Этот рассказ был написан в честь сериала "Физика или Химия".
С утра, как обычно, прозвенел звонок. Я встал, умылся, почистил зубы, внимательно разглядывая себя в зеркале. Потом немного задержался на выборе джинсов и решил одеть те, которые нравятся Давиду.
По дороге от дома до школы я пребывал в раздумьях: "Почему Давид в последнее время так безразлично относится ко мне? Он меня просто не замечает... И этот Горка! Давид постоянно вокруг него вертится... О, Боже, о чём я думаю! Давид и Горка - это же смешно! Совсем схожу с ума от ревности, и что это за чувство внутри"... Как только я очнулся от своих размышлений, то тут же заметил, что стою у своего шкафчика. Вот до чего доводит меня Давид!
Давид снова не пришёл на первый урок - как всегда, опаздывает. Скорей всего, сейчас он лениво потягивается в своей постельке, играя мускулами, зевает, треплет свои золотистые волосы... Как же хочется к нему - обнять его, слиться с ним в страстном поцелуе, почувствовать его под собой! И снова я замечтался.
Наконец-то прозвенел звонок на перемену. Уже в коридоре я увидел его. Он улыбнулся, подошёл ко мне.
- Привет, мой маленький педик! - сказал он и улыбнулся ослепительной улыбкой.
- Я тоже рад тебя видеть, - грубо ответил я.
- Фер, ты обижен на меня?
- Нет. Почему ты опоздал?
- Ты же знаешь, вечером я устал, да и вообще просто проспал. Подумаешь!
- Ладно. Может, сходим куда-нибудь вечером?
- Эмм... извини, Фер, не получится пока.
Я ещё хотел расспросить его о том, чем он так будет занят, что не сможет увидеться со мной, но тут появился всеми "любимый" Горка, и Давид сразу же ушёл.
Я наблюдал за ними. Почему он так улыбается ему? И о чём они так оживлённо разговаривают? Ну и что, они же друзья, имеют право поговорить - это я просто что-то навоображал себе.
Когда закончился последний урок физики, я пошёл к шкафчикам, а потом вспомнил, что забыл в кабинете свой учебник. Как только я подошёл к кабинету, то услышал голоса. Приоткрыв дверь, я прислушался - это был Давид и Горка. То, что произошло дальше, шокировало меня.
- Горка, давай быстрей, чтобы никто не заметил.
- Чёрт! Не верится, что я согласился на это.
- Ну, Горка, быстрей, а если Фер увидит?
- Педик, перестань орать на меня, никто ничего не увидит! Лучше помоги мне.
Я замер и тяжело дышал. Давид стягивал с Горки футболку, он раздевал его!
Отпрянув от двери и резко вскочив, я убежал и побежал без оглядки куда-то вперёд, главное, чтобы скрыться от всех. Я мечтал, чтобы время остановилось, мечтал забыть всё это... забыть его, убить эту боль в груди... О, Боже, как же я был глуп!
На следующий день в колледж я не пошёл, всё равно предки куда-то уехали, и это хорошо, потому что так хотелось побыть одному. Давид постоянно звонил, но я не брал трубку - не хотел слышать его голос. Я просто выключил телефон и решил почитать книгу, лёжа на диване. В итоге я не заметил, как уснул.
Разбудил меня тревожный звонок в дверь. "Наверное, родители вернулись", - подумал я.
- Да иду я, иду! - резко открыв дверь, сказал я. - Мам, ну зачем так звонить?
Передо мной стоял Давид. Вид у него был встревоженный. Он не колеблясь вошёл в дом, схватил меня за плечо и стал рассматривать.
- Ты в порядке? Почему тебя не было в колледже? Ты заболел? И телефон у тебя выключен. Что я должен думать?
- Нет, - ответил я, убрав его руку с моего плеча.
- Что "нет"? Фер, что с тобой? Я волновался за тебя.
- Ты?! Мне трудно в это поверить. Ты вообще забыл о моём существовании.
- О чём это ты, Фер?
- Да ни о чём! Забудь меня! Хотя ты и не помнил обо мне.
- Фер, что я тебе сделал?
- Вот именно, Давид, что ничего! А Горка, наверное, удовлетворён тобой. Хорошо же вы с ним развлеклись в кабинете физики! Я верил тебе, а ты мне изменил, держал меня за идиота. Знаешь, как мне сейчас больно? Всё внутри так и горит! Я ненавижу тебя! Не хочу видеть! Убирайся! - ком горечи встал в горле, в глазах защипало. - Уби...
