(отрывок из повести "Отшельник дядя Миша")
К апрелю Женька (рассказ не обо мне, хотя я тоже Женька) стал замечать, что сперма просто давит ему на мозги, он вроде не часто вспоминал о Ксюше, ну как обычно вечерком. Но утром творился какой-то кошмар.
- Никит, везет же тебе, разок в недельку подрочишь и нормалек, а у меня уже скоро мозоли будут от дрочки! - пожаловался Женька за завтраком.
- Нечего было с Ксюшей по десять раз на дню...- в голосе Никиты звучала прикрытая недовольством зависть.
- Ты думаешь, я к ней привык за 10 дней?
- К хорошему быстро привыкаешь...
Кровати Женьки и Никиты были сдвинуты вместе, но они никогда не перекатывались друг к другу. Правда, чтобы разбудить Женьку, любившего утром поваляться, Никита давал ему иногда пинка, не слезая с кровати.
У Никиты, после отъезда Ксюши, остался необычный осадок: ему не очень понравилось трахаться с ней (то ли он был недоволен тем, как он это делал). Зато он часто вспоминал, как её трахал Женька - это его возбуждало гораздо больше.
Никита всегда немножко Женьке завидовал, его внутренней свободе, умению завести беседу с незнакомым человеком и ... его обалденной елде, почему у него, Никиты, такая штука не выросла?
Никита прекрасно знал, что Женька спит очень крепко: чтобы его разбудить в 4 утра на рыбалку, Никите пришлось однажды принести с крыльца снегу и растереть брата в кровати. Женька от такой процедуры проснулся быстро, но тут же полез в драку, Никита еле удрал от него на улицу. Теперь Никита перестал негодовать по поводу того, что Женьку пушкой не разбудишь, а все потому что...
Однажды Женька поехал в райцентр на попутке, с участковым, который в их деревне появлялся в год раза два. Назад Женька доехал только до ближнего села Т... и до дома топал пешком 25 километров по жидкой грязной каше. Еще ему пришлось тащить рюкзак, с семенами, подкормкой для поросят и всякими разными нужными в хозяйстве мелочами, от которого просто отваливались плечи.
Бросив рюкзак в сенях, он просто рухнул на кровать, скинув мокрую одежду на пол.
Проснулся Женька от странных приятных ощущений, он приоткрыл глаза и затих: Никита гладил его, терся о его дорожку на животе щекой, касался кое-где губами, трогал его яйца и отодвигал кожицу на головке члена. Женька не шевелился, слегка подглядывая из-под ресниц, благо в комнате было очень темно. Никитина ласка длилась просто вечность, Женька никогда бы не дал столько времени не подготовку ни одной девчонке, он просто впарил бы ей и все.
- Ну, бери в рот, сколько можно тереться, - повторял про себя Женька.
Но Никита вдруг встал напротив Женьки, лежащего без одеяла голышом, и начал усиленно дрочить, а потом слил в помойное ведро.
Женька был разочарован.
После дрочки Никита бережно укрыл Женьку одеялом и улегся на свою кровать спиной к Женьке, натянув одеяло аж на голову.
Прошло минут десять.
Женька помял под одеялом свои яйца и решил не отступать. Он перекатился на Никиткину постель и прижался его заднице своим дымящимся колом.
- Ты чё Жека, попутал во сне?... - недовольно прокряхтел Никитка.
- Никит, может, продолжим? - Женька обнял его за плечи, Никита пытался освободиться.
- Что продолжим?
- Раз ты его так любишь, возьми хоть в рот, - Женька потирал членом о задницу Никиты.
- С чего ты взял, что я люблю твою палку? Что я пидор что ли?
- Я чувствовал, что ты делал, мне было приятно, но этого мало! - Женька потянулся к Никиткиному члену, но Никита резко вырвался и отскочил к стене.
- Ничего я не делал, я спал, я не буду тебе сосать из-за того, что тебе что-то там приснилось, и у тебя хер колом встал! - Никита взял с тумбочки сигарету.
- Давай я тебе тогда первый пососу, чтобы у тебя комплексы твои отпали, - миролюбиво предложил Женька - а потом ты мне...
