— Здравствуйте! — приветливо пропела она подходя ко мне с двумя полными сумками, когда я стоял перед покосившемся забором и отёсывал свежую жердь, которую вырубил в лесу.
— Здрасьте, пробормотал я — Любовь... Эээ...
— Сергеевна, — радушно напомнила мне женщина — Да зовите меня просто Любой. А вы Сергей, да? А мы ваши соседи.
— Очень приятно... Люба! — улыбнулся я.
— Что значит мужчина и хозяин в доме! — засмеялась она.
Я невольно перехватил её взгляд на своём обнажённом торсе. Было довольно жарко, и я малость вспотел.
— Из города приехали, — констатировала женщина, продолжая разглядывать меня — Загореть-то ещё не успели.
Она опять хихикнула.
— Зашли бы к нам в гости, по-соседски. У меня день рождения завтра. Я вас приглашаю, вот такая я наглая!
— Спасибо! Я... Хорошо, я принимаю приглашение. Когда начало торжества?
— Эх, как приятно говорить с интеллигентным человеком! А у наших-то мужиков — мат-перемат. Да что это за мужики! Так одно слово только. И опойки последние, — пожаловалась она — Да прямо с утра и приходите! Мой дурак зайдёт за вами.
Через некоторое время ко мне подошёл тот самый сосед, муж Любы. Это был суховатый старичок с грубым загорелым лицом, в летней фуражке. У него была быстрая прихрамывающая походка.
— Здравствуйте! Меня Иван Фёдорович зовут, — произнёс он нерешительно.
Я протянул ему руку, представился, и он торопливо её пожал.
— Вы новый хозяин, наверное? Прежний-то редко здесь бывал. Приедет, пьёт неделю, да поминай как звали. Не поговорит по-соседски, ничего.
Я посмотрел в его бесцветные водянистые глаза, и мы поговорили о том о сём.
— Так вы приходите завтра! Я зайду, а нет, так вы всё равно приходите. Про подарок для Любки не думайте. Ну... Если захватите чего употребить, то было бы очень хорошо. Ну, это я так...
— Да само собой, — уверил я его — Как без этого! А вот всё-таки насчёт подарка для именинницы... Теряюсь, что ей подарить.
— Да не парьтесь вы насчёт подарка! Хотя... — он замялся — Если хотите, то сделайте ей подарок, когда придёте. Я скажу, какой.
— Вы ей подарок приготовили, а я вручу? Нехорошо так!
Старик засмеялся несколько смущённо.
— Ну, так подарите ей копилку! У нас в лавке стоит, глиняная такая, красивая. Ей нравится, а жаба давит!
— Спасибо, Иван Фёдорович! Подарю копилку.
— Ну, и ладно. Ждём вас!
На следующее утро я дождался своего соседа. Я взял завёрнутый в газету подарок и букет хилых цветов из нашего запущенного сада. Пакет с бутылками был благовейно принят Иваном Фёдоровичем, который уважительно присвистнул, заглянув во внутрь. Он сразу обрёл весёлое настроение, и мы пришли в его дом как старые друзья. В доме был накрыт стол, у русской печи хлопотала Любовь Сергеевна, разрумянившаяся от жара, в халате и переднике. Она заулыбалась, поздоровалась со мной и исчезла в соседней комнате. Был тщательно накрыт стол, за которым в уголке сидел какой-то пожилой мужчина.
— Это мой кум, Егор Леонидович.
Егор Леонидович был весёлым полным румяным стариканом с таким выражением на лице, как будто он готовился рассказать какой-то анекдот. К моему удивлению, больше гостей не ожидалось. Любовь Сергеевна вышла к столу в праздничном платье. Моему подарку она радовалась как дитя. В мгновение ока я был заключён в её тесные объятия и одарен продолжительным и влажным поцелуем в губы.
— О как! — поощрительно воскликнул Егор Леонидович — Завидуй, Фёдыч!
— Спасибо, Серёженька! — проговорила Любовь Сергеевна тихим проникновенным голосом и как-то по-особому погладила меня по груди.
Несмотря на малочисленность нашей компании, было весело. Егор Леонидович действительно оказался мастером рассказывать всякие анекдоты и байки. Любовь Сергеевна заливисто хохотала. Её муж тоже был в прекрасном настроении. И хотя первоначально я планировал лишь посидеть немного для приличия, но постепенно я включился в это непосредственное и родственное веселье. Егор Леонидович постоянно объявлял тосты, которые было совершенно необходимо пить до дна. Хозяин долго возился с каким-то старым агрегатом, и наконец зазвучала музыка, популярная в конце прошлого века. Когда в очередной раз Егор Леонидович рассказал похабный анекдот, хозяйка воскликнула:
— Бесстыдные старикашки! Вы мне надоели. Серёженька, — она произнесла моё имя пониженным голосом, мягко и ласково — Потанцуешь со мной?
Чувствуя немалое опьянение, я с некоторым трудом встал из-за стола. Подошёл к Любови Сергеевне, обнял и положил руку на талию. Она с готовностью приникла ко мне, положив руки на плечи, и мы принялись танцевать. Талдычили о чём-то своём хозяин со своим кумом, звучала старая песня.
Снег кружится, летает, летает.
И позёмкою клубя
Заметает зима, заметает,
Все, что было до тебя.
Кружилась музыка, кружилась моя голова. Я чувствовал, как Любовь Сергеевна прижимается ко мне всё теснее и теснее.
— Серёженька, какой ты хороший! — прошептала она — Такой молодой, красивый. И интеллигентный. Ты мне нравишься.