Схватив за руку, он резко потянул меня к себе и поцеловал.
- Я тебя люблю, Фер! - и он снова поцеловал меня горячими влажными губами.
- Не здесь, - прошептал я, и мы поднялись в спальню, по пути снимая с себя футболки.
Я лёг на кровать. Он, тяжело дыша, залез на меня сверху. Я хотел встать, но Давид упёрся ладонью в грудь и заставил меня лежать, опустился над моими губами и стал нежно покусывать их, целовать, нетерпеливый язык проник в меня, изучая мой рот изнутри. Я расстегнул его джинсы и, засунув под них руку, провёл пальцами по его плоти. Во мне разбушевалось пламя. Я перевернул его, подмяв под себя, стал жадно целовать, сжимая его плоть, спустился к его соску и стал целовать его, покусывая, играя с ним язычком. Парень стонал от нетерпения. Я стянул с него джинсы, приспустил свои, раздвинул ноги и резко вошёл в него. Он вскрикнул. Я всё дальше проталкивался, обезумев от его стонов. Я просто ни о чём не думал, а, как сумасшедший, двигал бёдрами. И вот из горла вырвался изнемождённый крик. Мы кончили вместе. Я упал рядом с ним. Каждый думал о своём.
После долгого молчания он наконец-то заговорил:
- Фер, между мной и Горкой ничего не было.
- Ну, конечно, Давид! Не надо делать из меня идиота.
- Фер, послушай, это правда. На самом деле я хотел сделать тебе подарок. В эти последние дни я подрабатывал вместе с Горкой и просил его помочь мне, поэтому не мог видеться с тобой, - слишком был измотан после колледжа и работы. А то, что было в кабинете физики... Я попросил Горку, чтобы он померил футболку, которая была подарком для тебя.
- Давид, мне трудно поверить в это. И как ты дока... - не успел я договорить, как он вскочил и пропал где-то за дверью, но уже через несколько минут появился на пороге с пакетом в руке и кинул его мне.
- Давид, что это?
- Подарок.
В пакете лежала книга, которую я давно мечтал купить и прочитать, но времени всё не было, да и денег тоже. Ещё там была футболка с рисунком сумасшедшего таракана посередине. Я тихо засмеялся, и в то же время мне стало стыдно, что я так плохо думал о нём, ревновал, не доверяя ему.
- Извини, - прошептал я. - Я такой дурак! А эти подарки - спасибо тебе... Ты, наверное, злишься на меня, мне грустно и стыдно всё это говорить.
Он просто сидел и молчал, смотря куда-то вдаль.
- Давид, я люблю тебя, прости.
- Я тоже тебя люблю, Фер, но любви не будет, если ты не будешь доверять мне.
Я придвинулся, и наши пальцы сплелись, мы поцеловались.
- Я постараюсь измениться.
- Давай мы попробуем это завтра в клубе, - и он достал из пакета два билета в самый дорогой гей-клуб...
Фер летел по улицам ночного Мадрида, не замечая ни проносящихся по магистралям автомобилей, ни ослепляющих огней фар, ни светофоров, ни прочих источников, ослепляющих глаза. "Мой милый будет счастлив", - проносилось в голове парня. В руках он сжимал два идеально гладких прямоугольных клочка глянцевой бумаги. Фернандо стоило огромных усилий найти эти билеты на последний матч сезона по футболу, но оно того стоило, несмотря на то, что сам он совершенно равнодушно относился к этому виду спорта. Но стоило представить лицо Давида, когда тот получит этот подарок, его полные, такие манящие губы, расплывающиеся в потрясающей улыбке, и выражение бесконечного счастья... Да, оно того стоило. Хотя для Фера всё самое интересное начнётся гораздо раньше - он четко и ясно понимал, какая "благодарность" ждёт его этим вечером за сюрприз. Сладкое предвкушение бурного секса не покидало его ни на минуту, нестерпимое желание накрывало горячей волной и дурманило разум.
Подойдя к двери Давида, Фер тихо достал ключ из кармана, полученный им лично от любимого, что было ещё одним доказательством доверия, которым обладал Фернандо, и, провернув три раза дверной замок, тихо, почти по-кошачьи прошёл по коридору, прямо к комнате любимого, и...
