Будьте уверены: если человек говорит, что знает всё, он ничего не знает; если говорит, что всё возможное испытал и испробовал, - врёт как сивый мерин. Жизнь - бездонная бочка. Всё познать, испытать и попробовать невозможно по определению.
Сегодня суббота. Влад второй день дома. Вчера мы провели вечер вместе, и, ни на минуту не забывая, кто его папа и чем может кончиться наше разоблачение, чтобы побыстрее надоесть парню и освободиться от такого любовничка, я старался демонстрировать малому свою старость: был не очень активным и всё время торопился домой. При расставании пацан, которому явно было мало того, что я ему предоставил, попытался назначить встречу и на сегодняшний вечер, но получил отказ, мотивированный тем, что я не могу исчезать из дома каждый день, мол, это вызовет вопросы жены. Договорились встретиться в обед, на озере. Мой расчет был прост: днем на озере будут люди, и, кроме как просто посмотреть друг на друга, ничего малому не обломится.
Невезуха. С утра было просто холодно, а к обеду ещё и ветер поднялся, так что расчёт на посторонние глаза на озере явно не оправдывался. Да тут ещё и ремонт заканчивать надо - в понедельник нагрянут гости. Жена который день ворчит: цоколь выкрасить давно пора, ничего не делаешь, только носит тебя целыми днями неизвестно где. После завтрака я героически взялся за кисть и пошёл красить цоколь. Увлекшись, я и не заметил, как время перевалило за полдень, и, когда жена позвала обедать, я уже всё выкрасил.
Каково же было моё удивление, когда на кухне за столом я увидел Влада, оживлённо беседующего с моей женой. Жена и вывела меня из состояния шока, представив гостя:
- Это Влад, сын Пчёлкина, ты его не знаешь?
- Виделись, - ответил я, медленно выходя из состояния шока и соображая, чтобы это значило.
Сели обедать. Влад болтал без умолку, совершенно очаровав мою жену, а я молчал, ожидая самого страшного в моей жизни - разоблачения. Однако всё кончилось благополучно.
После обеда жена милостиво сообщила мне цель его визита. Оказывается, он купил для себя пейджмейкер и не может установить его в своем компьютере. Папа ему, видите ли, посоветовал обратиться ко мне, потому что в редакции нерабочий день, а я, раз выпускаю свою газету, должен знать, как это делается. Ни много ни мало! А для этого "Владик отвезёт тебя к себе, а потом привезёт обратно". Жена совершенно потеряла голову от болтовни этого юнца, а этот авантюрист ещё и добавляет:
- Мы, может быть, задержимся. Папа тоже о чём-то хотел с Вами поговорить.
Всё ясно. Иду принимать душ. Выходим, садимся в машину и едем в сторону леса и озёр.
- Сегодня ветрено и холодно, чтобы купаться, - говорю я.
- А что, купаться обязательно? Ты душ принял, я тоже, что ещё надо?
- Ты наглец и авантюрист. На хрена тебе было светиться у нас дома?
- Чтобы спокойно приезжать, когда вздумается. Маргарита Антоновна теперь мой лучший друг. Она сама сказала: "В любое время; мы всегда рады".
- Очень интересно, с каких это пор она решает, кому я рад, а кому не очень?
- Ты устал сегодня?
- Надо было с утра приехать и вместо меня помахать кисточкой, тогда бы не было нужды в таких вопросах.
Рука его оторвалась от руля и нежно скользнула по моей ноге.
- Я вижу, что устал. Всё. Сегодня я всё делаю сам, ты только отдыхаешь, - мягко и как-то очень по-человечески просто приласкал меня голосом Влад.
Глаза его при этом были такие, будто ему весь мир жалко. Ну, прямо мировая скорбь вперемешку с нежностью!
"Вот хлыщ, - думаю я, - что же, интересно, ты будешь делать сам: дрочить мне или сосать?"
