Вступительное слово авторов.Так получилось, что все это задумывалось и начиналось до последних событий. Пока у нас еще была возможность иногда видеться за бутылкой водки и следующими за ней несколькими бокалами пива. Но потом все пошло круговертью и, как результат, несколько совместных проектов так и остались незаконченными. Закончить их не представлялось никакой возможности, ибо без водки с пивом очень сложно достичь соответствующего душевного и физического состояния, чтобы творить в дуэте. Но все-таки мы нашли в себе силы и завершили один из начатых нами проектов. Результат получился дерганый, как рука зашитого алкоголика, подносящая к губам стакан с Коко-Колой. Мы таки решили предоставить на суд читателям, скорее всего, последний совместный проект нашего графоманства. С уважением, aZovBear & Wh. Rabbit. Посвящается всем разбитым мною мотоциклам.
Как-то, хорошо подвыпив у себя на кухне, мой друг Леонид заявил, что он прекращает после своего дня рожденья маяться дурью. На мой вопрос "чтобы это значило", он ответил, что выбрасывает свои старые ботинки, кожаную куртку, продает свой мотоцикл и перестает носиться по ночам, после работы, по загородным трассам, как олицетворение беспечного ездока. После чего его жена, не смотря на то, что до этого была пьяная и несла какую-то ахинею, сразу же протрезвела ровно настолько, чтобы сделать в своей оперативной памяти пометку.
День рожденья случился через пару месяцев после того пьяного обещания, на загородной даче. Шашлыки, водка, все такое, куча гостей. Гвоздем программы оказалось аутодафе Ленькиной потертой кожаной куртки, пудовых ботинок. Все его родственники радовались - жена, теща, Ленькина мать. А сам Ленька смотрел на костер, и в глазах у него стояли слезы. Там горела часть его жизни, может быть даже лучшая.
Через неделю Ленька пришел ко мне с пивом, мы славно посидели.
Болтали о всякой ерунде - о природе, о погоде, о бабах-суках, о политиках-идиотах. Когда третья коробка благородного Гёсера стала заканчиваться, а солнышко сообщило нам о том, что наступила суббота, Ленька вдруг неожиданно замолчал, пожевал губы.
- Купи у меня байк! - пробормотал он.
- Ты что? Куда он мне, какой из меня байкер?
- Купи хоть за пятак, жена запилила - не продаешь, говорит, отдавай, мол, его папе, он будет на нем на дачу ездить! - голос Леньки дрожал.
- Ну и отдай! Тебе то что...
- Ты что не понимаешь - это машина гордая, железный конь. А на ней на дачу ездить будут, картошку и кабачки возить. Лучше бы я его вместе со сбруей сжег.
- Да у меня нет денег.
- Да хоть за сколько купи...
- И ставить не куда...
- С гаражом! - и в глазах снова слезы.
- Хорошо, я подумаю. - меня очень легко убедить, если надавить на жалость.
Такое вот вышло пиво. Ясно дело, что байк я купил - мне как раз обломилось денег по работе. Купил, конечно, не за пятак, но Ленька с женой поссорился по этому поводу, а со мной она с тех пор вообще не разговаривает - мол, ограбил, окрутил Леонида наивного. Может оно и, слава богу, что не разговаривает - теперь мне не нужно притворяться вежливым.
Мотоцикл-то я купил - только вот что с ним делать, я не знал. Стоял он у меня в гараже, права у меня давно были, а времени на катание никак не выкраивалось. Несколько раз приходил Ленька - мы с ним пили пиво в гараже, он усаживался на своего коня, гладил, матюгался, дернул, мол, черт за язык такое ляпнуть при бабе.
Так всю весну и все лето байк простоял в стойле. В середине осени у меня выдался какой-то перерыв в конторе. Я все думал, куда бы себя применить на освободившееся время, размышлял, что не умеем отдыхать, только и хватает фантазии, водки выпить да на диване поваляться, в телевизор тупо уставившись - грустно это. Многие, правда, повадились заграницу ездить, но это нужно планировать заранее - а это так утомительно, что никакой отдых этого не стоит.