- Что за...
Из комнаты за закрытой дверью до него донеслись дикие стоны, неистовый скрип кровати; рычание, переходящее в крик, резало слух, отчего разум парня помутнел. "Черт, нет, только не это... опять... твою мать! Давид... урод...", - в голове наперебой проносились мысли одна за другой, чувства душили: боль, ненависть, обида, жажда мести и снова боль. Войти и убить этих двух кретинов или не входить вовсе? Фер не мог поверить в то, что вновь и вновь он становится рогоносцем. С каким очередным придурком Давид ему изменяет? Неужели тот, кого он так жадно любит, не может пропустить ни одних брюк мимо себя, неужели все его слова прощения, клятвы вновь оказались пустым местом? "Идиот, какой же я идиот! Как унизительно стоять здесь и слушать, как он трахает ещё одного парня из соседнего дома, а может, одного из его друзей... Чёрт, как же противно. Пора обломать себе рога. Плевать, что я потеряю смысл жизни, пора заканчивать с этим..."
Фер со всей злостью, кипевшей в нём, толкнул дверь в комнату, она со свистом распахнулась, влетев в стену и впечатавшись в неё с таким грохотом, что весь дом будто содрогнулся. Давид, чьё тело вздымалось над кроватью, испуганно обернулся и опешил.
- Фер?! Чёрт, Фер, что ты здесь делаешь?! - в ужасе простонал Давид, закрывая любовника своим телом.
- Что Я здесь делаю? Не поверишь, у меня к тебе тот же вопрос! - Фер терял над собой контроль, голос предательски дрожал, в висках больно пульсировало, в горле образовался болевой ком. - Может, ты познакомишь меня со своим "другом"? А? Или это ещё один наш общий знакомый? - Фер направился к кровати.
- Фер, нет! Постой, я тебе сейчас всё объясню! - Давид надрывал глотку, закрывая широкой спиной любовника.
- Неужели? - изобразил гримасу удивления Фернандо. - Может, ты ещё скажешь мне, что это не то, что я думаю? Может, ты ему искусственное дыхание делаешь, воткнувшись в него? Я угадал? - и, подойдя к кровати, он больно толкнул Давида, срывая с обоих одеяло...
Фер тупо смотрел на представшую перед ним картину. Слов не осталось.
- Фер! - застонал Давид.
- Эм... привет... я...
- ...девушка?
Чувства, которые одолевали Фера, были непередаваемы, он был готов здесь увидеть любого, даже Хулио или, чёрт подери, Горку, но бабу?! Это было свыше всего.
- Какого дьявола, скажи мне на милость, у тебя перепих с девушкой? Как, объясни мне, как такое может быть?!
- Давид, это твой друг? - мило пропела смазливая блондиночка, натаскивая на себя одеяло и закрывая обнажённое тело.
- Нет, красавица, я, как ни странно, его парень! - прорычал Фер, рванув к двери, и уже у самого порога остановился. - Вернее, был его парнем. Давид, посмотри на меня! Видишь? Так вот, запомни - это последний раз! Ты ничтожество! Я ненавижу тебя! За то, что так сильно люблю! Я знаю, что достоин большего, большего, чем такого, как ты.
Фер посмотрел на свои руки и увидел два глянцевых билетика, тех самых, которые несколько минут назад обещали принести ему самое большое счастье, но они не оправдали надежд. Фернандо с силой скомкал их и запустил ими в Давида, те приземлились у изножья кровати.
- Это тебе... или, вернее сказать, вам... хорошего матча! - Фер ещё раз взглянул в глаза Давида, и дыхание оборвалось.
Слёзы... Кристальные глаза выражали ужасную боль и отвращение к самому себе, он будто молил о прощении и понимал свою ничтожность. Давид больно cглотнул, захлебнувшись слезами.
- Фер, нет... пожалуйста... не надо...
- Надо, Давид, надо... Удачи тебе... с твоей... девушкой, - последнее слово он повторил с особым отвращением и вылетел из комнаты.