Ответ на этот вопрос я получил сразу, как только мы углубились в лес.
- Посмотри, какая полянка! Подходит? Главное, никаких признаков человеческой цивилизации!
Это как раз то, чего я так сильно опасался. Да, полянка была действительно восхитительна: изумрудная трава, по краям, под деревьями, разноцветье цветов, яркое солнце и глубокая тень под старыми дубами. Но меня занимала совсем не красота природы. У меня была поставлена цель: скорее ему надоесть, чтобы тихо и мирно расстаться. Пусть себе ищет другие игрушки - парней и девок хоть пруд пруди. Я даже не знаю, как определить мое положение: трухлявый пень использует для удовлетворения своей гнусной похоти влюблённость глупого, но молодого и красивого парня. Впрочем, я-то тут при чём? Попробуй не удовлетвори! Он же для достижения своей цели на всё пойдет. Совершенно без тормозов парень. А глаза?! О боже, сейчас заплачет!
Между тем, плакать-то он как раз и не собирался. Пока я из окна критическим оком разглядывал поляну, мой молодой друг начал активно действовать. Рука его с колена перекочевала на плечо, затем там же оказалась и вторая. После легкого массажа руки его, развернув меня от окна к нему, занялись пуговицами моей рубашки, а закончив с ними, сняли её и вовсе.
- Сегодня я сдаю экзамен, а ты строгий экзаменатор, - взволнованный моей оголённой грудью, хрипло пробормотал он.
- Какой ещё экзамен? - не понял я.
- Я сегодня буду демонстрировать всё, чему от тебя научился, можно? - и так хитро изобразил глазами скромную просьбу.
Он, вообще-то всегда нежный и мягкий со мной, сегодня просто светился нежностью, на которую совершенно невозможно было не откликнуться. У меня просто не было сил изображать равнодушие и холодность в то время, когда сердце заполняла горячая волна какого-то особого, ещё неизведанного, но прекрасного чувства. Боже, что со мной делает этот парень!
Я чуть опустил веки в знак согласия, и его губы загуляли по мне. Сначала он ласково, как крыльями бабочки, коснулся моих губ, потом опущенных век, потом мочек ушей, будто искал отклика с моей стороны. Когда его губы коснулись моей шеи, по телу пробежала дрожь, будто от слабого разряда электричества. Чуткий, Влад понял, где моё слабое место, и стал активнее его разрабатывать, на что всё моё тело отреагировало странным, раньше никогда не испытанным удовольствием. Дыхание участилось, губы сами собой открылись, и он воспользовался этим, чтобы уже не касаться, а впиться в них долгим поцелуем. Вот подлец, где он так научился целоваться - по всему телу уже не дрожь, а судороги волной пошли!
Я не понимал, что со мной происходит. Не раз вступая в однополые отношения, я ничего подобного никогда не чувствовал. Всякое было. У Лёшеньки вообще был не член, а оглобля, но я испытывал с ним только удовлетворение - не более того (кто читал "Новогодний подарок", помнит), а тут пацан ещё ничего не делал, но обычные (нет, совсем необычные!) поцелуи завели меня так, что я все силы собрал, чтобы не стонать. А ведь это было только начало.
Поиграв моим языком, его язык стал массировать мою шею, спустился к груди и, когда он стал описывать круги вокруг сосков, я уже не мог не стонать и выгибался, не сдерживаясь. Щелчок, и обе спинки сиденья откинулись, образовав в салоне довольно широкий сексодром. В голове едва успела мелькнуть мысль о том, что так этот парень натягивает здесь девок, а руки Влада уже расстегнули молнию на моих джинсах и гладили давно налившийся под плавками мой инструмент.
Вот его руки стягивают джинсы, а зубы покусывают бугор на плавках. Я уже всхлипываю, не хватает дыхания, мир кружится в другую сторону.
- Торопиться не будем? - вопросительно шепчет садист и оставляет плавки в покое.
