Подкатегория: без секса
И когда же это всё началось с нами? Совсем немного ведь прошло времени, а мне кажется, что целая вечность. Может, в тот день, когда наш классный руководитель представил тебя всему классу как "новенького"? Или когда ты сел за мою парту и слегка коснулся своей рукой моей, случайно скользнув, ни проронив ни слова? И спустя пару секунд бросил свой взгляд на меня, протягивая руку.
- Кирилл, - прошептал ты.
- Лёха, - почти без звука, одними губами обозначил я, сжимая твою ледяную руку.
От тебя пахло чистым, постиранным бельём и туалетной водой со сладковатыми нотками, а ещё кофе и сигаретами... ментоловыми.
Знаю точно, что для меня это случалось тогда, в спортзале. В тот день мы, 18-летние пацаны, привычно гоняли мяч через сетку. Волейбол был любимой игрой для нас. И вот, когда Кир стянул с себя толстовку, я остолбенел. Смотрел, как он ведёт рукой по животу, забравшись ладонью под влажную от пота майку, и не мог сдвинуться с места.
Я не испытывал такого никогда. Ни пересматривая порнуху, ни передёргивая в душе под смутные всплывающие образы, увиденные в соответствующих журналах. И я никогда не думал, что мне могут нравиться парни. Но тогда, стоя посреди волейбольного поля, я об этом не думал. Я просто смотрел. В себя я пришёл после того, как мне в голову прилетел мяч и я с перепугу, отстраняясь назад, запнулся за собственную ногу и рухнул на пол. Упал я неудачно, потянув сухожилие. Потому что, едва я, матерясь, попытался подняться, ногу прострелила такая боль, что я чуть не взвыл.
Домой меня тащил Кирилл... Я чувствовал каждый его палец, вдавленный мне в бок, через тонкую ткань футболки. Чувствовал его тяжёлое дыхание... И я просто ковылял, цепляясь за его плечо, и сжимал зубы от простреливающей тело боли в ноге.
Какое-то время я надеялся, что это пройдёт. Но в день моего рождения, лёжа рядом с пьяным в хлам Кирой, прижимаясь к его тёплому животу, я вдруг своим едва соображающим от выпитого мозгом понял, что это чувство не вытравить из меня никогда и ничем. Это понимание просто пришло ко мне из ниоткуда и крепко въелось в мою подкорку.
Я оказался прав. Прошло уже около пяти лет, а я всё так же хочу своего лучшего друга...
- Эй! - мои мысли перебивает недовольный голос Кира. - Лёха!
- Что?
- Что с телефоном? Весь день тебе дозвониться не могу.
Я достаю из кармана расхераченный в хлам телефон, на экране которого "паук" по всему периметру. Протягиваю Кириллу.
- Ну, ты, блядь, даёшь! Это теперь только в помойку можно отправить, - констатирует очевидный факт он и отдаёт мне то, что когда-то было смартфоном.
- С зарплаты куплю себе новый, - нервно отвечаю я, глядя в эти невыносимо светло-голубые глаза.
- Ага! Купишь! Если у тебя что-то останется после того, как ты заплатишь за свою убогую комнатушку той старой кляче. И какого хрена ты отказываешься от моего приглашения?
Кириллу досталась двушка недалеко от центра города, после того как его дед благополучно ушёл в мир иной. И он частенько говорил о том, что я могу жить у него столько, сколько мне будет угодно. Потому что мы - лучшие друзья. Он просто не понимает. И, в общем-то, это не удивительно. Потому что обычно у лучших друзей не встаёт друг на друга. И они не дрочат потом в ванной, задыхаясь от своей безысходности, понимая, что им нихера не светит. И как ему это объяснить, я не знаю, поэтому просто молчу, игнорируя его вопрос.
После двухчасового шатания по городу мы решили нагрянуть к Киру домой, чтобы опробовать свежекупленную игру. Тем более, он сказал, что вчера приезжала его мама и наварила кучу жратвы. Так что мы сели в маршрутку и рванули к нему на район.
И вот теперь я, сидя на узком диване, доедал вкуснятину из тарелки, а Кир лихорадочно вставлял диск в игровую приставку.
Берёт контроллер и падает на диван, рядом со мной. На экране появляется кат-сцена, и Кирилл начинает комментировать, иногда толкая меня в бок, чтобы я обратил на него внимание. Я привычно поддакиваю, наблюдая за событиями, а потом понимаю, что наши колени прижаты друг другу. Я чувствую своей кожей тепло его тела. Тихонько отодвигаюсь...
- Нифига, час ночи, - Кир отставляет джойстик в сторону. - Глаза закрываются.
- Чёрт... - я пытаюсь представить, как мне добраться домой. - Метро закрыто.
- Какое, нахуй, метро? Постелешь себе здесь, на диване, - отвечает он.
- Спасибо, друг, - хлопаю его по плечу.
И вдруг залипаю на этом прикосновении. Чувствую под ладонью его ключицу. Прикосновение затягивается непозволительно долго - для тех, кто называет себя друзьями. И я понимаю это тогда, когда Кир застывает с напряжённой улыбкой на лице. Моё сердце начинает пропускать удары, в горле появляется ком, а во рту пересыхает, и, закрыв глаза, неловко мажу по его приоткрывшимся в недоумении губам. Он отстраняется от меня, как от прокажённого. Вскакивает. Его светло-голубые глаза теперь почти чёрные.
- Охуел?!
И я понимаю, что это - конец. Что сегодня я проебал не только телефон, но и лучшего друга.
- Прости, - меня хватает только на это.
Встаю с дивана и направляюсь в прихожую. Кир отсутствующе смотрит на мои движения, но за мной не идёт. И поэтому, накинув на себя куртку и надев кроссовки, я молча выхожу из квартиры.
Пулей вылетаю из подъезда и под козырьком присаживаюсь на лавку, засунув руки в карманы. Идти всё равно некуда. Пальцы нащупывают пачку сигарет, достаю одну и прикуриваю. Глубоко затягиваюсь и выпускаю дым в октябрьский воздух. Он лениво клубится, изменяясь причудливыми завитками. Мыслей нет. Во мне сейчас пустота. В глазах жжёт. Опускаю голову, пряча подбородок в воротнике куртки. А потом...
Резкий сигнал домофона заставляет вздрогнуть.
- Лёх...
Неуверенно поднимаю глаза. Кир стоит, придерживая входную дверь. Растрёпанный, в домашних трениках, в куртке, накинутой на плечи. А в глазах какое-то странное, непонятное мне выражение.
- Пошли домой, Лёх, - тихо говорит он. - Чё ты на ночь глядя поедешь?
Отрываю свою задницу от лавки и молча иду за ним. И, когда за нами хлопает тяжёлая подъездная дверь, мои губы растягиваются в идиотской счастливой улыбке...