- Ты охуел, братец, я не знаю, может, у вас в армии этого не было, но я то служил не в погранвойсках как ты, а в стройбате. У нас постоянно ходили слухи о том, что кто-то с кем-то... и их никто не уважал, пидарасов...- сигарета в Никитиных руках дрожала.
- Ну, я-то не буду такие слухи распускать, да и кому я тут скажу, подумай, дурень? - Женька сел на кровати и тоже потянулся за сигаретой. - Ну, Никит, ну хочешь, трахни меня в зад, если зубов моих боишься...
- Не знал я, что ты у нас на все руки и с девками и с парнями, - Никита весь дрожал, вжимаясь в стенку.
- Никит, не пори хуйню, я с парнями ни разу не пробовал, но Ксюха мне тут, раз очко поласкала...
- О-о! Всё с тобой понятно! Чем хоть ласкала...
- Языком и пальчиками с гелем этим - Женька кивнул на красивую бутылку, оставленную Ксюшей. - Очень приятно представь себе!
- Короче, подрочи и ложись спать, об этой гадости даже думать забудь, - Никита налил себе стакан самогона. - Время час ночи, завтра делов до хуя!
- Ах, ты мразь! - Женька встал и начал одеваться. - Я что тебе кукла резиновая или картинка для дрочки. Облизал меня сука всего, а теперь пидором обзывает! Корчит из себя чуть не святого, на тот берег пиздуй к старухам, если ты у нас такой... - Женька надел куртку, и сунул гель в карман.
Никита не заметил этого, заглатывая самогон.
- Ты куда собрался? - Спросил он, отрыгнув.
- К дяде Мише схожу, не с тобой же тут... - Женька надел низкие резиновые сапожки.
- Дяде Мише хоть не пизди про эту свою глупость. Он сидел, знаешь, как такие люди к пидорам относятся? - Никита решил выпить еще стакан. - Он с нами потом рядом срать не сядет...
- Если захочу сказать, ты не ссы, я только за себя буду говорить, а ты у нас чистеньким останешься, а мне насрать, пусть меня дядя Миша хоть из своего Ремингтона завалит, если ему что не понравиться. Я этой жизнью поганой, в дерьме по колено, ни хуя не дорожу!
Никита открыл рот, чтобы что-то сказать, но за Женькой уже захлопнулась дверь.
Дядя Миша в эту ночь никак не мог заснуть. Собаки скулили, видимо, от сырости на дворе, он пустил их в сени, вышел на крыльцо покурить,...посиживал,... задумался, глядя в пасмурное небо без звезд.
- Дядь Миш, а ты не спишь еще? - Женька был очень удивлен, зная, что дядя Миша всегда ложиться в одиннадцать вечера.
- Да, что-то собаки выли... А ты ко мне Жек?
- Да, а к кому же еще, - Женька хотел сесть рядом.
- Пошли в дом, чё мы тут. Изморось противная, я уже замерзать начал, - дядя Миша пропустил Женьку в дом.
От самогона Женька отказался. Они пили чай, разговаривали. Поймав подходящую нотку в разговоре, Женька спросил:
- Дядь Миш, а у вас в тюрьме пидоры были?
- А как же, в нашем отряде четыре, когда я освобождался уже, стало шестеро петухов. Только они, Жек, пидоры поневоле, их ведь били сначала, потом ебли до полусмерти, унижали, это не секс - это садизм. Мне некоторых очень жалко было.
- Почему некоторых? - удивился Женька.
- Ладно, расскажу, если хочешь... - Дядя Миша сел на кровать и откинулся к стене, Женька сел как школьник (руки на колени) на табуретку. - Был у нас один петух, Антошка, "Тоська", он в жалости не нуждался, его наш авторитет Кит и его подручные Кречет с Болтом чуть-што за свои спины отталкивали. Болт, правда, мужскими задницами не интересовался, к нему шмары со всего Питера, каждую неделю ездили, бывало и по две в неделю. Он как-то договаривался с начальниками, их всегда пускали, даже без документов. А вот Кречет, чеченец, драл его конкретно, видел я (последовала душевная история о пятичасовой порке на складе, которую дядя Миша вспоминал регулярно, но рассказывал впервые - см. рассказ ). Это не садизм, заключил дядя Миша - это мне кажется даже похоже на любовь что ли, грубую только лагерную, и так бывает! И в зоне даже!