Теперь его цель - мои ноги. Даже не сами ноги, а ступни, которые он щекочет своим языком. Я всегда был щекотливым, и тут просто пищал и извивался. Владик пожалел меня и перешёл к пальцам.
Вот это мы проходили. У меня была собака, которой доставляло особое удовольствие вылизывать пальцы моих ног. И чем более потными они были, тем с тем большим азартом она это делала, явно получая удовольствие сама и доставляя его мне. Сегодня ноги у меня были чистые, и надо думать, что не запах привлёк к моим пальцам язык, а потом и губы Влада. Этому я его не учил! Он брал в рот каждый пальчик, обсасывал его, как леденец и, пощекотав языком, переходил к следующему. От восторга я изогнулся пополам и вцепился ему в шевелюру.
- Понял, уже пора, - принял сигнал Влад, развернул мое скрюченное в спазмах тело и, ловко стянув с меня плавки, стал повторять с моим пенисом всё, что только что делал с пальцами.
Он то насаживался на него ртом и стягивался тугими губами с него, будто пытаясь оторвать, то порхал языком вокруг головки, то щекотал отверстие, то снова начинал проделывать всё в том же порядке. Я не стонал и даже не мычал, я завывал от восторга. Никогда и никто не делал мне такого минета! Ничего не делая, просто пассивно позволяя ему делать всё, что он хотел, я был весь мокрый от пота, будто выполнял тяжелую работу. Кожа сиденья была залита моим потом и скользила подо мной так, что, когда Влад насаживался активнее, я просто вдавливался головой в спинку заднего сиденья. А он всё не давал и не давал мне кончить. Чуть почувствовав начало конца, паршивец оставлял истекающего смазкой моего дружка и переходил на живот, на грудь, на бедра. Сука, кто его так учил!
Но вот он, видно, и сам стал сдавать. Уже не только я, но и он стал постанывать, руки его перешли мне на задницу и, посжимав недолго её половинки, коснулись сжатого отверстия. Тут и пришел конец моим мучениям. Я кончил так, как не кончал и в 25-30 лет. Вся нижняя часть живота стала будто железной от напряжения, и я выстрелил, наконец, всё то, что уже давно просилось на волю. Влад, насадившийся в этот момент по самые гланды, видимо, не ожидал, что это случится именно теперь, и проглотил всё полностью, даже не испачкав губ. Моё тело обмякло. Я распластался на мокрой коже, как выжатая тряпка, а Влад, облизав остатки спермы с моего члена, уже тянулся к моим губам, пропахивая мой живот своим стоящим органом.
- Живой? - ласково проворковал он между поцелуями, - а ведь со мной ты делал то же самое, вспомни первый день!
Мне не хотелось ни вспоминать, ни открывать глаза, ни жить вообще. Я пребывал в каком-то охуевающем трансе. Перед глазами плавали красные огоньки какого-то фейерверка, а тело находилось в невесомом пространстве.
Однако, программа экзамена, по мнению Влада, была ещё не окончена, и он бесцеремонно стащил меня с небес на землю холодным гелем, которым стал смазывать моё анальное отверстие. Уже первый палец прошёл сфинктер, вот пошёл второй, вот он скрестил их и стал играть внутри. Пытка удовольствием продолжалась.
Без разговоров его сильные, молодые руки закинули вверх мои ноги, и там, где недавно были пальцы, легко и почти безболезненно оказался его пенис. Он, как спелеолог в пещере, немного помедлил, пошарил туда-сюда, чуть подался назад и вдруг со всего маху вошёл так, что я услышал шлепок его яиц о мои ягодицы. Минута яростного траха, и он снова медленно движется к выходу. Но нет, передумал, остановился у входа и стал что-то искать. Нашёл простату и начал играть с нею.
