Часть 1
Подкатегория: без секса
Встреча
1.
23-го июня 1993 года с огнестрельным ранением в грудь некий Марк Бенсон, восемнадцатилетний парень, был доставлен в крупнейший Государственный медицинский центр, где врачи уже около трёх часов боролись за его жизнь...
Три дня спустя.
- Он выкарабкается, - сказал хирург своему коллеге; они стояли у кровати, на которой лежал Марк. - Пуля проникла в лёгкое, не тронув сердце. Но кто мог это сделать? Кому мог навредить этот совсем ещё маленький человек?
- Не знаю, но, похоже, кто-то сильно хотел его смерти. Позволим во всём разобраться полиции.
Скрытые от нашего внимания причины позволили местной полиции не исключить возможность нового покушения на юношу. Палату постоянно охраняли двое полицейских.
2.
На город опускалась короткая летняя ночь. Менее чем за полчаса мрак окутал весь город, заставив некоторых подумать про сон и лечь спать, а некоторых, наоборот, проснуться. Но мрак держался недолго. Осветились окна домов, загорелись уличные фонари, засверкали разноцветные неоновые вывески, и жизнь снова суетливо закипела.
Государственный Медицинский Центр, как и весь город, делился на две части. Одна его часть - пациенты, для которых он и создавался, - с помощью лекарств или самостоятельно без раздумий погружалась в спокойствие и сон, вторая часть - дежурный медицинский персонал - занимала свою ночную вахту. В отделении реанимации и интенсивной терапии начали своё дежурство двое полицейских, охраняющих ещё хрупкую жизнь юноши по имени Марк Бенсон. Они сидели на кушетке у палаты Марка и играли в какую-то незамысловатую карточную игру. Окружающую их тишину скорее не нарушала, а дополняла спокойная, убаюкивающая музыка, доносящаяся откуда-то издалека. Под её влиянием, не в силах больше бороться со сном, задремала дежурная медсестра.
В это время, после трёхдневной комы, Марк стал приходить в себя. Заметно участился его пульс, и... парень открыл глаза. На мониторе, фиксирующем деятельность мозга, появился знак активного сознания пациента, и одновременно с ней на сигнальной панели рядом с дремавшей медсестрой выжидающе загорелась красная лампочка.
- Смотри, Остин, красный огонёк, раньше его не было, - сказал один полицейский, первым заметивший перемену, своему напарнику. - Давай посмотрим.
- А ты что, сам боишься штаны обмочить? - злорадно заметил другой.
- Да ну тебя.
Полицейский направился к столу. Под панелью, где горела лампочка, он увидел короткую надпись "палата 12В".
- Так это же наш охраняемый... Медсестра! Что означает эта лампочка? - воскликнул он.
- Что вы кричите! Я не сплю и всё слышу и вижу, - недовольно сказала женщина и открыла глаза. - Наверное, пациент пришёл в себя, и нечего здесь орать. Вы не в дурдоме. Сейчас я вызову дежурного врача.
Она нажала на кнопку вызова и, всё ещё не в силах справиться с досадой, окинув мужчину презрительным взглядом, язвительно добавила:
- А теперь можете идти на место, мистер худосочный полицейский.
Через минуту по коридору торопливо шагал дежурный врач.
- Миссис Паркер, вы мне нужны, - бросил он приказ медсестре, и они вместе вошли в палату 12В...
3.
- Просыпайся, Эрик! Девять часов. Пора завтракать. Соня, вставай! - такими словами будила безмятежно спящего юношу - сына известного психиатра Сигизмунда Шломо Кетендорфа - медицинская сестра Дженнифер.
Дженнифер, излучавшая молодость и красоту, быстро сдружилась с парнем и питала к нему вполне нежные чувства. Эрик находился в Центре уже несколько недель со сложным переломом ноги и был рад приятному и непринуждённому знакомству с девушкой.
- Доброе утро, - бодро обронил Эрик, открывая глаза.
- Ты так мило выглядишь, когда спишь.
- Мне приснилось, что я превратился в изящную бабочку, порхающую по прекрасному саду с множеством великолепных чудно пахнущих цветов. Ты не представляешь, как было здорово подлетать к бутону и пить сладкий нектар.
