Вечером, в бане мой друг Тахир хохотал, когда я ему рассказал про Витькин паспорт и про Гафура-мента.
— Представляешь, у меня тоже чужой паспорт сегодня появился. Угадай, чей? Когда ты имеешь паспорт человека, в наше время и в нашем крае это означает, что ты имеешь его душу. Знаешь, чья душа в моём кармане?
Ко мне Гафур тоже вечером подъезжал, просил подрочить ему, и обсосать, за это он купит мой бизнес за хорошие бабки, и я могу сваливать куда хочу.
— И ты сосал?
— Я сделал вид, что согласился, а когда он спустил штаны, сам поставил его на колени и тыкал своим хуем в его толстую рожу, я покрыл всю его щетину своей смазкой.
— А дальше?
— Ебать я его не стал, всё-таки начальство, мент. Но главный прикол, от неожиданности и обиды, Гафур-ака не заметил, как потерял паспорт и удостоверение. Теперь, в заднем кармане моих джинсов, его документы!
— Он тебе отомстит, Тахир, он заберёт тебя в КПЗ и будет ебать там со своими друганами во все дырки одновременно!
— А ты как поступил, притворился уродом, так мужик не может поступить!
Я ударил Тахира под дых, и прижал рукой его шею к стенке. В его глазах навернулись слёзы, но это слёзы не от слабости и безысходности, это слёзы парня, чьи мужественные действия не одобрил лучший друг.
— Может ты, мой лучший друг Фархад, приведёшь меня к Гафуру и опидарасишь перед ним?
Ну что тут поделаешь, я любил этого горячего парня и готов был простить ему всё. Его горячность, открытость и сила превращались в... покорность, когда мы делали любовь. Он напоминал мне горячего арабского скакуна, сочетание породистости, силы и стремление быть любимым таким же жеребцом. И хотя когда дело доходило до настоящего секса, я брал на себя исключительно активную роль, отклоняя все уговоры Тахира, трахнуться по очереди, он не обижался.
— Однажды ты тоже отдашься мне и не пожалеешь об этом! — говорил он после траха, обкончав простынь.
Я обнял его и поцеловал в каждый из его горячих глаз. Мои руки гуляли по его сильному мужественному телу, касаясь его крепкого клинка. Любовь... любовь с парнем, которого хочешь, о котором постоянно мечтаешь, что может быть прекраснее любви к воплощённой мужественности? В первый раз это у нас произошло сразу после армии, мы почти друг друга не знали, просто торговали рядом, и вышли вместе поссать. Потом мы изредка повторяли, но в эту неделю без жены, я просто обезумел, я хотел Тахира всё время.
— Я приготовил тебе подарок, Тахир... русского прапорщика Витю, с ним ты сможешь осуществить все свои давние мечты, он не давалка, наоборот он сильный и мужественный, твой меч пронзит настоящего воина, ты ведь давно мечтал отъебать парня на пару годков старше себя.
— Витёк, заходи!
Виктор зашёл с видом затравленного льва в узбекской поношенной военной форме.
Тахир подошел к нему и в упор поглядел в его глаза. Он оценил мужественность парня.
— Раздевайся, друг, я тебя сейчас выебу. Ты — парень, который мне принадлежит.
С убийственной тоской Витёк начал раздеваться.
— Фархад, это его паспорт у тебя? Без него он не сможет вернуться домой? Парень, не тоскуй так, к утру я тебя отпущу и попрошу друга вернуть тебе документ, я к тебе со всей душою, расслабься и будь моим полностью, а сейчас пойдём в душ!
