«Чем безупречнее человек снаружи, тем больше демонов у него внутри» З. Фрейд
Я хочу рассказать вам свою историю. Вы только не Фууу! — кайте, а просто выслушайте.
Меня зовут Катя. Я живу в городе с папой и мамой. Мне двадцать два годика. Я учусь в... аа, впрочем, неважно, где я учусь.
Папа с мамой собрались по турпутёвке на Кипр. Аж на две недели, а на меня у них, как всегда, не хватило денег.
Вот.
И они, чтобы я не скучала в городской квартире одна, а больше, чтобы я была под присмотром, отправили меня к родственникам в деревню.
В деревне у мамы живёт старший брат, дядя Паша, с тётей Надей, евойной женой и с сыном Антохой, моим, значит, кузеном.
Деревня, конечно, не Кипр, но, всяко разно, лучше, чем в пыльном и душном городе.
Меня посадили на автобус, предварительно всю облапав (ну, в смысле, что папа и мама крепко пообнимали), измусолив мои щёки мокрыми губами и, окропив слезою (это, конечно, мама!).
Они махали мне руками, а я уже мысленно была там!
В райцентре меня встретил дядя Паша. Он тоже меня облапал, но уже не так, как папа и мама, а осторооожно приобнял, как будто я была из хрусталя сделана.
Люблю дядю Пашу: он немногословный, не задаёт глупых вопросов, типа — Жениха ещё не нашла, племяшка?
Бррр, не люблю это слово, оно у меня вызывает две ассоциации: племенной бык и пельмень.
От райцентра до деревни двенадцать километров по просёлочной дороге через бор. За два года, что я не была здесь, бор нисколечко не изменился: всё такой же глухой, пугающий своей молчаливой угрюмостью. Я представила, как поскрипывают сосны и кедры, как мяукает сойка, услышала жужжащее стрекотание козодоя, напоминающее морзянку в ускоренном режиме и барабанную дробь дятла — неутомимого санитара леса.
— Как Таня?
— Да всё нормально. Работает.
— Там же?
— Да
— Отец?
— Тоже и там же
Определённо, с дядь Пашей можно дружить. Больше он вопросов не задавал!
Когда подъехали к дому, ворота были открыты и Антоха, рот до ушей и пританцовывает от нетерпения тоже меня облапать, уже ждал нас.
Заехали во двор и, когда я вышла, потягиваясь до хруста в суставах, из дыры в стене сарая выкатил Шарик и, увидев меня, замер на мгновение, а потом, узнав, завилял хвостом, подбежал и, привстав на задние лапы всё подпрыгивал и старался лизнуть. Я поймала его лохматую башку и затормошила — Привет, Шарик!
Шарик извернулся и всё-таки лизнул меня в нос, своим горячим и шершавым языком.
— Ну, здравствуй сестричка! — Антон с какой-то хитроватой улыбкой смотрел на меня.
Я протянула руку
— Чё, даже не обнимемся? — и облапал меня и стал тискать и мять, так что я взвизгнула, а Шарик бегал и прыгал вокруг нас и звонко, и радостно лаял.
— Ну, что вы пристали к девчонке — это тётя Надя, обтирая руки о подол фартука, подошла к нам, обняла меня и чмокнула в щёчку.
От тёти Нади пахло парным молоком, пирожками с картошкой и земляникой (духи, или туалетная вода, а может и самой настоящей).
— Ты поди проголодалась с дороги?
— Неэ, я сначала в туалет.
Туалет за забором огорода, у стены сарая.
Я стянула трусики, задрала подол юбчонки и присела. В стенках были дырки, в которые можно было палец просунуть. Было чисто, видимо недавно вымели, но всё равно характерный запах щекотал ноздри и я, пописав и, подтеревшись трусиками (всё равно стирать), вышла.
Постояла на огороде, чтобы развеялся запах мочи.
Картошка уже отцвела и её окучили. Капуста, на высоких ножках, с влажными лунками, видимо с утра поливали, морковка, подсолнухи. У стены сарая разрослась на солнцепёке малина, крупная, красная, спелая и я подошла, и стала срывать сочные ягоды: малина была тёплая и сладкая.
— Катька — Антон тронул меня за руку — пойдём в дом, мамка уже стол накрыла, а потом я баню истоплю, помоешься с дороги.