- Боже, сколько эпитетов! А тебе случайно не приснилось, что ты превратился в бегемотика, сидишь в грязной луже и греешься на солнышке?
- Сколько тебе повторять - бегемотики у меня по четвергам, - серьёзно ответил Эрик, и они оба рассмеялись.
- С тобой бывает так весело! - сквозь смех произнесла Дженнифер. - Через час врач придёт осматривать твою ногу. Я сегодня до трёх. Так что ещё увидимся. Веди себя хорошо, и я принесу тебе большую конфету.
- Ты мне ещё соску предложи, и я вообще буду паинькой.
Ещё раз она появилась вскоре после осмотра врача.
- Хочешь, расскажу последние новости? - таинственно сощурив глаза, спросила девушка.
- Ты выходишь замуж, не дождавшись моего полного расцвета и возмужания?
- Дорогой, я буду ждать тебя столько, сколько потребует наша всепоглощающая любовь-морковь. Но дело не в этом. Сегодня один из пациентов в реанимации пришёл в себя. Представляешь, после четырёхдневной комы! Никто уже не надеялся. Кажется, его показывали по телевизору. Забыла имя. Д... М... Майкл... Нет! Вспомнила. Его зовут Марк Бенсон.
- Значит, он уже вне опасности, повезло парню.
- Да, теперь уже точно.
***
Следует упомянуть и о другом событии.
Во второй половине дня в больницу приходил полицейский детектив Лев Стюарт. Больше часа он яростно спорил с врачом, чтобы тот разрешил ему повидаться с Марком и допросить его, но всё было напрасно. Кол Сансейн - хирург Центра - остался непреклонен.
***
Прошло четыре дня...
Лев ворвался в кабинет Кола Сансейна и, гневно сверкая глазами, воскликнул:
- Чёрт побери, вы что, специально мешаете расследованию своими дурацкими запретами? У меня дело висит. Подумайте о последствиях. Я зол, как сто каннибалов.
- Вижу, - спокойно произнёс Кол. - Но обойдёмся без лишних эпитетов. Я ещё не забыл нашу последнюю встречу.
- Почему вы не разрешаете мне встретиться с Марком? У меня появилась новая информация, я продвигаюсь в этом деле, несмотря на всю его запутанность и загадочность, но лишь Марк, похоже, может дать реальный толчок делу и что-то прояснить в нём. Он же пришёл в себя и, по слухам, чувствует себя нормально.
- Видимо, мистер... Извините, забыл вашу фамилию, Лев...
- Стюарт.
- Видимо, мистер Стюарт, ваши информаторы вас подвели. Да, Марку действительно значительно лучше - в телесном плане. Но встреча с ним сейчас будет для вас совершенно бесполезной.
- А это ещё почему? Он что, язык проглотил? - Лев удивлённо вскинул брови.
- Почти, - спокойно продолжал Кол. - Он молчит.
- Как молчит?
- Предположительно, психогенный мутизм. Полный отказ от речи. Очевидно, это связано со случившимся, последствия сильного эмоционального шока.
- Но как-то же ему можно помочь?
- Он получает медикаментозную помощь, но её мало. Я обязательно свяжусь с психотерапевтом.
- Чёрт побери, разрешите мне встретиться с ним. Я заставлю его всё рассказать. Я вытрясу из него это...
- Ничего хорошего из этого не получится. Он не ваш подозреваемый, он, я так понимаю, лицо пострадавшее и одновременно свидетель, причём, похоже, единственный, имеющийся у вас. Ваши методы будут тут не только бесполезны, они будут губительны для него. Вы усилите страх у и так испуганного юноши.
- Он уже взрослый!
- Ну, разве что почти... Видимо, произошло что-то действительно невероятно ужасное. Травма слишком глубока.
- У меня есть некоторые подозрения на сей счёт. Но сегодня я снова уйду ни с чем.
- Да. Извините, но больше я ничем не смогу вам помочь. У меня много дел.
- Хорошо, доктор. Извините за грубый и резкий тон. Безусловно, вы правы. Позовите к нему хорошего психолога и, как только парнишка откроет рот, сразу же дайте мне знать. Это чертовски важно.