Я наблюдал как Тахир ебал Витька в душевой, картинка, скажу я вам идиллическая! С нежностью, предназначенной для тринадцатилетней возлюбленной, он входил и выходил своим гигантом из него. Когда настало время отсоса, Тахир гладил прапора по голове и по щекам, нежно теребил его за уши, мой друг не ебал парня до гланд, как делают наши колхозники, обсосы в разных позициях были ему интереснее. Я, видя его со стороны, возбудился как дикий осёл, мой елдак начал ходить ходуном, кожа натянулась до предела, головка начала непроизвольно дрожать, весь хуй сам по себе покрылся смазкой. Мой меч жаждал толстых губ прапора и горячей задницы Тахира, я настолько обезумел, что даже захотел оттолкнуть Тахира и самому ещё разок выебать Витьку, и чтоб, одновременно Тахир ласкал меня сзади. Это безумие, смотреть на любовные игры парней. Может плохо кончиться. Прав ли я был, занимая с Тахиром исключительно активную позицию в анале, ведь иногда я готов был почти сдаться его напору? Попробовать себя в роли пасса, это ужасно унизительно, особенно с парнем на два года младше себя, но с Тахиром... с Тахиром я, пожалуй... Теперь Тахир ебал Витю, уложив, его на спину, на скамейке, и задрав его ноги. Затем перевернул его на бок и засадил во всю длину. Когда куток Тахира входил полностью в задний проход прапорщика, Тахир нежно гладил его волосатую ногу и просил сжать внутри посильнее, погорячее. Витька не отрывая глаз, глядел на Тахира и подчинялся.
— Мой белый воин, мой белый невольник, мой белый жемчуг!
Я не мог больше сдерживаться, я подошел к голове прапора и с силой засадил ему до гланд, он начал задыхаться, тогда я ещё сильнее воткнул и стал ебать его глотку как отбойный молоток и... кончил.
— Не надо так, во-первых, ты сказал, что он мой, во-вторых, лаской можно добиться гораздо большего эффекта.
— Поучи меня ещё...
Обмыв концы, мы отдали паспорт и деньги горе-туристу. Когда он уходил, то взглянул в глаза моего Тахира так, что описать словами этот взгляд невозможно. Затем он подошёл ко мне и улыбнулся:
— Я тебя ещё вскрою, Бабай!
Я подумал, что он на следующее лето приедет конкретно для нежных встреч с Тахиром или пригласит его к себе в гости. Что касается меня, я пнул его слегка и выкинул за шиворот из нашей бани.
Мы идём пить чай к хозяину бани — Ахат-ака. Он классный старикан, ему уже за девяносто, но он добрый шутник и оптимист. Закурив, он, улыбнувшись оглядел нас.
— Ну как ребята, напарились, как настроение?
Мы попадаем под власть его обаяния, Ахат-ака замечательный рассказчик. Перед нашими глазами встаёт конница Буденного, первые железные дороги и первые русские рабочие-комсомольцы, гражданская война, басмачи, коммунисты, сражения и засады, страшные пытки и новые стройки... Семья Ахата издревле владела этой баней, неформально они продолжали контролировать её и в советское время, проявляя подчёркнутую лояльность новой власти. У Ахата был друг — Вахид, его семья полностью ушла в басмачество. Со временем, их всех перестреляли, но Вахид всегда выходил сухим из воды, во многом благодаря Ахату. Их связывала мужская любовь. Не гейская любовь инфантилов, а любовь двух мужчин-войнов. Ахат и Вахид не ходили манерно по городу, держась за руки, не щебетали как девки и не целовались взасос при городских воротах. Настоящая любовь самодостаточна и не терпит демонстрации!
— Ахат-ака, зачем вы нам это рассказываете?
— Мне сегодня приснился сон, Вахид позвал меня к себе в чудесные места, полные райских наслаждений для настоящих воинов. Я скоро уйду вслед за своими предками, но вам ребята хочу сказать, что любовь между двумя мужчинами войнами — почтенное чувство, его нельзя стесняться, оно недоступно женщинам, но его следует отличать от удовлетворения скотской похоти победителя над побеждённым, правда Фархад? Если ты любишь мужественность в себе и в своём друге, люби честно и открыто, люби каждой клеточкой твоего тела и каждой мыслью, люби, приходя в безумное состояние и... обретёшь блаженное удовлетворение. Но если в тебе есть подлость и трусость, зависть и коварство, ты никогда не будешь мужиком, твой удел сосать хуй такого же раба-уродца.
— Раз уж вы об этом заговорили, скажите, насколько далеко заходили ваши отношения?
— Когда Вахид целовал меня, он шептал, что исполнит любое моё желание и то, что делают рабы своим господам он готов сделать мне, только ...