Такое признание в тот момент не показалось мне чрезмерным. К тому же оно подтверждалось тем, с какой неожиданной страстью моя партнёрша прильнула ко мне. Я чувствовал, как тяжёлые шары её грудей прижимаются к моему торсу, как её живот прижимается к моему. Мы смотрели в глаза друг другу. Конечно, её лицо не было юным, это было лицо пожилой женщины сильно за сорок, но оно без натяжек было симпатичным. В юности она явно была красавицей. Да и теперь танцевать с ней было приятно. Ощущение в своих руках пусть и не молодого, но привлекательного и мягкого женского тела произвело немного ожидаемый эффект. Несмотря на порядочное опьянение, у меня началась эрекция. Естественно, это не ускользнуло от внимания моей партнёрши, опытной женщины. Я почувствовал, как её бедро выдвигается мне между ног и натыкается прямо на острие моего торчащего члена. Я приглушённо охнул от неожиданности. Любовь Сергеевна замерла, убрала ногу и опустила глаза. Она не смотрела на меня, её глаза стали задумчивыми и какими-то тоскливыми. На меня она не смотрела. Я решил, что она обиделась на мою дурацкую мужланскую реакцию. Музыка закончилась, мы неловко улыбнулись друг другу и сели рядом за стол. Хозяин Иван Фёдорович преподнёс нам полные рюмки, и мы выпили за знакомство.
Иван Фёдорович подсел ко мне и предложил:
— Серёг, давай покурим!
Мы вышли во двор. Меня явственно качало, и мы присели на ступеньки крыльца. Когда Иван Фёдорович заговорил, я ощутил, как пьяно поплыл его голос.
— Серёга, братан! Ты пришёл к нам, за это спасибо, уважил!
— Иван Фёдорович, да вам спасибо.
— Ты вот давеча про подарок спрашивал. А хочешь сделать настоящий подарок моей Любе?
— А, — сообразил я — Это тот подарок, который вы приготовили?
— Нет, это тот подарок, который ты приготовил.
Он усмехнулся и указал взглядом на мою промежность.
— Видел, как у тебя встало на Любку. Эх, молодость, бля! Где мои семнадцать лет...
Он замолк, собираясь с мыслями и пьяно покачиваясь.
— Короче. Ты молодой, здоровый. Сделай подарок Любе. Выеби её.
Я не поверил своим ушам.
— То есть... как это?..
— Ты понимаешь, Серый, ну не стоит у меня. Хочу вроде сильно, а вот не стоит. Не могу уже свою жену окучить. Раньше кума просил, а теперь и он не может. А она баба в соку, ей ведь хочется, я ж её молодую за собой взял.
Он посмотрел на меня глазами плачущей собаки. — Серёг, ну будь другом! Чего тебе стоит? А ей приятно будет. Нравишься ты ей. Не хочу, чтобы кто попало на мою жену лез. А ты умный, образованный, у вас, городских это с чувством, с подковыркой. И сосед ведь, не чужой кто. Ну как, Серёг?..
То, что излагал мой сосед, выходило за всякие рамки. Конечно, выходило. Но мой собеседник говорил с такой неподдельной болью, что, несмотря на чудовищность его предложения, я проникся сочувствием к нему. Меня тронуло его забота о жене, которой он искренне хотел подарить немного радости на день рождения. К тому же, я был пьян. А может, и достаточно испорчен, потому что эта ситуация начинала меня возбуждать своей пикантностью. Видимо, Любовь Сергеевна была в курсе инициативы мужа. Или всё-таки нет? Я поднялся и произнёс твёрдо, насколько мог:
— Хорошо.
Обратного пути уже не было. Иван Фёдорович хлопнул меня по плечу.
— Спасибо, братан! Идём.
Когда мы вошли, Любовь Сергеевна и её кум о чём-то беседовали, похрустывая малосольными огурцами. Но тут же уставились на нас, когда мы вошли с выражением вопроса на лице. Очевидно, что в курсе этого непристойного предложения были все. Впрочем, они сразу всё поняли по выражению наших лиц. Любовь Сергеевна опустила глаза и побледнела. Было очевидно, что она сильно взволнована. Не глядя на нас, она встала и вышла в соседнюю комнату. Иван Фёдорович подтолкнул меня:
— Иди.
Поднявшись словно в атаку, на ватных подгибающихся ногах я последовал за его женой. Любовь Сергеевна снимала покрывало с семейной кровати и расправляла одеяло. Две подушки легли в изголовье этого супружеского ложа. Затем она повернулась ко мне. На её лице не было и признака недавнего веселья. Она подошла ко мне, обняла за плечи и погладила меня по спине.
— Серёженька, мальчик мой, спасибо тебе! — произнесла она, заискивающе заглядывая мне в глаза — Прости меня, дуру старую! — Добавила она торопливо.
Я был полностью не в своей тарелке. И что теперь? Вот прямо сейчас здесь всё и произойдёт? В этой комнате? А в соседней будут её муж с кумом? А что мне делать сейчас? Вот такие интеллигентские вопросы мучили меня в этот момент. Чёрт, и зачем всё-таки я согласился? Как глупо...
Любовь Сергеевна расстегнула платье и освободилась от него, оставшись в тесной и короткой фиолетовой комбинации с кружевным подолом. Я между тем, стоял как столб и слегка шатался. Любовь Сергеевна ловко расстегнула на мне рубашку, стащила её. Это не было действиями вдрызг пьяной женщины, когда она принялась гладить мою спину и целовать грудь.
— Ты такой сильный, Серёжа...
Так же ловко я был освобождён от брюк. В следующий момент Любовь Сергеевна прильнула ко мне всем телом. Её прикосновения и поглаживания привели к тому, что у меня опять началась эрекция, особенно, когда она стала поглаживать мои ягодицы через плавки. Она потянулась ко мне и принялась целовать в губы. Прикосновения её влажных губ были приятны настолько, что у меня даже закружилась голова. В то же время её пальцы начали осторожно исследовать содержимое моих плавок через их ткань. Её пальцы исследовали объём моей мошонки, затем измерили диаметр и твёрдость эрегированного члена.
— Какой ты сильный, Серёжа! — прошептала она с восхищением.