В ту же минуту вся ненависть будто исчезла, осталась лишь боль, обжигающая, выедающая душу, так больно жалящая в самое сердце. Так обидно, так больно, так бесполезно - всё, абсолютно всё. Есть ощущение полной ничтожности, использованности, куколки-марионетки, которую Давид дёргал за ниточки, а Фер молча его слушал, верил ему, доверял... Так хочется возненавидеть его всем сердцем! Ну почему не получается, почему всё равно сердце ноет по нему?
Не в силах дальше идти, Фер упал на первую подвернувшуюся лавочку, уронив голову на колени; он тяжело дышал.
- Всё кончено... всё... теперь точно всё...
Он почувствовал грубый толчок в спину, а нервно дёрнувшись, столкнулся лицом к лицу с ним. Давид, тяжело дыша, со взлохмаченными волосами, мятой футболкой, не до конца заправленным ремнём упал рядом с ним на скамейку.
- Фер... постой... Фер... - Давид так тяжело дышал, что не мог вымолвить и двух слов подряд.
- Твою мать, Давид, какого дьявола ты тут делаешь? Тебе мало всего того, что ты уже сделал? Пусти меня! - Фер резко попытался встать, но Давид вцепился руками в него так, что Фер, застонав от боли, упал обратно. - Ну что ты делаешь? - на этот раз жалостно простонал Фернандо. - Неужели тебе мало? Ну неужели тебе всего того, что ты уже сделал, недостаточно? Пусти меня, я больше не способен терпеть это... я больше не способен терпеть тебя! Понимаешь?! - голос Фера снова сорвался.
- Нет, - продолжая задыхаться, простонал Давид. - Не пущу никуда, - он вцепился Феру во вторую руку, выше локтя, и притянул его к себе. - Я ни-ку-да тебя не отпущу. Слышишь, никуда! Я не потеряю тебя из-за того, что Я такой придурок. Выслушай меня, пожалуйста!
- Да отпусти же ты меня; чёрт, мне больно! - руки парня действительно уже покраснели.
Давид в ответ сжал его ещё больше, не оставляя шанса освободиться от его таких сильных, таких привлекательных тёплых рук, и придвинулся к нему так близко, что их дыхание стало касаться шеи и лица друг друга. Фер почувствовал аромат любимого тела, дурманящий, сводящий с ума. "Нет, я не должен...", - на этом мысли парня закончились. Красивые карие глаза Давида гипнотизировали Фера.
- Родной, прости, пожалуйста, я знаю, как это глупо звучит, но я не могу тебя потерять, ты... ты самый дорогой... я... я не смогу без... Это всё алкоголь, мне снесло башню, пойми. Чёрт, я представляю, как это дерьмово выглядит и какой я кретин, но, Фер... это просто инстинкт...
- Что? Инстинкт? - взревел Фер. - Какой, нахрен, инстинкт? Она - баба! Если ЭТО - твой инстинкт, тогда мне точно нечего здесь делать! - Фер сделал ещё одну бесполезную попытку вырваться, и ноющая боль пронзила руки. - Да пусти же ты меня! Какого чёрта...
Давид с такой силой заткнул рот парня поцелуем, что Фер мгновенно задохнулся в нём. Он сам не понял, как его губы неистово стали вытворять то, что нельзя было назвать обидой на Давида. Боль в руках и жгучий жар в груди сводили с ума. Фер, задыхаясь, глотал новые порции воздуха, продолжая вытворять нечто сумасшедшее с этими губами.
Увлёкшись таким сумасшедшим поцелуем, Давид расслабил цепкие пальцы, державшие любимого так крепко, и Фер мгновенно вырвался из его объятий, сам не понимая, как ему хватило на это сил.
- Да вали ты ко всем чертям, слышишь? Вали! Ненавижу тебя! - Фер со всей силы, которая в нём осталась, рванулся к дороге, чтобы поймать такси, и, не рассчитав силу разгона, вылетел на проезжую часть...
- Фер! Нет! - Давид закричал, что есть силы, и в его голосе было столько отчаяния, что, казалось, только что он лишился жизни.
Бездыханное тело его любимого лежало на асфальте, окровавленное, под колесами иномарки, выехавшей из-за угла. Парень рванул к Феру, упав на колени и ободрав их о негладкий асфальт, схватил Фера за плечи, подсел ближе, чтобы положить голову лежащего на колени.
- Нет, нет, родной, нет, только не умирай, нет, это же всё неправда, чёрт, Фер! - Давид крепко обнимал любимого, рыдая, уткнувшись в грудь бездыханного тела.