Как уж я вспомнил про свою покупку, даже не знаю. Кажется, просто наткнулся на права собственные среди документов. Вот и решение проблемы свободного времени. Надо вывести коня на прогулку - погоды стояли замечательные. Я обрядился в кожаные штаны, которые обычно таскаю по зиме, в лётную куртку - на улице чай не май, только не хватало мне сопли подхватить в отпуске.
Программу своего райдерства я все-таки спланировал. Первые несколько дней просто погонять вокруг города, с остановками во всяких живописных природных местах. Для вкатки, так сказать.
Мотоцикл был просто замечательный. Старая беха, Ленька его купил когда-то в Европе и сам гнал через полмира. Следил за ним, пылинки сдувал. Вся жизнь его в нем была. Может, поэтому жена и ревновала его к этой железяке. Некоторые люди умеют находить потрясающие поводы для своей ревности - просто диву даешься, это ж надо приревновать мужика к мотоциклу или там к компьютеру...
...У меня привычка с детства еще повелась - давать вещам имена, сначала любимым плюшевым зверям, потом своим взрослым игрушкам. Хотя я, если честно, до сих пор обожаю плюшевых медвежат - меня просто нельзя запускать в отделы, где ими торгуют. Все мои друзья смеются, но периодически дарят мне этих зверей...
Ну, так вот, как назвать свой мотоцикл, я думал целых полчаса. Но когда я его завел, когда он зарычал утробно и важно так, по-взрослому, почти лениво - я сразу назвал его Медведем. Ленька его конем называл - вот такая метаморфоза - легким движением мысли конь превращается в медведя. Кто сказал, что я не волшебник.
Мой медведь очень быстро освоился с новым хозяином. Вел себя послушно и даже подыгрывал мне. Каждое утро всю первую неделю отпуска я просыпался, плотно завтракал и катил куда-нибудь. Просто так, без цели. Ездил по трассам, сворачивал на проселки. Заезжал в лесочки, прогуливался пешком. На обратном пути, по дороге домой, пролетал по ночному городу.
Первые пару дней даже руки болели - все-таки тяжелый он, мой медведь, не то, что мотоциклики, на которых я катался в детстве у своего деда. Да и руки поотвыкли от какой-либо работы, акромя топтания клавиш да мышемахательства. Но, не смотря на все неудобства, мне все больше и больше нравилось мое новое развлечение.
К концу первой недели я совсем уже привык к медведю, а он ко мне. На выходных я заскочил в гости к Леньке с намерением похвастаться своими достижениями на этом поприще. Но когда увидал его, почему-то передумал, да и жена его рядом вертелась. Она теперь тоже о мотоцикле жалела - вот пойми после этого, где правда, брат. Все ей казалось, что я Леньку обмишулил и на халяву откусил такой лакомый кусочек. Что и говорить - правда откусил, но, видит бог, не хотел я этого - даже мысли такой не было.
Но видать за последнюю неделю я здорово пропах бензином, да и кожаные штаны не по сезону. В общем, после очередной стопки Ленька спросил, как там его конь, я, не долго думая, сообщил, что конь теперь не конь, а медведь.
- Всюду у тебя медведи! - улыбнулся Ленька.
Мы допили водку. И по дороге домой я крепко решил, пора совершить более длительный рейд на своем железном медведе. На пару, тройку дней.
На утро, ближе к полодню, я побросал в седельные сумки кой-какую сменную одежду, в супермаркете купил провизии и укатил из города. Выбрав северное направление - там не было больших населенных пунктов, только деревеньки, да села, называемые районными центрами - эдакие, застывшие в янтаре, картинки прошлого.