Краем глаза я видел, что за всем происходящим наблюдают оставшиеся в гостиной мужчины, стараясь не выдавать себя. Быть актёром на сцене эротического театра — для меня это было испытанием. Впрочем, мои чувства были изрядно притуплены алкоголем. Моя спутница присела и быстро освободила меня от плавок, и я машинально переступил ногами, чтобы помочь ей. Глаза Любови Сергеевны с восторгом взирали на мои половые органы. От необычных впечатлений, мой член сильно напрягся так, что он задрался высоко вверх, напряжённая кожа мошонки плотно сжала яички. Губы Любови Сергеевны прижались к ним, и я не смог сдержать своего шипения от избытка чувств.
— Какой красавец! — услышал я шёпот, и какой-то неясный шёпот вторил ей из гостиной.
Любовь Сергеевна медленно целовала мой член со всех сторон, двигаясь снизу-вверх, делая остановки и даже вновь опускаясь вниз. Было видно, что она испытывает удовольствие, делая это. Мой член распрямлялся всё сильнее, крайняя плоть растянулась, появился глазок, заполненный прозрачной жидкостью смазки. Полные, покрытые густой тёмно-красной помадой, губы моей соседки обхватили кончик члена. Я охнул от неожиданности, когда кончик её языка заёрзал, щекоча краешек напряжённой кожицы. Любовь Сергеевна издала восхищённое «Ммм... «. Я невольно закрыл глаза, задрав кверху голову.
— Потом, милый мой! — услышал я её шёпот — А то кончишь ещё. Ложись сюда, мой хороший, — произнесла она, выпрямившись и обнимая меня за плечи.
Она подвела меня к расправленной постели и уложила меня на неё как ребёнка. Мгновение спустя она уже была надо мной, обхватив горячими бёдрами мой таз. Я покорно лежал, полностью отдавшись её воле и блаженному алкогольному опьянению. Её губы нежно прикасались к моему лицу, волосы слегка щекотали кожу. Её рука просунулась между нашими телами, она привстала, и я почувствовал её пальцы, завладевшие моим торчащим членом. Она выдохнула мне в лицо, медленно и тяжело опускаясь, закрыв глаза при этом. Я невольно ахнул, когда крайняя плоть на члене задралась, и головка вошла внутрь гостеприимного полового органа Любы.
— Что такое, маленький? — заботливо заворковала Люба — Испугался? Тётя Люба хорошая, правда? Писечка у меня узенькая, по петушку твоему соскучилась. Сейчас... Хорошо будет, мальчик мой... Сладенький мальчик мой... — Шептала она жарко мне на ухо.
Она принялась медленно подниматься и опускаться на мне, выпрямившись.
— Хочешь мамочкины тити? Возьми у мамы титю!
Я послушно взял в ладони её груди, тяжело колышащиеся через гладкий лиф комбинации. Любины бёдра напрягались, приподнимаясь, и вновь расслаблялись, когда она всем своим весом грузно опускалась на меня. Это ласковое изнасилование продолжалось, в то время как дыхание моей наездницы становилось всё глубже и тяжелее. Переводя дух, она наклонилась, ласково поглаживая моё лицо своими ладонями, мягкими и в то же время загрубевшими от обычного крестьянского труда. Затем её волосы защекотали мою грудь, а сильные губы принялись втягивать в рот мои соски так, что я вскрикнул от боли.
— Какой ты нежный, Серёженька! Как хорошо! Ммм...
Она приподнялась и принялась хватать своими губами мои губы, покусывая, запуская язык мне в рот.ёршик волос её лобка натирал мой живот. — Бляаадь! Сукааа! — услышал я восхищённый шёпот.
Муж Любови Сергеевны вместе со своим кумом стояли у дверей, таращась на нас. Иван Фёдорович, выпростав из ширинки вялый член, торопливо мастурбировал. Тут же Егор Леонидович, расстегнув штаны дрожащими руками, последовал его примеру. Повернув голову в их сторону, я наблюдал за ними. Похоть мужа, наблюдающего, как жена наставляет ему рога, передалась и мне. И помимо этого, было необычно и крайне возбуждающе чувствовать себя женщиной, которую сношают. Усиливая это чувство, я забрал ноги и по-женски обнял ими зад Любови Сергеевны.
— Бляаадь! — дуэтом донеслось до меня.
Мерный скрип кровати, нежное чмокание влагалища, торопливое сопение и блямкание членов в руках мужиков, наше с Любой тяжёлое дыхание — все эти звуки наполняли спальню. Затем я услышал свой тонкий жалобный крик. Довольно полу-засмеялась, полу-всхлипнула Любовь Сергеевна, принимая бьющий снизу горячий поток спермы. Я выгнулся дугой, стремясь вбить в мою партнёршу свой член до отказа, прижимая к себе её ягодицы ногами, напряжёнными до судороги.
Затем, спихнув с себя женщину, полураздавленный, долго лежал в блаженной неге сексуального отходняка. Тёплая мягкая тушка моей соседки прижималась ко мне, а её пальцы, осторожно и благодарно ласкали мою мошонку и остывающий размякший член.
***
Я сидел в электричке у окна, расфокусированным взором глядя в привычно проплывающий мимо ландшафт. События прошедшей недели будоражили моё воображение, воскрешая в памяти недавние, необычайно чувственные события. Сосед, предложивший мне свою жену, Любовь Сергеевна, насиловавшая меня как беззащитного ребёнка, разлитая в атмосфере деревни Ханки развратная чувственность. Память невольно, но услужливо восстанавливала передо мной и другие события минувших дней.
Однажды, ещё будучи студентом, тёплым весенним днём я ехал на спортивном байке по лесной дороге, подъезжая к небольшому заброшенному озерцу. По тропинке огибаю неказистый, поросший кустарником пляж, когда меня окликают.
— Молодой человек!
Недовольно оборачиваюсь и останавливаюсь. Из-за кустов выходит старших лет мужчина в купальных трусах и с довольно заметным пузом. Улыбается вежливо и даже несколько подобострастно.