— Какой ты заботливый стал, братик — я легонько щёлкнула Антоху по носу
— Даа, это папка, говорит «поухаживай за сестрой, а то она притомилась с дороги». Только я чё то не вижу, что ты притомилась, вон как малину лопаешь, аж за ушами пищит!
— Жжадина! Ну, ладно, пойдём. Где тут у вас руки помыть можно?
— Ой, а ты будто забыла где? — издевательски вежливо ответил Антон — прямо вся такая городская. В ванне, конечно, где ещё?
— Ой, а у вас прям ванна есть?
— Конечно! — Антон пошёл, и я за ним.
Он подошёл к калитке палисадника и открыл — Вон ванна!
У стены сарая на кирпичах стояла старая, поношенная ванна, заполненная водой.
— Да там лягушки поди завелись?
— Какие лягушки? Я там руки и лицо мою — обиделся Антон
— А жопу ты там не моешь? — съехидничала я
— Ну ты и стервоза, Катька! Думал с возрастом хоть... — Антон отскочил, видимо почуял что у меня руки зачесались — изменишься — закончил он
— Да ладно, не буду я тебя бить
— Ага, солдат ребёнка не обидит — Антоха ухмыльнулся
— Давай, поливай! Где мыло?
Антон дал мне мыло, зачерпнул ковшиком воды из ванны и поливал.
Я вымыла руки и ополоснула лицо.
— Антоха, привет!
Какой-то пацан с улицы махал нам рукой.
— Васька, иди с сеструхой познакомлю!
Но Васька, глянув на меня, пошёл дальше — Мне надо сахар купить, у нас кончился, а мамка варенье варит.
— Это он тебя испугался
— Я такая страшная?! — у меня опять зачесались руки
— Не-не-не! — Антон выставил ладони — он твоей красоты испугался. Ты же у нас императрица, Екатерина!
И хотя его улыбка была с хитринкой, я приняла его слова, как должное.
— Ребятишки, ну скоро вы? — тётя Надя вышла на крыльцо — Идёмте.
Я не ошиблась: и молоко и пирожки с картошкой, с пылу с жару, и земляничное варенье.
— Таак! — потёр руки дядя Паша — За встречу! — и поднял стопку.
— Это настойка, на смородине и на рябине — подмигнул он мне, увидев, как я принюхиваюсь.
Мы чокнулись и выпили: дядя Паша залпом, в один глоток, Антоха выпил за два глотка, а мы с тётей Надей пили маленькими глоточками.
Дядя Паша тут же наполнил стопки ещё раз
— Паш, ну куда ты торопишься? — пусть ребёнок поест — остановила его тётя Надя.
— Ты ешь, Катя, ешь, а мы выпьем за твоё здоровье.
Я, наверное, и правда проголодалась; остановилась, только, заметив, как они все втроём, с улыбкой наблюдают за мной — «Ещё подумают, что меня родители не кормят».
Когда дядя Паша потянулся к графинчику с настойкой в третий раз, тётя Надя придержала его — Отец, может хватит уже, а? Тебе завтра рулить
— Дак мы же не в город
— Куда это вы собрались?
— Да вот, матери захотелось черники
— Так уж выбрали всю чернику вокруг — удивился Антон
— Неэ, мы в Ракиты
— Ого! Это ж сорок км!
— Мы же не пешком — ответил дядя Паша
— Вот я и говорю, хватит! — и тётя Надя убрала со стола графин.
Потом Антон истопил баньку, и я помылась, и даже немного попарилась берёзовым веником.
Быстро стемнело и крупные звёзды на чёрном небе сверкали, как бриллианты.
Я постояла, вдыхая прохладный и пахнущий травами воздух.
Вышел Антон и встал рядом
— Хорошо?
— Да.
Ни о чём не хотелось думать, сразу почему-то навалилась усталость — «Как будто на мне воз возили» — вспомнила я мамину присказку и грустно улыбнулась.
Антон, наверное, почувствовал моё состояние: тронул за руку — Пойдём, а то прямо здесь уснёшь.
Спала, как убитая! И проснулась от солнечного лучика, ласково греющего мою щёку.
Потянулась, сладко зевнула и села, прислушиваясь.
Кто-то бубнил вполголоса на кухне и мне показалось, что разговаривают двое.
«Передумали за черникой».
Скрипнула половица, дверь неслышно приоткрылась и Антон, просунув голову увидел меня — О! Проснулась! Ну ты и спать, Катька, уже скоро полдень
— А чё, за черникой не поехали?...