Но даже этого там было мало, в основном болота да леса. Я решил ехать пока не упрусь в конец дороги - почему-то мне казалось, трех дней для этого будет вполне достаточно.
Скользить по такому пейзажу просто замечательно - дорога катит то вверх, то вниз. Ты словно летишь над асфальтом - я научился ловить воздушный поток - когда выныриваешь из-за лесного массива на более-менее чистое место, тебя словно подхватывает ветер. Все это складывается в какие-то странные ощущения живого движения, общего природоворота.
Все было просто замечательно - я целый день не о чем не думал. Оказывается, если не думать о возвращении домой - катание становится еще более увлекательным, более свободным что ли.
По моему плану, я мог еще пару часов спокойно рулить, а потом начинать думать о ночлеге.
Но планы на то и планы, чтобы рушиться. Все началось после обеда. На небо натащило каких-то тучек, ветерок стал более настырным. Я стал думать, смогу ли я при такой погоде переночевать на открытом воздухе. Еще через некоторое время, я точно знал - не смогу - тучки стали страшными тучами, а ветрище буквально срывал меня с трассы.
А еще через какое-то, весьма короткое время с неба упала первая партия тяжелых капель холодной жидкости. Потом вторая, а потом я просто сбился со счету. Дождь хлестал мне по лицу, по рукам, тек за шиворот.
Поворачивать назад было глупо. Я решил ехать вперед - в надежде на мотель или какую-нибудь деревеньку. Не бросят же меня, в самом деле, на улице, если я постучусь в какой-нибудь дом. Люди здесь и выжили только потому, что помогали друг другу в подобных ситуациях.
Мок я таким образом почти час. Прямо чувствовал, как начинаю заболевать, как эмбрион простуды развивается внутри меня. В седельной сумке у меня, правда, была фляжка коньяка, но я боялся перевернуться на мокрой трассе.
Но даже страдания не бывают вечными, в этом я практически уверен - люди либо умирают, либо случается чудо. Я надеялся на чудо и вот оно - впереди организовалась небольшая придорожная гостиница, эдакий "морисон отель" в два этажа из красного кирпича, с пластиковой, зеленой крышей. Непогода к тому моменту уже разгулялась в полный рост - я вымок до нитки, даже кожаные штаны дали течь, а ботинки, по-моему, промокли через шнурки.
Стоянка перед гостиницей была забита грузовиками. Интересно, откуда и куда ехали все эти фуры, в такой-то глуши. Я закатил своего медведя под навес. Снял седельные сумки, перебросил через плечо.
Когда я вошел внутрь - понял, что даже если тут не окажется не одного свободного стула, не говоря уже о кровати, я буду спать тут, в коридорчике, на коврике.
Над дверью звякнул колокольчик. Главный зал гостиницы был совмещен с кафе, а стойка бара со стойкой ресепшена. Под потолком висел телевизор, в зале было накурено. За столиками восседало почтенное общество драйверов. Водители грузовиков все как один повернули головы на звук колокольчика.
Я предстал перед ними во всей красе. Мокрый настолько, что оставлял лужи при каждом шаге, с кожаными, проклепанными сумками через плече. Но драйверы, пожалуй, самый нелюбопытный народ на земле - они сами по себе являются разносчиками новостей, поэтому ничему никогда не удивляются, если это вплотную их не касается.
- Парень, ты бегом бежал что ли, под дождем? Как умудрился так вымокнуть?
- Почти. Ехал на мотоцикле! - ответил я бармену, сбрасываю сумки с плеча. - Мне бы коньяку и лимона, и, если можно, чего-нить пожрать.
- От чего ж низзя, щас организуем. Присаживайся.
Я только уселся за свободный столик у окна, как хозяин заведения организовался рядом с рюмкой, графинчиком коньяка и блюдцем с лимоном.
- А на пожрать у нас сегодня - рагу с грибами.
- Замечательно - последний час мечтал именно о рагу с грибами.