— Прошу прощения, — продолжает он — Не могли бы вы уделить нам немного времени? От вас ничего такого не потребуется.
Что ещё там? Бутылка вина не открывается? Я спешиваюсь и подхожу поближе. За кустами у берега на широком покрывале расположилась эта пара. Корзинка, бутылка вина открыта. Сидит немолодая женщина в тёмных очках, сдержанно и дружелюбно улыбаясь.
— Хотите вина? — предлагает мужчина.
— Пожалуй, нет. Чем могу помочь?
— Пожалуйста, побудьте здесь немного. С нами, — добавил он несколько смущённо.
— Страшно здесь одним? — предположил я.
Они оба засмеялись, но женщина выглядела смущённой. Мужчина потупился, тщательно подбирая слова.
— Дело вот в чём... — он нерешительно почесал подбородок — Да, просьба несколько необычна... Мы просим вас уделить несколько минут и побыть рядом, пока мы будем... Ну, исполнять свой супружеский долг, что ли.
Здесь у меня буквально отпала челюсть.
— Просто побудьте свидетелем... Этого акта. Нам будет очень приятно! — добавил он торопливо.
Я попытался как-то отреагировать, но издал только невнятный звук, поскольку горло на миг перехватило от неожиданности происходящего. Машинально прислонил байк к кусту.
— Гм... Ну... Ну... Хорошо...
Мужчина буквально просиял и опустился на колени рядом со своей супругой.
— Лидочка, ну вот... Молодой человек согласился. Не будем его задерживать!
Он решительно спустил трусы, вывалив на обозрение свой вялый некрупный член. Его супруга, выдавив на пальцы из тюбика белый крем, принялась аккуратно его подрачивать. Куда она смотрела, не было видно под очками, а мужчина смотрел на меня. Я невольно отвёл взгляд.
— Ну так, Лидок, хватит, — услышал я.
Его супруга встала на четвереньки, опустив голову, а мужчина пристроился сзади. Спустил с неё плавки и, взяв одной рукой супругу за талию, другой принялся пристраивать свой член. У него что-то не получалось, пока супруга не завела руку за спину и направила его в нужное русло. Она слабо вскрикнула, когда у них всё получилось. Мужчина держал жену за талию, его бёдра шлёпали по её ягодицам.
— Лифчик сними, — выдохнул он немного погодя — Мальчику не видно.
— Тебе-то проще. Расстегни, — возразила жена.
Лифчик упал на песок. Полные, налитые груди женщины теперь свободно раскачивались в такт ударам её супруга сзади. Накал полового акта передо мной нарастал. Мужчина смотрел на меня, не отрываясь. Глаз женщины не было видно, я лишь видел, что она облизывает и кусает губы. Муж потянулся и снял с неё тёмные очки. Теперь я видел, что она смотрит на меня пьяным блуждающим взглядом. Сначала она смотрела на моё лицо, а затем её взгляд опустился гораздо ниже. Она смотрела на мой пах, где мои спортивные брюки явственно оттопыривались под давлением вставшего в возбуждении члена. Бросив быстрый взгляд по сторонам, я решившись, сдёрнул до колен брюки вместе с трусами. Мой член встал, вырвавшись на свободу. Женщина облизнула губы, глядя на него.
— Молодой человек, присоединяйтесь, если хотите, не стесняйтесь! — пригласил мужчина.
Я подошёл поближе и неловко встал на колени перед женщиной. Мои руки поймали её тяжёлые, гладкие, прохладные груди. Пальцы отыскали торчащие цилиндрики сосков, сжали их, покрутили. Женщина простонала.
— Вас как зовут? — выдохнул мужчина.
— Се... Сергей.
— Приятно. Меня Виктор.
Тем временем, женщина опустила голову, её губы принялись ловить кончик моего члена. Взяв её голову в руки, я нагнул её пониже. Ничего не происходило, она просто держала кончик члена в своём пересохшем рту, а струйки её горячего дыхания обжигали мне живот. Виктор, нагнувшись, пытался рассмотреть, что здесь происходило. Это ему не удалось, поэтому он потянулся вперёд, ощупывая вслепую лицо жены, её губы с проникшим в них членом.
— Лида! Лидочка! — запричитал он — Тебе хорошо?
— Ммм...
— Давай, давай, Серёжа не против!
Она оставила мой член и подняла голову. Оглянулась на мужа. Тот остановился.
— Молодой человек, не откажетесь от моей жены? — спросил он с надеждой — Да?! Благодарю вас! Лидочка, направь мальчика...
Стоя в песке на коленях, я трахал чью-то чужую жену. Муж, обняв её, что-то шептал ей на ухо. Я навалился на незнакомую мне Лиду, ухватив её за груди и учащая темп ебли. Теперь её муж мог нашёптывать нам обоим.
— Молодой человек, можно попросить вас, мою жену... В попку...
В его руках возник тот же крем. Всё было, что называется, на мази. Я вошёл в Лиду по-новому, и она заохала и заскулила. Подле нас вертелся Виктор. Он что-то приговаривал, в возбуждении гладил нас обоих с ног до головы. Было необычно чувствовать ласкающие руки на своём теле. Они гладили попу жены, мою жопу. Я же, войдя в раж и чувствуя, что вот-вот кончу, не мог остановиться.
— Серёга, сынок, еби мамочку! — мычал мне на ухо Виктор.
Это что, крем? Крем? Что за...
В следующий момент я почувствовал, что Виктор, продолжая гладить меня везде, провалился ко мне, а его член...
— Нагнись, сынок, — пророкотал в ухе его голос.
В следующий момент, в меня вошёл его член. Было больно, стыдно, но охренительно приятно. Наверное, это был оргазм от возбуждённой предстательной железы. Я застонал, извергая в живот стонущей Лиды залпы спермы. Стонал Виктор, кончая в меня горячими липкими струями. Я в изнеможении лежал на спине Лиды, а на моей спине лежал горячий живот Виктора. Должно быть, наши стоны разносились по всей округе. Как хорошо, что нас никто не видел...