Женька был просто потрясен. Он сидел, глядя в пол, уронив кисти рук с колен.
- Ты чего пригорюнился, Жек? - дядя Миша толкнул ногой табуретку, на которой сидел Женька.
- Да, так, мы сегодня с Никиткой повздорили немного. - Женька поднял голову и заметил, что у дяди Миши от этих душевных разговоров не хилое волнение в штанах. - Дядь Миш, а ты с петухами это... ну пробовал, все-таки 6 лет, приличный срок-то, небось, хотелось?
- Нет, Жек, не пришлось, да и не хотел с ними... может и не смог бы, они как станки для дрочки, потеряли вид человеческий, ну кроме "Тоськи" конечно, но он был для блатной элиты - дядя Миша забросил ногу на ногу.
- Дядь Миш, а я не хуже "Тоськи"? - Женька пронзительно заглянул в глаза дяде Мише.
- Ты?! Ты что Жека, ты мужественный парень, сильный, подтянутый, тебя бы в зоне и не опустили бы, в тебе ни от девчонки, ни от маменькиного сыночка нет ничего. Тебя не вдруг сломаешь,... мне кажется. В армии тебя разве обижали?
- Нет, даже когда духом был, ну там полы, конечно, драил, скакал как белка, но не били, так подгоняли. Потом научился всему, стал быстро делать - а там уже и черпак. Я на границе служил, гарнизон маленький, все друг друга держаться, склок особых не бывало. Офицеры, правда, бухали многие по-черному,... зато в самоволочку можно было.
- Чегой-то ты вдруг себя вздумал с "Тоськой" сравнивать? - дядя Миша коснулся рукой Женькиного плеча.
- Просто я, дядь Миш, кажется, сам сломался, меня и бить-то не надо... - Женька совсем опустил глаза в пол. - Я больше не могу в кулак, я устал. Может, дядь Миш, ты мне в зад заправишь по-соседски... как блатарь петуху.
Дядя Миша открыл рот от удивления, это было сказано так естественно и просто, словно Женька просил его выполнить для него не очень приятную работу, которую сам по какой-то причине он не мог сделать.
Дядя Миша никогда не мог представить себя с Женькой. Его богатая фантазия иногда опускалась до того, что он представлял братьев вдвоем, потому что не раз видел их раздетыми в бане. Он даже мог представить Никиту, на месте Женьки, который был любитель поплакаться дяде Мише в плечо, сетуя на плохие погодные условия, тяжелую работу и безденежье.
Дядя Миша так долго сидел с открытым ртом, что Женька решил, что зря вообще приперся к нему в час ночи и напряг его своими проблемами.
- Дядь Миш, прости, если сможешь. Ничего не поделать, я не похож на девчонку, раз я тебе не очень, пойду я, пожалуй... - Женька поднялся с табуретки.
- Жень, я это, ну не ожидал, погоди... - Он обнял его за плечи. - Жека, все не так просто, это же больно, пиздец как...
- У меня смазка есть. - Женька вяло подошел к своей куртке и достал бутылочку. - Я знаю как надо...
- Откуда ты знаешь, вы с братом уже того, что ли?
- Нет, Ксюша... она в попку тоже любит,... только со мной ей страшновато было, она научила, как растягивать этот... бля, как его,... сфинктер, кажется, называется... пальцами надо сначала. - Женька растерянно крутил бутылочку в руках.
- Жек, брось дуться, чё нам тут терять, баб все равно не предвидеться, можно попробовать, если хочешь, - дядя Миша потянул его за руку обратно в комнату. - Не понравиться, не будем больше, а насчет того, что ты мне не очень, - это ты глупости говоришь, я знаешь, как в окошко любовался, как вы Ксюхой кувыркались, ты прям, не скажешь, что "деревня", такой любовник о-го-го!
- Ай-яй-яй! Дядь Миш, ты оказывается, у нас порнушку любишь посмотреть, - улыбнулся Женька, покачав головой.
- Со зрелищами тут напряженка, Жек, телевизор только две программы показывает... - дядя Миша подбросил пару поленьев в печь и они оба начали смеяться.
Целоваться с дядей Мишей Женька не рискнул. Дядя Миша при свете категорически стеснялся, поэтому Женька погасил свет и нашел по радио подходящую музычку.