Это был абзац! Я не скулил, я выл и орал. Он что-то пытался сказать, но я ничего не мог понять. Время исчезло, пространство тоже. Что это было? Сон, бред, но никак не реальность. Реальность просто не может быть такой прекрасной! Глоток холодной воды в раскалённой пустыне, рюмка водки для страждущего алкоголика, доза для наркомана - не знаю, с чем это сравнить. В азиатской юности мне доводилось покуривать травку, так кайф от неё - ничто по сравнению с тем, что происходило со мной в тот момент. Я просто потерял сознание и пришёл в себя от того, что Влад легонько пошлёпывает меня по щекам и встревожено спрашивает, жив ли я. Я был жив, но мне совсем не хотелось возвращаться на эту грешную землю. Глаза я всё-таки приоткрыл, и этого было достаточно.
- Тебе плохо? Я сделал тебе больно? Не закрывай глаза! - перепуганно смотрел он на меня и без конца задавал свои глупые вопросы.
Чтобы успокоить его, я ответил, что мне хорошо, как никогда. Он уже кончил (оказывается, кончил и я, - второй раз подряд! Нехило для дедушки!), но всё ещё лежал на мне.
- Ну, ты и напугал меня, мне показалось, что ты не дышишь! - радостно сообщил он мне и ещё раз переспросил, - всё хорошо?
Дурачок, да так хорошо мне никогда в жизни не было, но как ему сказать, что я прожил шестьдесят лет, прошёл через целый ряд мужиков, но только теперь первый раз в жизни испытал, что такое настоящий секс. Как рассказать, что я прожил жизнь, променяв настоящее счастье на карьеру, семью, благополучие, материальный достаток с подачи моего любимого человека ("Любовь и жизнь"), что Рыжий тогда оказал мне самую что ни на есть медвежью услугу, отказавшись от секса со мной в двадцать лет, обрекая и себя, и меня на серую безысходность. И вот теперь, когда она подходит к концу, жизнь показала мне, как могло бы быть, решись тогда Андрей воспользоваться моим откровением и дать волю своим чувствам. Как много мы теряем по собственной глупости и теряем безвозвратно...
- Ты плачешь? - спросил Влад, слизывая с моих глаз навернувшиеся слёзы.
- Нет, это просто пот скопился, - ответил я, - считай, что ты сдал экзамен на "отлично".
- Тебе, правда, понравилось? - как-то даже недоверчиво переспросил Влад, а я вместо ответа прижал его к себе и подумал: "Ты, парень, попал. Теперь я тебя никуда не отпущу. Лучше умереть от удовольствия, чем от старости. И ничего я теперь не боюсь: ни жены, ни папаши твоего с его телохранителями, ни всеобщей огласки. Я сделаю всё, чтобы до самой моей смерти ты всегда хотел только меня, как твой отец Михалыча. Сдерживать свои чувства, не сметь любить? Ну, уж нет! Дудки! Теперь-то я знаю, от чего отказывался столько лет, и больше отказываться не собираюсь!"
- А мыться всё-таки придётся, хоть и холодно, - скользя по вымазанному спермой моему животу своим, сообщил Влад.
- Ну и ладно, ты ж меня согреешь потом, - совсем выкинув из головы мои недавние планы надоесть ему как можно скорее, промурлыкал я, как котёнок же, потираясь о его щеку.
- А тебе, правда, этого хочется ещё? - обрадовался малый.
- Мне этого будет хотеться теперь всегда, - приласкал я рукой его опавший член.
- Вау, я счастливый человек! - заорал Влад. - Наконец-то я услышал от тебя то, чего ждал всю жизнь!
- Глупенький мой, твоя жизнь ещё только начинается, но я постараюсь сделать это начало незабываемым.
- Как я тебя люблю, ты даже себе представить не можешь, как я тебя люблю, - снова набросился он на меня с нежными поцелуями, и я не стал его останавливать.
Мне было радостно слышать это. Мне теперь хотелось слышать и чувствовать это всегда.