Хозяин испарился.
Я налил полную стопку коньяка, дунул ее залпом, решил пока не закусывать. Сразу налил вторую - выдохнул и снова принял на грудь. Как вкусно-то, господи ты, боже мой. Посидел несколько минут. Налил третью - выпил и только тут закусил лимоном.
Мир стал проясняться. Я услышал разговоры драйверов вокруг - я еще не мог различить отдельные слова, не понимал, о чем ворчит телевизор, но звуки тихонько возвращались в мое парализованное, замерзшее сознание.
Рядом снова материализовался бармен. Я его даже рассмотрел. Им оказался плотный мужик в переднике, клетчатой рубахе с закатанными рукавами, с сильными руками.
- Пока рагу спеет, могу колбаски предложить по-немецки.
- Откуда здесь колбаски по-немецки, к тому ж к коньяку.
- Очень знатные колбаски, могу вас заверить. К тому ж чего коньяк-то в сухомятку глотать.
- Ну, уговорил, тащи свои колбаски, раз они такие знатные.
Наверное, колбаски у него были где-то на изготовке, так как я еще налить не успел, а он их уже ко мне на стол установил на большой тарелке. Следующая стопка коньяка была закушена колбаской. И верно колбаска была здоровской, хотя в тот момент что угодно мне показалось бы олимпийской амброзией.
Я выздоравливал. Просто на глазах. Коньяк разгонял кровь - она мчалась по трубам моей кровеносной системы, насыщая организм кислородом и возвращая меня к жизни.
Вместе с горшком рагу у меня на столе появился еще один графинчик с коньяком. Просто скатерть самобранка. Я уже совсем стал чувствовать себя человеком, чувство опасности отступило, вернулась уверенность в завтрашнем дне.
Я поглощал рагу (оно мне уже не казалось таким божественным), поглядывал на остальных запертых непогодой постояльцев гостиницы. Картинку слегка портила задымленность помещения - дым сигарет наполнял зал от потолка до самого пола. Ясное дело, что пепельницы никто на столах не менял, поэтому я примерно представил, сколько никотина было выпущено в помещение. В окна он просочиться не мог - за ними стояла сплошная стена атмосферных осадков в виде сдуревшего дождя.
Понятно, что мысли о продолжении путешествия, а тем более о ночевке под открытым небом, у меня не возникало. Будем спать в комфорте.
- Я, пожалуй, у вас заночую! - обратился я к хозяину, когда он в очередной раз проплывал мимо меня в табачном тумане.
- Я бы с радостью, да только, последнюю нашу с женой комнату сдал вон тем двум мужикам. - хозяин ткнул куда-то в дым. - Хорошо жена укатила в город, а то бы ни за что не пустила никого в нашу кровать. А так и деньги, и клиент доволен...
- Ну что ж придется спать на стуле, за столом.
- Ничем не могу помочь, рад бы, да не чем...
Через час, я все так же сидел на стуле, попивая уже спокойно, не торопясь, коньяк. Мужики потихоньку расползались по своим комнатам.
Я, решив выпросить у хозяина каких-нибудь спальных принадлежностей, вроде подушки и одеяла, чтобы поудобнее устроиться на стульях, подошел к стойке бара. Не успел начать попрошайничество, когда мне на плечо легла ладонь.
- Насколько я понимаю, тебе негде ночевать? - рядом стоял здоровенный мужик с черной бородой, растрепанной шевелюрой, явной тоже попавший под дождь и высохший.
- Верно - как раз сейчас я надеюсь выпросить себе что-нибудь для благоустройства нескольких стульев...
- У нас в комнате просто огромная двуспальная кровать. Если ты не против, мы с Борькой можем потесниться.
- Да как-то неудобно...
- А на стульях ты надеешься сладко выспаться, с удобствами?