Дядя Миша разволновался слегка, и возбуждение никак не приходило, хотя он с большим удовольствием ощупывал Женькино мускулистое молодое тело. Женька был парень сообразительный, он пробежался губами по телу дяди Миши и начал поочередно облизывать и брать в рот его яйца. Дядя Миша заметил, что язык и губы очень близко повторяли то, что делала Ксюша, но член входил в рот не так глубоко, - Женька все-таки делал это в первый раз!
- Хватит, Жек, нормально уже, а то, как бы...
Женька выпустил изо рта паутинку слюны и, усевшись на корточки, как он уже пробовал себе делать, после отъезда Ксюши, начал пальцами обильно мазать себе дырочку. Когда он загонял пальцы поглубже, то чувствовал, как подкатывает к паху тепло, внутри сладко ныло. Не мешкая, он вылил на руку побольше геля и намазал дяде Мише член.
- Всё по науке, - удивился дядя Миша.
- Давай, дядь Миш! - Женька направил его член точно в очко.
Дядя Миша помял его крепкую задницу и надавил.
-Вот это да, как же я вставлю в такой мышиный глазок?
- Не бойся, дядь Миш, нажми порезче. - Женька вспомнил, как он первый раз вошел в Ксюшину попку очень медленно и она сказала, что это лишь усиливает боль.
Дядя Миша резко надавил и проскочил по гелю довольно далеко. Женька сжал зубами край подушки: "Бля, бедная Ксюша, как она только это терпела?" Дядя Миша потихоньку двигался, задвигая все дальше. Женька почти не дышал - дядя Миша заметил.
- Жек, ты как там? Я чувствую больно тебе, бедолага! Давай не будем, а? - и он потянул член назад.
Но Женька не хотел показать, что ему больно.
- Дядь Миш, а тебе как? - спросил он, собрав всю волю в кулак, и подаваясь попкой к дяде Мише.
- Ха! Мне-то, - дядя Миша обнял его сзади и прошептал, - Мне просто охуительно...
- Тогда давай, дядь Миш, двигай задом и нечего меня жалеть!
Прошло совсем немного времени, может 2-3 минуты, и Женька почувствовал, что ему вроде и не больно и уже очень приятно. Дядю Мишу, наконец, осенило, что Женька-то у него не девушка, и он потянулся рукой к его хозяйству: погладил по яйцам и начал слегка поглаживать раскачивающийся слегка возбужденный член. Дядя Миша стал замечать, что Женька подается к нему попкой, и его нехилая елда туго выпрямилась в дядиной Мишиной руке. Словно искра пробежала от Женькиного члена по руке дяди Миши и волной отдалась в пах.
- Жека-а-а! Тебе приятно, а?
- Ещё как! - Женька чувствовал, что возбуждение приливает к телу гигантскими волнами, и потянулся за полотенцем.
- Жека, ты даё-ё-ёшь, у-уже...да?
У Женьки почти весь член был покрыт кожицей. В полностью напряженном состоянии наружу выходил только самый кончик головки. Дядя Миша размазывал смазку под кожицей, иногда сдвигал её, и ему самому это было очень приятно делать.
Женька начал постанывать. Дядя Миша прямо таял от этих стонов: "Бля, надо самому так попробовать, это в зоне было нельзя, а с Жекой...!"
Женькин оргазм чуть не свалил дядю Мишу с колен: и член в руке и сфинктер в такт запульсировали, Женька упал грудью на кровать, еще сильней прогибая спину, издавая протяжные низкие рыданья.
- Ох, Жека! Ка-ак хорошо! - дядя Миша начал осыпать Женьку сзади поцелуями, замедлил темп, - Полежи, маненько, отдышись, я подожду...
Вскоре они продолжили и, почувствовав снова сокращения Женькиного сфинктера, дядя Миша тоже кончил ему в попку. Они долго валялись, потом подмывали друг дружку.
Дядя Миша уже и не стеснялся Женьку: "Чё там стесняться, в баню сто раз ходили, да и Жека, слава богу, не тренер по фитнессу, а простой деревенский парень, хоть и очень ладно скроенный... ах молодость..."
За чаем Женька почувствовал, что здорово проголодался. Он так с дороги и не ужинал вчера.