- Я обещаю вам.
- Тогда до встречи, доктор, и пускай она состоится скоро.
- Неужели великий и мудрый дядя Зигмунд, психиатр всех времён и народов, решил посетить своего единственного надоедливого иждивенца и нахлебника, некоего Эрика? - жёстко ставя ударение на словах, произнёс парень и отвернулся к стене.
Зигмунд стоял в дверях и невозмутимо глядел на сына.
- В выразительности тебе не откажешь, но зачем ты так?
- Хорошо, а как по-другому? Привет, папа, я безумно рад тебя видеть! Почему ты не приходил ко мне больше недели? Ты же даже работаешь рядом с Центром! Я всё понимаю, милый папа. Даже заглянуть не мог?! Работа на благо человечества и вселенной... Мне замолчать, заткнуться? Я веду себя, как маленькая истеричка? Не могу молчать! Может, ты меня лучше запрёшь к себе в психушку, в милую комнату с мягкими стенами и дверью без ручек? Буду рядом с тобой всю жизнь... А-а-а! - Эрик чуть не плакал. - Прошло только три месяца после смерти мамы, а ты уже забываешь меня. Да, папа, забываешь! Я и ногу назло тебе сломал, чтобы ты, наконец, позаботился обо мне. Так ведь и это не сработало... Уходи! Уходи!
- У-у-у, проклятье! - зарычал Зигмунд, оказавшись на коридоре. - Классно поговорили, ничего не скажешь. Интересно, здесь есть кафе?
***
- О, мистер Кетендорф, здравствуйте!
- С каких пор, Кол, я стал для тебя мистером?
- Да вот, официально решил обратиться к коллеге, - Сансейн пожал руку Зигмунду и сел с ним рядом. - Если честно, вас-то я и искал. У меня есть один пациент. Он лежит здесь после огнестрельного ранения. Очень загадочный случай. Мне бы хотелось, чтобы вы приняли участие в разгадке этой тайны.
- Обычно, Кол, я всё-таки выслушиваю суть.
Кол кратко прояснил ситуацию, рассказал психиатру про Марка. Зигмунд сразу же заинтересовался этим случаем.
- В какой палате он лежит?
- 12В.
- Ну, раз я уже здесь, нанесу ему визит, заодно и сам отвлекусь от мрачных мыслей. Знаешь, Кол, проблемы с сыном после смерти жены...
- Да, я думаю, всё наладится. Всё оказалось так просто.
- Не заставляю людей долго уговаривать себя. Иногда ничто не мешает ответить сразу или "да", или "нет".
Вскоре Зигмунд уже входил в палату с табличкой 12В...
В зияющих зрачках широко распахнутых глаз Даниэля всё ещё лихорадочно танцевали тени ужаса. Весь в холодном липком поту и мурашках на коже, он глядел в окно больничной палаты.
Он долго не мог понять, что ему ничто уже не угрожает, но чтобы ещё больше убедиться в этом, включил ночник. Свет озарил его бледное, как мел, покрытое мелкими капельками пота лицо.
- Ты вернулся, Окри? Твоё возвращение ещё более кошмарное, чем первое явление, - тревожный, дрожащий шёпот Даниэля разрывал тишину ночного больничного покоя. - Когда появится Страсуд? Добро пожаловать на оставленные вами руины моей души.
Даниэль попытался встать, но рана в груди, тут же отозвавшись острой болью, помешала ему завершить задуманное. Он лишь полусел в постели.
Часы показывали 2.20, когда в дверь осторожно постучали. Денни вздрогнул от неожиданности. Дверь приоткрылась, и на пороге показалась худощавая фигура Эрика Кетендорфа.
- Можно войти? - застенчиво улыбаясь, спросил Эрик.
