупреждать её о том, что в постельном белье могут водиться клопы или другие паразиты я не стал. Мнение рыжей не слишком меня волновало, однако её слова вынудили меня мысленно вернуться в прошлое. Пора, когда я стойко терпел побои от отца, заядлого алкоголика, выходившего из себя по малейшему поводу, давно прошла. Я научился давать сдачи, и давал я её с лихвой. Однако синяков и фингалов на его вечно пьяной физиономии мне было недостаточно. Я хотел стереть этого сукиного сына в порошок, и переломать этому выродку все кости одну за другой. Если бы я остался жить с ним под одной крышей, так бы непременно и случилось. Отца спасло только то, что я поступил в колледж и переехал в общежитие.
Первые полгода я тратил время исключительно на отрыв, а не на учёбу. Одна из убойных вечеринок, во время которой я обкурился в хлам, закончилась тем, что в мою комнату ворвались копы и в два счёта скрутили меня. Обыскав комнату, они нашли чужой мобильник и хоккейную маску. Как оказалось, неизвестный парень в маске изнасиловал двух девчонок, а у одной из них забрал мобильник. По телосложению этот парень был очень похож на меня. Мне бы следовало что-то сказать в своё оправдание, да только в том состоянии я и двух слов связать не мог. Состоялся суд. По мнению прокурора, отсутствие у меня алиби, а также маска и телефон доказывали, что девчонок изнасиловал именно я. Судья с его мнением согласился, и отправил меня на долгие годы за решётку. Может я толком ничего и не помнил, но точно был уверен, что девчонок изнасиловал кто-то другой, возможно мой сосед или любой другой студент, подбросивший улики в первую попавшуюся комнату. Так или иначе, теперь это не имело значения. Всё это было давно, и будто не со мной. И вот спустя столько лет я снова оказался за решёткой. Совпадение или судьба? Скорее всего ни то и ни другое.
— Хотя знаешь, пожалуй мне всё же есть за что просить прощения. Ты была навеселе, но я-то соображал, — вновь заговорил я, вернувшись в реальность.
— Ты сейчас о чём? — подала голос рыжая.
— О том, что в процессе мы очень сильно увлеклись, и не подумали о возможных последствиях. Как бы твой живот через какое-то время не начал расти. Не хотелось бы, чтобы...
Развить эту тему мне не позволили вернувшиеся ...