Ли вышел из лечебницы, когда солнце уже собиралось окунуться в море. Со Старшего холма, открывался красивейший вид — розовый диск солнца медленно падал в лилово-бирюзовые волны. Эштону вспомнилась похожая картина, когда он в первый раз познакомился со своим местом работы, уже почти год назад.
В стены храма медицины давно не попали маги, и его стремительно развивающиеся навыки стали ценнейшим инструментом в работе врачей. Способности вызывать глубокий сон и лишать человека чувства боли были востребованы хирургами, позволяя не варить одурманивающих отваров. Пригодилось и «наложение рук»: лечебница стала известна едва заметными рубцами. Файнберг, главное лицо в больнице, обильно одаривал Ли деньгами... которые почти полностью уходили в карман Леандре. Впрочем, та заявляла, что его долг почти оплачен. Сам Эштон ни разу не слышал о суммах, которые крутились вокруг него, и пока что ему хватало небольшого довольствия.
Ли прошёл мимо таверны, в которой он снимал угловую комнату последний месяц. Он часто скандалил с хозяином насчёт еды, которую готовили на его кухне, так что ночлег он решил поискать в другом месте. Комнаты для врачей в самой лечебнице напоминали ему кельи Приюта, и возвращаться в такую вновь ему не хотелось.
Улицы вечернего Города медленно преображались, агония знойного и полного хлопот дня заканчивалась, и Город облачился в свою ночную рубашку: танцоры, фокусники, и проститутки в красных туниках на голое тело были изысканным ночным одеянием. Ли избегал звуков барабанов и трещоток, стараясь идти по более тёмным и спокойным улицам, избегая, конечно, самых подозрительных и грязных переулков. Вскоре Эштон нашёл таверну с символом морского конька на открытых дверях.
Его встретил обычный гомон: стук кружек о столы, разговоры на повышенных тонах. Пахло хмелем, рыбой и варёной капустой. Ли сел за стол недалеко от входной двери — другие уже были заняты. Девушка-официантка в белом платье подошла к его столу и молча улыбнулась.
— Будь добра, принеси пива и ухи. И салат с креветками.
— Чего-нибудь ещё?
— Свободные комнаты есть?
— Я спрошу у хозяйки.
— Тогда пока что всё.
Девушка поклонилась и ушла. Ли облокотился на стул и закрыл глаза. Было поздно, день был полон работы и ему хотелось спать. Но вряд ли он отделается от своего желудка одной переменой блюд — магия истощала физически. За год работы Эштон стал ещё худее, чем он был в Обители.
От мыслей Ли отвлекли звук тяжёлых шагов рядом с ним. Он открыл глаза, и посмотрел направо — там стояло четверо здоровых мужиков, с шрамироваными мордами. «Не отдохну, видимо» — подумал Ли.
Посетители таверны стали быстро расходится. Эштону, чтобы уйти, пришлось бы растолкать бандюганов, поэтому он решил не рыпаться.
— Эй, мля, Эммануэль! Выходи, нужно поговорить.
Из-за стоек вышла женщина. Брюнетка, с накрашенными в ярко-красный губами, одетая в длинную чёрную юбку и кружевной корсет, подчёркивающий большой бюст и узкую талию.
— Кто ты такой, чтобы я с тобой говорила?
— Мы, мля, люди Эреба, и ты не платишь ему второй месяц!
— Идите вы нахуй со своим Эребом! Это территория Фульмана, я нихуя не должна вашему губошлёпу!
— Сука, ты за свои слова ответишь, блядина!
Один из мужиков посмотрел на брюнета за столиком рядом с ними.
— А ты, пиздюк, что тут забыл? Пшёл вон.
Эштон убрал правую руку под стол.
— Пиздюк, говоришь?
— Пиздюк, ты меня не понял? Съебал отсюда.
— Лучше бы завалил свою грязную пасть.
— Ах ты...
Эштон опрокинул стол левой, а правым кулаком, уже покрытым хитином, ударил мужика в морду.её регенерацией он занялся не сразу. Он «вкачал» энергию в повреждённые внутренние органы (это не спасло его от гематурии). Затем он стал сращивать рёбра. Это было сложно: пара из них серьёзно треснули, и осколки несколько сдвинулись, к счастью, не задев органы поблизости. Это вымотало его, и отдыхал он по крайней мере ещё день. Лицо же стал залечивать в последнюю очередь. У Леандры, видимо, были другие приоритеты относительно его тела...
Скрип двери отвлёк его от мыслей. В комнату вошла хозяйка таверны, Эммануэль, в своём чёрном платье. Она заплела свои волосы в изысканный узел, и держала в руках бутылку вина.
— Мадам, я не одет...
— Ох, да ладно, видела я голых мужчин. Куда поставить вино?
— Ближе к бадье, будьте добры.
— Будешь пить из горлышка?
— Почему нет.
Она подошла к бадье, наклонилась, демонстрируя Эштону внушительный белый бюст. Бутылка едва стукнула о деревянный пол. После этого она посмотрела Ли в глаза, развернулась и заперла дверь. Ли продолжал смотреть на неё, а она уселась на его кровать.
— А ты не хочешь разделить это вино со мной?
— Тогда нам нужны фужеры.
— Не нужны.
Бутылка была уже откупорена — хозяйка давала ему дышать. Эштон выпил несколько глотков и передал ёмкость Эммануэль. Та несколько лизнула горлышко и сделала один маленький, но шумный глоток, и облизала губы.