Очнувшись через полминуты, Давид что было силы закричал на всю улицу:
- Помогите, кто-нибудь, вызовите скорую, мой парень умирает! Ну же, кто-нибудь! - он молил о помощи, захлёбываясь слезами.
Вокруг окровавленного Фера и рыдающего Давида уже собиралась толпа народа, все перепуганно смотрели на них. Какой-то мужчина уже набирал номер и говорил диспетчеру об аварии, вызывая карету скорой помощи, водитель авто, перепуганный щупленький мужчина, бегал вокруг, не зная, что делать.
Давид изнывал от бессилия, он будто чувствовал, как единственный смысл его жизни вытекает из рук.
- Родной мой, всё будет хорошо, мы спасём тебя, слышишь меня? Спасём! - Давид услышал громкий вздох, и, когда посмотрел в лицо Феру, его пробила дрожь. - Жив! Любимый, жив, я же говорил!
- Давид... - грудным, обрывающимся голосом протянул Фер. - Ты... пре... предатель... Мне так больно... из-за те... тебя... - каждое слово давалось ему с трудом.
- Фер, нет, пожалуйста, не надо.
- Ты снова... снова... меня растоптал... - Фер поморщился, задыхаясь от боли и захлёбываясь кровью.
- Фер, родной...
- Нет, мне нужно... ус... успеть... сказать...
- Скажешь, когда вылечишься, а пока молчи, пожалуйста.
- Нет, я могу... могу не успеть. Ты предатель... самый настоящий засранец... - по лицу Фера промелькнула тень улыбки. - Но я всё... всё равно... люблю... тебя... слышишь? Я люблю тебя... любил... - по лицу парня текли слёзы, он задыхался от крови, наполнившей лёгкие.
- Я знаю... - разрываясь от боли, протянул Давид и, склонившись над Фером, мягко коснулся нежных губ, испачкавшись в крови любимого и тут же ощутив резкий выдох на своём лице. - Фер? Фер?! - Давид, смотрел и не мог понять, почему его милый смотрит в одну точку, почему он так странно смотрит и не отвечает. - Нет, Фер, очнись! Нееет! - в груди у Давида всё оборвалось, его разрывало на куски.
- Парень, он умер, его больше нет.
- Что? Нет, нет! Этого не может быть! Нет, Фер! Очнись! Что вы делаете?
Давида оттащили от его любимого, самого родного человека, и какой-то мужчина непонятно зачем закрыл ему глаза.
- Фер, нет... Фер, живо открой глаза!
Давид рыдал, в голове всё помутнело, всё было как в дыму. Машина скорой помощи, носилки, фольга, тело Фера упаковывают с головой и увозят... На этом жизнь Давида оборвалась, и пошли дни бесполезной жизни: один, другой, третий, похожий на четвёртый и пятый...
POV Давида
Раньше я боялся смерти, теперь нет. Я погиб несколько дней назад - тогда, когда убил свою любовь, покалечил, уничтожил. Его не стало - самого близкого. Он бросил меня. Почему, почему он не забрал меня с собой, что мне здесь делать?! Жизнь... что она представляет собой без того, ради кого стоит жить? Бессмысленное существование. Всё это пустое, просто существование.
Умирая на моих руках, он успел мне в очередной раз признаться в любви, и это после моего предательства, а я... я молчал. Ком в горле больно давил. Это было нечто страшное, невыносимое - терять того, ради кого стоило жить. Он закрыл глаза, а я дико кричал, но этого было ужасно мало; невозможно передать боль сердца, разрывающегося на куски. Несмотря на это, он очнулся, и я вновь увидел его глаза, впервые почувствовав такое счастье, что не мог сказать ни слова, не мог дышать! Он вернулся, мой любимый, родной, он со мной, всё будет хорошо...
Перед тем, как погаснуть, свеча вспыхивает новым пламенем, а потом гаснет навсегда. Он был моей свечой, моим светом, и он погас навсегда. Улыбка сошла с губ, любимых губ, глаза опустели, жизнь покинула их. Его больше нет со мной, я один. Это жизнь?