***
Ну всё, всё. Хватит воспоминаний. Как говорится, «Один раз — не пидарас». Пейзаж за окном успокаивал и усыплял. Вечером пришла Катя, как всегда, в хорошем настроении. Я обнял её сзади.
— Привет, солнышко!
— Привет — привет! По всему видно, ты что-то задумал, — констатировала Катя.
— Дача твоего дяди просто чудесна. Деревенька тоже. Соседи — душевные люди.
— Душевные. Так. И?
Далее, я рассказал ей про своих соседей.
— Да, Иван Фёдорович и как его... Егор Леонидович. Так вот, эти два старикана как-то видели тебя в гостях у дяди. Увидели и не на шутку возбудились. Короче говоря, у них к тебе совершенно непристойное предложение.
— Непристойное?! — оживилась Катя — Ну-ка, ну-ка!
По мере того, как я рассказывал, моя жена морщилась и фыркала.
— И ты, конечно, согласился, — язвительно резюмировала она.
— Я подумал, что это может быть очень забавным и возбуждающим приключением. И совершенно безопасным. Ты же помнишь, что нам рекомендовал твой психолог: разнообразить наши отношения.
Выражение её лица менялось от кислого до задумчивого.
— Я подумаю, — пообещала она.
В один из тёплых солнечных дней мы сели в электричку, удобно устроились в довольно уютном вагоне. К нам подошли мужчина и женщина в форме РЖД и с фиксатором в руках.
— Два билета до Ханки, — сказал я, протягивая оплату.
***
Вообще-то, я рассказал Кате не всё. На следующий день после дня рождения Любы, ко мне подошёл мой сосед, Иван Фёдорович. Засмолив папиросу, он сплюнул и пристально посмотрел на меня.
— Серёга, слышь, — подхалимски улыбнулся он — Я тебе свою бабу дал, теперь твоя очередь!
Он пакостно захихикал.
— В смысле?! — поразился я — я ведь...
— Да шучу я, шучу. Мы в расчёте. Хочешь мою Любку — еби, сколько влезет, человек ты хороший, душевный. Любка в тебе души не чает. Только...
Он замялся.
— Знаешь, так хочется иногда с молодой девкой поблядствовать! Понятно, не получится это, но хочется же! И мне, и куму тоже.
— Ты же говорил, что у вас не стоит уже?..
— Так всё равно ж хочется. Ну, это же на Любку не стоит, а от молодой мы бы завелись. Да хоть и не встанет, дак всё равно приятно с молодой-то!
Слова соседа выбили меня из колеи, и я задумался. А тот между тем, продолжал.
— Знаешь, как приятно смотреть, когда твою жену... Типа, ебут, что ли... Блядь, до чего сладко смотреть-то! Приятнее, чем даж самому это делать. Ты в общем, подумай, если что, мы с Лёнычем... Ты токо скажи!
***
— Ну, и где эта твоя банда старых импотентов?
Я понимал, что Катя нервничает. Старалась выглядеть беззаботной и ироничной, но я видел, что её трясло. Меня, впрочем, тоже.
— Сейчас придут. Не бойся, всё будет хорошо.
Катя обняла меня, положив голову мне на грудь.
— Никогда не думала, что это будет так страшно! И так волнительно...
— Наслаждайся своим страхом.
— А что я делаю, по-твоему? — нервно ответила она — Ой... Идут!
В дверь робко постучали. Вошли Иван Фёдорович и Егор Леонидович. Они даже приоделись по-праздничному, в костюмах и светлых рубашках. Егор Леонидович был даже в старом галстуке. В руках он держал какую-то палку.
— Официально, мы празднуем новоселье, — объявил я — а что это у вас?
— Турник, — ответил Егор Леонидович — подарок на новоселье.
— Физкультурный турник, — вставил мой сосед — Вешается в проём двери. Кум сейчас прикрутит. А мы... Может, выпьем для начала?
Он достал подозрительного вида бутылку.
— Давайте лучше нашего. Дорогая, тебе вермута?
Катя пригубила из бокала. Было видно, как она ёжится под жадными взглядами пожилых мужчин. Наконец, не выдержав, она встала и отошла настраивать музыкальный центр. Зазвучала приятная успокаивающая музыка. И что теперь? Я украдкой вытер вспотевшие ладони, ставшие вмиг ледяными. Мои гости также чувствовали себя не в своей тарелке. Мы смущённо переглянулись. Выручил Егор Леонидович, рассказавший сразу несколько анекдотов подряд, всё более недвусмысленных. Затем он принялся рассказывать разные смешные случаи из своей жизни. Мы все невольно смеялись, и наша встреча начинала походить на заурядную вечеринку. Но тут кум моего соседа плавно перешёл к делу.
— Бывало, едешь в городе в трамвае или лучше, в автобусе, а перед тобой такая краля стоит, что прямо всё в тебе поднимается. Так и хочешь...
— Чего? — усмехнулся я.
Егор Леонидович не ответил. Он неожиданно встал и подошёл к побледневший Кате.
— Можно... Вас...
Он слегка поклонился, словно приглашая на танец. Аккуратно взял Катю за руку и подвёл к двери.
— Представьте, вот стоит такая прекрасная незнакомка в автобусе и держится за поручень...
С этими словами он поднял Катину руку и водрузил на только что причиняемый турник. И здесь вдруг стал ясен тайный смысл подарка. «Бойтесь данайцев!» — пробормотал я.
— А ты рядом стоишь, — продолжал Лёныч — И так хочешь...
Катя стояла в проёме двери, держась за перекладину турнике как за поручень в транспорте и растерянно смотрела на меня. Старик Лёныч между тем, придвинулся к ней вплотную.
— Хорошо бывает, когда народу много, — продолжал он — Бывало, прижмёшься к такой красотке сзади... К красивой упругой попке... Автобус-то дёргается, а ты трёшься мудями об эту попку. А как эти городские-то барышни пахнут... Ммм...