— Скажи мне, Ли. Почему ты в тот день ты не ушёл, как остальные?
— Я не поужинал. Не мог не попробовать ваш салат с креветками.
— Салат стоил того?
— Конечно.
— А мне кажется, что ты услышал, что хозяйка таверны «Морской конёк» — женщина необычайной красоты. И не мог оставить её в беде.
— Не могу отрицать вашу красоту, мадам.
— Зови меня Мартина.
— Вина?
Ли подал ей бутылку. Мартина сползла с кровати, и привстала на четвереньки. Сделав один жажок в его сторону, она взяла горлышко в рот. Отлипнув от бутылки, она сделала ещё шажок. Ли подал себя к ней, и они слились в поцелуе. Их языки начали борьбу за вкус вина на их зубах и дёснах. Ли взял её за подбородок, нащупал край нёба своим языком, а затем отстранился от неё.
— Ты хочешь?..
— Хочу.
Ли встал. Вода капала с него, а член постепенно поднимался. Эммануэль сняла бретельки платья и обнажила большую, белую, с большими нежно-розовыми сосками, несколько опавшую грудь. Ли оставил руки за спиной, а Мартина взяла его член в руку, стирая мыльную воду и обнажая головку. Брюнетка улыбнулась и прикоснулась его мужественности носом, лизнула головку и обняла её языком. Член набухал быстро, но она успела взять головку и часть ствола в рот перед мгновением его наивысшей твёрдости, чтобы ощутить, как языку во рту становится тесно. Она несколько раз брала головку и отнимала её из-за рта, а потом взяла треть члена. Часть плоти Ли, что оказалась в плену её губ, взрывалась от наслаждения. Сам Ли не хотел оставаться безучастным, и взял её за шею одной рукой, другой он направил член влево, и стал совокуплять её рот, упираясь в её щёку. Когда Ли устал двигаться, она взяла его ствол рукой и направила его кверху, стала ласкать губами его корень. Минутой позже она хулигански чуть прикусила основание его стержня, а затем обняла член своими грудями. Женщины его никогда так не ласкали. Он дал новому ощущению раскрыться и дать ему уйму удовольствия, но её ласка довела его до пика желания. Эштон поднял её с колен, обнял и подтолкнул в сторону кровати.
Ли помог ей снять платье и лёг на край кровати. Мартина встала и повернулась спиной. Она стала ласкать себя его членом, водя им по своим бёдрам, клитору и половым губам. Намокнув, она дала войти в себя головке, наслаждаясь остриём мужского начала. Затем начала двигать тазом, постепенно заполняя себя его своим жезлом. Её стенки не жадно обтягивали его достоинство, но мягко ласкали. В конце она села на член до конца, давая матке почувствовать мужчину. Опираясь на край кровати, она стала насаживать на член всё быстрее. Ли, подавив стон, потянул её за поясницу на себя, и они оказались в центре ложа.
Эмма развела бёдра пошире и стала двигать попой на члене в сбивчивом, страстном ритме. Ли шлёпал её внушительные ягодицы, заставляя их разгораться приливающейся кровью. Когда они приобрели здоровый нежно-розовый цвет, он остановил её движения на высоте его члена, начал двигаться сам. Её томные тихие стоны стали переходить в один долгий крик.
Ли развернул лицо к себе, не «снимая» её с члена, страстно поцеловал, провёл рукой по её щеке и спустил свою руку до паха, где ласки ждал бугорок клитора. Брюнетка отстранилась от поцелуя, чтобы набрать воздуха, а брюнет стал целовать её соски и ласкать ареолы языком. Мартина дотянулась до бутылки и стала поливать свою грудь вином. Ли слизывал капли и ловил брызги. Женщина выпила остаток, опрокинула парня на кровать, и взяла дело в свои руки. Опираясь на его грудь, она стала двигаться с поразительной быстротой, дразня свою матку. И матка ответила ей оргазмом. Издав громкий крик, она слезла с Ли (не дав ему достигнуть пика) и легла на него, немного дрожа.
Ли гладил её волосы, а она — его ствол. Она почувствовала исключительное напряжение его мужественности, и движение руки вскоре заменились мягким пленом белых грудей. Несколько движений, и горячее себя покрыло её грудь и шею. Мартина слизнула сперму с соска и глупо хихикнула. Ли обнял её и старался вернуть дыханию спокойствие.
— А почему бандиты вообще пришли к тебе? Почему без оружия?
— Эреб и Фульман начали передел этого квартала. Моя таверна оказалась на спорной территории. Я давно знаю Фульмана, и плачу ему за защиту.
Тут Ли понял, что беспокоило его.
— Ты мадам Эммануэль. Ты замужем.
— И да, и нет. Пять лет назад мой муж был рекрутирован в армию. Сейчас он где-то там, далеко. Я не получаю от него писем. Может быть, он погиб. Может быть, он порет какую-нибудь маркитантку. Та девушка, которая заходила к тебе с едой — моя дочь.
— Она вылитая ты. Но...
— Мы не совершаем греха пред лицом богини любви и брака. Я должна отблагодарить мужчину, который помог мне в трудную минуту, когда мой муж находился далеко от меня. На эту ночь — её руки вновь стали ласкать его бёдра и едва ослабевший член — ты мой муж.
Они принадлежали друг другу эту ночь. Любили друг друга, смотрели в окно на звёзды, и любили друг друга вновь. А утром попрощались. Без обещаний. Он был маг, а она — замужняя дама, и это были их настоящие роли.