- Дядь Миш, можно я пирога отрежу, твоего знатного с рыбой?
- Давай я тебе сам отрежу, на вот... - дядя Миша разрезал весь пирог на четыре куска и один вручил Женьке. - А хочешь, у меня гусь копченый есть? Щас я принесу...
- Не, дядь Миш, не ходи ты никуда и пирога хватит... - Женька шустро поглощал пирог, дядя Миша смотрел на это с замиранием сердца.
- Жек, 4 часа! Представляешь? А мы еще и спать не ложились, - дядя Миша покручивал бутылочку с гелем, - Ты Жек устал наверно, вчера ездил в райцентр?
- Да ну, у меня сил вагон, дядь Миш, я могу и не ложиться уже, все равно скоро вставать, - Женька как дома, по-хозяйски вытер со стола и ополоснул тарелку от пирога и кружки.
- Жень, а ты смог бы мне тоже вставить?
- Дядь Миш, ты это серьезно? - Женька вытер руки и взял из рук дяди Миши смазку. - Дядь Миш и со смазкой тоже больно сначала, да у меня еще и в штанах не свистулька...
- Это точно! Жек, мне так елду твою гладить приятно было, как будто сила твоя молодая в мое тело вселялась, как в сказке. Я у тебя сил не отнял случайно?
- Дядь Миш, наверно эта сила-то и давила мне на яйца целый месяц, аж до боли, и я её просто в ведро сливал... - улыбнулся Женька. - Ладно, давай я пальцами подольше подвигаю, а как ты расслабишься, тогда если захочешь, попробую потихоньку...
- Да, Жек, у тебя ведь опыт есть с Ксюхой... - дядя Миша улегся на живот и подмял под себя одеяло. - Надо расслабиться, да?
- Хорошо бы, у меня не очень-то получилось...- Женька обильно намазал пальцы и начал потихоньку вводить один палец.
Уже совсем рассвело. Женька уже шуровал в попке дяди Мише четырьмя пальцами. Пальцы были у Женьки длинные и довольно тонкие для деревенского парня. Он легко доставал до простаты и ласково разминал её подушечками пальцев. В своей попке ему было неудобно так орудовать, он мог лишь едва коснуться этого уплотнения, сидя на корточках.
Дядя Миша тащился на полную катушку.
- Чё я дурак, раньше не пробовал, ох-хо-хо... ведь на этих комсомольских стройках было полно возможностей... ребят было до кучи, девок не хватало на всех... а-ааа-ах ... Васька мне намекал, помню, я отмахнулся, не понял... у-уу-у, с ума со-ойти-и!
Женька наклонился к дяде Мише, чтобы проверить его эрекцию и коснулся своим вздыбленным концом его бедра.
- Загоняй, Жек, я почувствовать "его" хочу там, пусть "он" погладит эту железу волшебную!
Особой боли дядя Миша не ощутил, очень основательная была подготовка. Так немного дернуло самый вход, когда Женька вогнал головку, которая была у него потолще самого члена, неприятные ощущения быстро прошли, и они долго наслаждались вместе, пока Женька, устав притормаживать и терпеть, не кончил, падая на дядю Мишу со стонами, а потом доделал ему ртом.
Когда дядя Миша проснулся, доходило 12 часов дня: "Ох, Никита, наверно, Жеку костерит там, алкашом называет... и спящей красавицей. Странно, а почему Жека ко мне пришел, а к молодому, тоже наверно, измученному стояками, брату не обратился?".
Дядя Миша повернул Женьку, скидывая с себя его ногу, и погладил снова точащий Женькин член: "Да, Жек, я тебя понимаю, с таким темпераментом, кулаком работать пол дня уйдет". Он раздвинул Женькины ноги и разместился между ними.
- Всё, бля, уже встаю... - проскулил Женька, не открывая глаз.
Дядя Миша, совсем осмелев, решил попробовать своего любовника на вкус, он не торопясь, ласкал вокруг головки, уздечку, то заглатывал его член, то по губам гладил головкой. Это доставляло ему самому массу удовольствия.
Женька проснулся только, когда кончил в рот дяде Мише. Его здорово дернуло, и голова провалилась мимо обеих подушек.
Женька смотрел в деревянный резной потолок, понимая, что он не дома, и улыбался.