Он придвинулся ещё плотнее и прижался лицом к Катиным волосам, вдыхая их запах.
— А кожа-то, кожа-то как на шейке пахнет...
Катя смотрела на меня широко раскрытыми глазами. И было так необычно наблюдать, как деревенской старик рассказывает о своих эротических мечтах, тут же воплощая их в жизнь.
— Я всегда хотел...
Голос его дрожал и срывался. Он, кряхтя, опустился на колени, затем лёг навзничь у Катиных ног.
— Красивая, расставь ножки, автобус-то качает, — попросил он.
Он просунул голову между туфелек Кати, и теперь лёжа, глядел снизу ей под юбку. На Кате была лёгкая юбка до колен и тонкая блузка, которые ей очень шли. Катя пристально смотрела на меня, и её щёки начали пылать.
— Бляаа... Охуенно!... — сдавленно выдавил Лёныч.
Не отрывая похотливого взгляда от Кати, обеими руками он гладил её лодыжки и ножки до колен.
— Чулочки, блядь! А трусики-то, трусики-то какие! Ах-ты, смак-то какой! Ахуеть! Блядь, тут у любого встанет. Дурак ты, Серёга! Да будь у меня такая красавица, я бы её... День и ночь, блядь...
Налюбовавшись интимными подробностями туалета моей жены с этого бесстыдного ракурса, Лёныч, кряхтя, поднялся. Тут же к ним метнулся и мой сосед Фёдыч и моментально занял место своего чувственного кума, только он лёг не за Катей, а перед ней.
— Пиз... Дато! — донеслось восхищёное из-под её юбки.
Происходящее всё более захватывало нас с Катей. Этот спектакль стариковский вожделений действительно обещал быть захватывающим. Я пододвинул кресло поближе к проёму двери и сел в него. Лёныч вновь занял позицию за моей супругой. Он завладел её свободной рукой и принялся целовать её ладонь и пальчики.
— Катенька, пожалуйста... Вашей ручкой... Вот вы стоите, а теперь... Протяните ручку назад и потрогайте меня... Ну, как бы муди пощупайте!
Мы все завороженно смотрели, как пальцы моей жены принялись исследовать через брюки промежность Лёныча.
— В левой штанине, Катенька! — Услышал я — Бляааадь! Так, милая, так хорошо... Хорошо... Теперь ширинку... Ширинку расстегни...
Мне не было видно, что происходит между ними, но вскрики соседского кума были настолько возбуждающими, что я едва не кончил, особенно после того, как тот продолжил, задыхаясь и подвывая:
— Достань его, милая... Дос... А! А! В ручку возьми его, девочка! Подрочи его, подро... Катенька... Дрочи... Дрочи... Кат... Катень... Ка..
Я уже не мог сдерживать напряжения. Торопливо спустив брюки вместе с трусами, взял пальцами ноющий, истекающий прозрачным соком член и принялся мастурбировать. Мой сосед, лёжа на полу и заглядывая под юбку моей жены, делал то же самое, подёргивая свой вялый грибообразный отросток. Глядя мне в глаза, жена двигала рукой у себя за спиной. Я видел, как она двинула рукой в сторону так, что Лёрыч был вынужден шагнуть из-за её спины. Теперь мне было видно, как из кулачка жены вылазит сизая головка пениса и вновь исчезает между её пальцами. Лёныч, полуоткрыв рот, тупо пялился на меня. Облизнул губы, а затем поднял руки, и его грубые заскорузлые пальцы принялись ощупывать груди моей жены через блузку и лифчик. Фёдыч, не переставая теребить свой пенис, другой рукой шарил под юбкой у Кати. Не было видно, что он там делает, пока Лёныч, не переставая щупать мою жену, задрал спереди подол её юбки. Фёдыч своей рукой, такой же почерневшей и грубой, гладил покрытые нейлоном, стройные Катины ножки, и уже подобрался к её промежности. Тёмные мозолистые пальцы старика жадно ощупывали писечку моей жены через её тонкие трусики. И вот уже его шкодливый палец бесстыдно принялся продавливать податливую ткань, которая задвинулась между половых губок моей супруги, а палец старика всё елозил и елозил, обрисовывая всё более отчётливо повлажневшую тёмную щель. Катя зажмурилась, замерла с пенисом Лёныча в руке, и я вдруг увидел, что её бёдра подались вперёд, навстречу бесстыдным пальцам похотливого старикашки. Лёныч совершал челночные движения, двигая своим пенисом в кулачке моей супруги. Комната наполнилась быстрым отрывистым дыханием онанирующих мужчин, шорохом подминаемой жадными руками одежды. Закрыв глаза и закусив губку, дышала ртом Катя. — Потекла, — удовлетворённо произнёс голос соседа.
— Фёдыч, слышь... — отозвался его кум — Уступи место мужу. Пусть посмотрит.
Фёдыч с готовностью отполз. Я встал, чувствуя, как от возбуждения дрожат мои руки и колени. Мы встретились глазами с Катей, и затем я занял место престарелых подсматривателей, положив голову между Катиных чёрных туфелек. Её ноги дрожали в коленях, буквально ходили ходуном.
— Возьмись обеими ручками за поручень, милая, — послышался голос Лёныча.
Послышались шаги, и надо мной навис корпус моего соседа с расстёгнутой ширинкой и свисающим из неё вялым пенисом. Я почувствовал себя совершенно беспомощным. Стоящий надо мной Фёдыч, между тем, принялся возить своими ручищами по телу моей супруги, щупая её груди, залазя под юбку, ощупывая её интимные места, бёдра, попку. Вслед за тем, юбка моей супруги была задрана Лёнычем сзади, и я увидел, как его жилистый полувставший член прижимается к попке моей жены и трётся об неё через тонкую ткань трусиков. Тут же везде лазили руки моего соседа, тиская ягодицы жены и хватая её за промежность. Вслед за тем, жилистый член протиснулся сзади между ног моей супруги.