Дэн хотел отрицательно покачать головой, но что-то удержало его от желания так быстро избавиться от ночного гостя. Он жестом пригласил Эрика войти. Эрик на костылях медленно добрёл до стула, сел и, стараясь быть спокойным и уверенным, сказал:
- Меня зовут Эрик Шломо Кэтендорф. Очень длинно и церемонно. А так просто Эрик. Мой отец, Зигмунд Кетендорф, приходил к тебе. Он уже возомнил себя твоим лечащим психиатром. Но, если честно, он хороший человек и специалист. Он сделает многое, для того чтобы помочь тебе. Правда, мне кажется, что ты сам не сильно хочешь получить чью-то помощь.
Даниэль слушал, смотрел на свои руки и молчал, а когда он поднял взгляд, то вместо Эрика увидел... Без сомнений, это был маленький Страсуд! Ошибки не может быть... Те же глаза. Великолепные, прекрасные, такие знакомые и родные глаза. "Их цвет можно было сравнить разве, что с небом, небом перед самым закатом. Совсем не хочется этой яркой, пышущей, запредельной синеве уступать место сумеркам, вот она и насытилась до отвала, словно в последний раз. Взгляд таких глаз влечёт так безраздельно, что ты самозабвенно спешишь на их зов; он может лишь дарить, в них так и плещется, переливаясь, играя всеми цветами радуги, радость, ласка, несказанная доброта и мудрость. Продолговатый контур лица обрамляли чёрные, как смоль, блестящие и прямые, как у индейцев, волосы".
Денни зажмурился что есть силы, закрыл глаза руками, съёжился и замер... "Не верю! Не верю! Не верю!" - повторял он, стараясь задавить в себе тот горячий гейзер, который снова поднялся, ожил, взвился ввысь, наполнил его, а потом он всё-таки медленно-медленно освободил взгляд.
Страсуд сидел уже совсем рядом. Он протянул руки к лицу Денни, взъерошил волосы, провёл тонкими, очень длинными пальцами по лбу, подбородку, носу Дэна, и, наконец, руки Страсуда соединились на груди парня в месте раны.
От этих лёгких, похожих на прикосновение крыльев бабочки движений Денни бросило в приятную, животрепещущую дрожь. Он почувствовал, как нежными стремительными токами тепло разливается по всему его телу, словно "живая" вода, смешиваясь с кровью, даря незабываемое состояние свободы, какой-то сказочной невесомости и неземной упоённости.
- Привет, Даниэль! - мягко произнёс Страсуд, опуская руки парня, сжимая их. - Не бойся! Пускай страх сейчас покинет твой рассудок. Тебе больше неизвестно это чувство. Ты почти мудрец в общении с нами. Всё будет хорошо! Спасение и исцеление близко. Прощай!
На миг пространство исказилось, взор Даниэля заволокла полупрозрачная, голубая дымка, и всё переменилось. Теперь на него внимательно смотрели из-под густых ресниц синие глаза Эрика. Он сидел на постели у ног Денни, а тот крепко сжимал его руки.
- Вот это да! - взволнованно заговорил Эрик. - Твой взгляд был так поразительно неподвижен, и одновременно с этим в твоих глазах сквозило такое явное, такое невозможное умиротворение, какое бывает, наверное, лишь у праведных покойников, летящих в рай. Прости за сравнение... Что происходит? Я не понимаю! Я подошёл к тебе, сел рядом. Ты схватил меня за руки, сжал их и долго сидел так, неподвижный и окаменевший, как маленький Будда.
Денни, потупив взор, высвободил руки, и вдруг на него яростным водопадом нахлынуло сильнейшее желание поговорить с этим человеком, рассказать ему всё от начала до конца, довериться целиком, броситься в омут с головой, родиться и начать жить заново, но он знал, что не сможет это сделать. Ему нельзя родиться снова, ему можно только воскреснуть.
"Говори! Говори!", - повелительно начал твердить голос в голове, но тяжёлый язык в ответ на приказ стал ещё тяжелее, не повернуть. В рот словно набилась вата, челюсти налились свинцом, мускулы парализовала судорога. "Нет! Нет! Я скажу! Я смогу!", - рвался голос.
- Приходи ко мне. Ты слышишь, приходи ко мне... каждую ночь! - глухо выдавил Денни из себя, изнемогая от странной усталости. - А сейчас уходи. Мне нужно отдохнуть, - закончил он фразу и без сил повалился на подушки.