Похороны... Зачем это? Чтобы сделать ещё больнее? Чтобы вновь увидеть того, кого сейчас отнимут навсегда? Последний раз я вижу его бледное лицо, закрытые глаза. Я не могу в них посмотреть, я не могу вспомнить его взгляд, он стёрся из памяти. Господи, как я хочу посмотреть в его глаза, почувствовать его нежный взгляд на себе. Этого уже никогда не будет... Я касаюсь его холодной руки, жизнь покинула его навсегда, в нём нет больше тепла. И его больше нет...
Что может быть хуже, чем возвращаться в пустую квартиру, где ты теперь один, где нет больше того, кто ждёт тебя, где нет больше его... Почему у меня нет его вещей, хоть чего-нибудь? Почему? И эта кровать - она стала холодной, пустой. Он никогда не согреет меня своим теплом, я не смогу прикоснуться к его лицу, не смогу обнять, больше никогда не поцелую, не услышу голос, больше не почувствую его дыхание на своей шее, уже никогда он не коснётся меня своими губами. Как же больно! Почему так больно?! Кажется, что сердце сжалось в маленький комок и давит в груди. Ком давит в горле, больно дышать. Как сложно осознать, что он никогда больше не будет со мной, я его никогда не увижу, никогда... Как я мог быть таким идиотом? Он меня любил, а я? Да, я любил, всем сердцем, но не говорил этого никогда, а он всегда мне об этом напоминал. Каждый день. Я так хотел признаться ему в любви, но страх потерять Фера не давал мне сделать это. Я думал, что, сказав три главных слова, я его потеряю... и я потерял... его... и себя вместе с ним...
Хочется рвать волосы на голове, кричать во всё горло о том, как я хочу его вернуть, но его больше никогда не будет. Ни-ког-да!
Рубашка... его... рубашка Фера. Боже, он забыл её в последний раз - в последний раз, когда мы были вместе. Она пахнет им. Как же она напоминает о нём, но это не он... Аромат скоро выветрится, и снова я останусь один. Почему ценишь самое дорогое, только когда теряешь? Какой же я идиот! Я бы сейчас всё отдал, только чтобы вернуть Фера - моего любимого, родного, единственного, вернуть, чего бы мне это не стоило. Я бы сказал всё, что я не смог сказать вовремя:
- Любимый, как же я люблю тебя, как же ты мне дорог, ты мой навсегда. Я буду принадлежать тебе одному, ты будешь жить во мне, в моём сердце. Не бросай меня! Фер, я люблю тебя, люблю, люблю, Фер...
Как же больно, он уже никогда не узнает об этом, никогда! Как же он мне дорог! И почему я был так глуп? Родной, я могу любить лишь тебя, лишь ты уготован мне судьбой... был, но я тебя потерял. Прости меня... Прощай, Фер...
- Давид?
Фер? Это его голос? Я слышу его. Как же страшно открыть глаза: а что, если голос пропадёт?
- Давид, что с тобой, любимый, ты весь дрожишь, ты меня звал? Ну же, очнись!
- Не может быть... - я так часто дышал, что, казалось, дыхания не хватит, а он, Фер, он смотрел на меня теми глазами, самыми дорогими, самыми любимыми, он прижимал меня к своему горячему телу, и его взлохмаченные волосы нависали надо мной.
Испуганные глаза моего милого были наполнены тревогой; он так же, как и раньше, смотрел на меня, питая мою душу своей безграничной любовью.
- Ты жив, жив?! - кажется, голос сейчас сорвётся.
- Я? Жив! А разве есть другие варианты? - он улыбнулся мне.
Фер жив! Это был сон, всего лишь сон! Я почувствовал, как град слёз обжигает моё лицо.
Я откинул Фера на подушку и всем телом навис над ним. Он мой, мой, только мой, я могу смотреть на него, касаться, чувствовать его горячее дыхание, целовать...
Первый раз я так целовал моего милого - так крепко, так сладко, так сильно и так по-настоящему. Он задыхался, но тоже не отпускал меня. Как же крепко он меня обнимал! Он самый желанный, самый родной!
- Фер, я... я никогда этого не говорил, но... ты должен это знать. Я люблю тебя! Люблю больше жизни. Дороже тебя у меня нет никого. Если с тобой что-то случится, я этого не переживу. Я хочу жить лишь для тебя одного. Даже погибая, я буду любить тебя...
- Я знаю.
И они оба задохнулись в поцелуе...
Билеты на футбольный матч мирно лежали на комоде возле кровати, поблёскивая в солнечных лучах.