— Сожми ножки, девонька!
Катя машинально исполнила это приказание, невольно зажав мою голову лодыжками. Она сжала колени, но всё равно было видно, как член Лёныча елозит в промежности моей супруги, что сопровождалось довольным кряхтением его обладателя.
— Сука, жаль, что не стоит! — пожаловался Фёдыч.
Он пристроился сбоку и возил своим пенисом по чулку на Катином бедре. Красная слюнявая головка оставляла мокрые следы на её коже повыше чулка.
— Трусы с неё лучше сними, — пропыхтел Лёныч — Да блядь, поосторожнее, порвёшь же, сука!
Белый лоскуток, словно спущенный флаг поверженной крепости, упал вниз, закрыв мне лицо. Нос уловил знакомый запах Катиного возбуждения.
— Извини, сосед!
Катя переступила ножкой, стукнул об пол каблучок, и белая тряпочка повисла на её лодыжке, щекоча моё обоняние. Руки Лёныча держали мою жену за талию, заодно прижимая подол задранной юбки. Его возбуждённый, и уже несколько потвердевший член снова бесстыдно елозил между стройных ножек моей жены в чулочках. Сизая набрякшая головка прижималась к пухленьким половым губкам побритой писечки Кати. Лёныч натужно сопел.
— Фёдыч, ты... Бы лучше помог мне, что ли. Залупу мою прижми к писе Катюши... Чтобы, ну... Клитор... Понял?
Брюки у Лёныча были уже спущены, перед моими глазами болталась его мошонка с крупными яйцами. А большой палец его друга не заставил ждать, прижав его член к писечке моей жены. Я услышал, как вскрикнула Катя, каким-то хриплым, незнакомым голосом.
— Бляааадь! — выдохнул Лёрыч.
— Заебись! — восхищённо отозвался Фёдыч.
Лёрыч споро двигал тазом, его член продолжал елозить по всей длине Катиной промежности. Катя, обеими руками вцепившись в перекладину турника, и запрокинув голову назад, тихо ахала в такт этим движениям. Фёдыч старательно прижимал головку члена друга к клитору моей жены, пока Фёдыч его не остановил.
— Серёг, — выдавил он, остановившись и тяжело дыша — Давай... Теперь ты... Помоги... Ну, ты понял...
Его член отодвинулся, затем медленно пошёл вперёд. Моя рука, совершенно против моей воли, поднялась навстречу, и большой палец моей руки надавил на член под головкой, которая, раскрыв створки половых губок, погрузилась во влагалище моей супруги. Громко и тонко вскрикнула Катя. Ухнул Лёныч, как будто с размахом засадивший колун в кряжистое полено. «Бляааадь!» — слабо простонал Фёдыч.
— Еби, еби её! — торопливо шептал он.
Перед моими глазами, в распяленной писечке моей жены, торопливо двигался толстый жилистый член. Раскачивались с проседью волосатые яйца. «Он что... Он ебёт её?... Ебёт?! Мою Катеньку?» — запоздало пронеслось у меня в голове. Моя рука вновь обхватила мой член, отозвавшийся сладким, едким, извращённым чувством, когда на твоих глазах ебут твою жену, а ты лишь онанируешь, бессильно взирая на это.
— Я ебу, Серёга... — словно услышав мои мысли, пропыхтел Лёныч — Ебу твою Катюшу... Блядь... Как приятно... Ебать чужих баб... А ты, доченька, попкой своей молоденькой... Покрути, покрути для деда Егора... Да, вот так... Ах, блядь, хорошо-то как... Писечка-то у тебя какая сладкая... Тити, попа... Ты ведь блядь, Катя? Да? Блядь? Скажи!..
— Я... Блядь, дядя Егор... Блядь! Я блядь!
Я не даже не узнал её голоса, и никогда ничего подобного я от Кати не слышал. Мой член задёргался торопливо, сладостно. Нет, я не кончил, это вырывалась наружу прозрачная смазка, выделяющаяся под действием непомерного возбуждения.
— Сууукааа! — бессильно стонал Иван Фёдорович, не переставая мастурбировать.
— Дядя Егор тебя отшлёпает, маленькая блядёшка... Отшлёпает животом по жопе. Чтобы не блядовала больше, сучка, на глазах у мужа! Покрути жопой ещё... Покрути, блядь... Да... Сукааа... Блядь... БЛЯАААДЬ!!!
Егор Фёдорович застыл, подняв кверху лицо с остекленевшими глазами, с открытым ртом, из которого доносились какие-то сдавленные звуки, намертво прижав к себе за талию Катю, вцепившуюся побелевшими пальцами в перекладину. Я видел, как поджимаются его яйца, как его член, засунутый до отказа в писю моей жены, волнообразными движениями заполняет своим эякулятом влагалище моей супруги. Ещё пара-тройка резких спазматических движений, и вновь ставший мягким и безвольным, член, выпадает наружу, и в лицо мне неожиданно летят горячие, тягучие капли мутной спермы. Вытираю лицо трусиками своей супруги. Неожиданно, чувствую липкую влагу на своих губах. Брезгливо дёргается кончик языка, тяжёлый запах застоявшегося мужского естества. Ладно, один раз — не пидарас...
Я поднимаюсь, Катя еле стоит на ногах. Егор Леонидович натягивает брюки. Глаза моего соседа пылают маниакальным огнём.
— А я?! Я ведь тоже хочу! Сосед, ты ведь мою...
Он затыкается, когда видит мой кулак. Бросается к моей жене.
— Катенька, пойдёмте... Пойдёмте на постельку... Я быстренько, по-стариковски...
Обнимает Катю за плечи, ведёт, поддерживая. Катя машинально следует за ним. Спотыкается о свои волочащиеся на ноге трусики, я её подхватываю. Она стоит перед нашей кроватью, раскачиваясь. Иван Фёдорович торопливо раздевает её дрожащими потными руками. На ней только чулочки и туфельки, когда она падает навзничь на кровать. Сосед быстро срывает с себя одежду. Ндааа... У него не стоит, но это его не смущает. На коленях он ползёт между Катиных раскинутых в стороны ног.
— Сейчас... Я сейчас...
В руке у него появляется предмет, похожий на детскую выгнутую ложку для обуви розового цвета. Он прилаживает эту штуку к своему члену и начинает громоздиться на Катю. Та страдальчески морщится, глядя в потолок, но похоже, ей не больно. Введение члена импотента прошло удачно, розовая ложка у него в руке, а сам он лежит на моей жене. Он начинает совершать микроскопические движения тазом, в то время как моя супруга лежит неподвижно. Я онанирую, Иван Фёдорович пыхтит всё громче, я тоже. Загорелый морщинистый зад соседа мерно движется между прекрасных стройных ног моей супруги. Этот диссонанс восприятия, этот мезальянс возбуждает меня. Иван Фёдорович усиливает амплитуду колебаний, и кровать начинает поскрипывать.
— Мужики... — хрипит он срывающимся голосом — У меня встаёт... Встал, блядь! Встал!... Я же... Я же говорил, что... Встанет...
Иван Фёдорович принялся целовать лицо моей жены, в то время как она брезгливо отворачивалась. Тогда он начал оставлять свои слюнявые следы на её висках, на шее, дыша крепким табачным перегаром. Он завладел ушком моей жены и, не переставая трахать её, принялся безостановочно шептать:
— Катюша... Красавица ты моя... Как приятно... Тебя ебать-то... Как сладко... Какая ты красивая... Молоденькая... Дядя Иван... Тебя немножко помучает... Ну... Не жалко ведь... Дедушке старому... Дать... Немножко... Дай, внученька... Дай дедушке... Дедушка старый... Ему немного осталось... Дедушка тебя до смерти... Помнить будет... Где ж старому такая... Молоденькая достанется... Ножки свои сладкие... Сведи их, внученька... Чтоб потеснее... Было... У дедушки... Старый хуёк встал... Уже... Не выскользнет...
Катя стала сводить свои раскинутые ноги, а Иван Фёдорович, раскорячившись, обнял своими тощими загорелыми ногами полные молодого женственного обаяния, бёдра моей супруги. Волосатая отвислая мошонка старика заелозила в промежности у Кати.
— Катенька... Внученька... Спасибо тебе... Милая... Девочка... — сопя и задыхаясь, шептал дед — Писечка твоя... Сладкая... Тесненькая... Так бы ебал и ебал... Пока б не сдох... Сдохнуть бы на тебе... Внученька...
Егор Леонидович курил папиросу, стоя в дверях. Сплюнул в сторону и пропел:
Летят утки, летят утки,
Летят утки, крякают.
Мою милую ебут,
Только серьги брякают!
Между тем, сексуальная агония на нашей супружеской кровати продолжалась. Иван Фёдорович, сношая мою жену, между своими слюнявыми поцелуями, говорил хрипло, вполголоса, с надрывом:
— Деда Ваня... Ещё немного... Поебётся... Досыта... Как сисечки-то твои... Подо мной прыгают... Пиздёночка-то твоя... Как сладко... Чмокает... Налил деда Егор... Молочка тебе... Дядя Ваня тоже... Хочет молочка... Наспускать... В тебя... Вот так...
Он перешёл на шёпот.
— Губки свои сладенькие... Раскрой, внуча... Ротик... Ротик открой... Вот так деда Ваня... В тебя спустит...
Мой член буквально задымился, когда я увидел, как Иван Фёдорович приподнялся над моей женой и вылил со своего языка в рот Кате струйку тягучей вонючей слюны. Катя повернулась ко мне с крепко сжатыми губами, а потом я увидел, как она глотает. Она смотрела мне в глаза, а её голова моталась по подушке от ударов, которые наносил ей Фёдыч своими бёдрами. Иван Фёдорович задыхался, ему хотелось курить, но он продолжал.
— Катя, внученька... Сожми ножки... Покрепче... Сожми... Яйца мне... Сожми ножками... Потри их... Потри яйца ножками... Ммм!... А... А...
Онанируя, я наблюдал это отвратительно-возбуждающее действо: атласные бёдра моей жены, двигаясь поочерёдно вверх и вниз, перетирали между собой отвислую мошонку похотливого старика. Видно было, как покраснела нежная кожа, натёртая грубой шкурой яиц. У старика совершенно сбилось дыхание, двигался он из последних сил. Захватив лицо жены в свои грубые мозолистые ладони с почерневшими ногтями, он развернул его к себе.
— Сожми! Сожми мне яйца! Покрепче! А! Рот... Рот открой...
Я услышал, как он харкнул, громко, смачно.
— Сууу... — завыл он, приподнявшись на руках и запрокинув голову назад, словно в приступе столбняка — КААА!!!
При этом, его зад продолжал дёргаться. Старый сукин сын кончал в мою жену. Он был совершенно без сил. Попытался слезть с жены, но завыл от боли: его яйца были всё ещё зажаты ногами моей супруги. Кум помог ему одеться, и они, кое-как попрощавшись, вышли. Я со своим членом, задроченным, красным, сел подле Кати. Она застонала, переворачиваясь на живот. Там, где она лежала под Фёдычем, расплылось мерзкое, липкое, серое пятно.
— Они меня... Затрахали... Эти твои импотенты... Тебе понравилось?..
— А тебе?
Катя с трудом села на кровати.
— Блииин... Загадили-то как всё...
Она обняла меня за шею.
— Ты прав... Это было незабываемо...
Она молчала.
— Этот дядя Ваня... Он такой жалкий... И он так хотел меня...
— Не только он.
Она посмотрела на меня с ужасом.
— НЕЕЕТ!
Я поднялся и протянул ей руки.
— Вставай.
— Серёжа!..
Я подвёл её к двери.
— Возьмись обеими руками за поручень, — приказал я, прижимаясь к ней сзади.