- Ну... - Я подумал, спать после такого бешеного дня и выпитого коньяка мне в принципе все равно где, но на стульях все-таки хуже, чем на двуместной кровати. - Ну, если вы не против, то я тоже особо ломаться не буду.
- Вот и замечательно. Бери свои баулы и пошли. Ночь на дворе уже.
Краем глаза я заметил, как хитро улыбается в усы бармен - добрый человек все-таки, скорее всего, поговорил с мужиками, чтобы те меня приютили.
Комнатка оказалась маленькой, но кровать и правда огромная. Собственно кроме кровати в комнате больше ничего и не было - кровать, дверь в душ и окно в дождь.
- Забыл представиться - Серж. - я протянул руку.
- Раф. - огромная лапа сжала мою ладонь.
- Борис. - вторая не меньше предыдущей принадлежала рыжему гиганту с ухоженной, рыжей же, густой бородой.
Рыжие, выгоревшие на солнце, волосы туго стянуты в хвост. Из майки на шее выглядывает рыжая шерсть.
- Откуда такое имя? Имя странное - Раф.
- Рафаэль. - черная борода с серебряными нитками седины. - Родители наградили имечком. Мечтали, наверное, что сын художником будет утонченным, в столице жить станет, салоны посещать.
- А сын ферму держит, и навоз по полям разбрасывает. Боров эдакий. - заржал рыжий.
- Ладно, давай, как гость, иди первым в душ.
Я стащил ботинки, влажные кожаные джинсы и свитер. Остался в одних носках и трусах.
- Давай, давай. Только долго там не бултыхайся.
- Да я только пыль смою.
- Ну, не настолько быстро. Все-таки спать вместе будем - так что вымойся тщательнее. - Борис подмигнул мне.
- Слушаюсь.
Теплый душ - нет ничего более замечательного после дня сумасшедшей мотогонки, принудительного купания под холодным осенним дождем и двухсот грамм коньяка. А может коньяка было больше, что в принципе не важно. Я просто стоял под струями. Вода уносила мою усталость в дыру слива, в канализацию.
Быстро, не быстро, но минут пятнадцать я все-таки наслаждался. Потом быстренько намылился и смыл с себя пену.
Пересчитал полотенца - их оказалось четыре, даже лишнее одно. Вытерся, обмотал его вокруг бедер. В таком вот свежем, благоухающем виде, вышел в комнату.
- Мы уже думали, мы тебя потеряли. - Раф раздевался.
Большущий такой мужик, весь большой. Очень быстро он остался только в собственной шерсти, густо покрывавшей его полностью кроме спины и задницы.
- Чего сидишь, - обратился он к Борису. - Пойдем, спину мне потрешь.
Тот быстренько сбросил майку и джинсы, больше на нем ничего не оказалось.
- Не скучай, мы быстренько.
- Хорошо, постараюсь.
Я лег на край кровати, которую мои хозяева уже приготовили ко сну. День действительно выдался утомительный.
***
Наверное, коньяк, дождь и другие приятные, и не очень, неожиданности утомили меня. Хотя я и не чувствовал настоящей усталости - я просто чувствовал покой и негу, которые разливались по всему моему наконец-то расслабившемуся телу.
Я соскальзывал по белой простыне в мягкие, теплые объятия сна. Мои соседи шуршали в душе. Шум воды убаюкивал. Я пытался не уснуть - как минимум это не вежливо, я все-таки гость. Я крепился, как мог.
В неравной борьбе с самим собой обычно проигрываешь. Я вслушивался в шум воды за стенкой, фырканье моих хозяев, смотрел на свет фонаря в окне и на ветви дерева...
Именно так все и было, когда я очнулся через некоторое, неизвестно какое время, перевернувшись на другой бок. За окном все так же было темно и светил фонарь. Душ больше не шумел. Меня кто-то укрыл простыней. Я спал на краю - где упал, там и уснул.
***
Что же меня разбудило - сплю я обычно крепко, особенно, если не мешать мне засыпать.
- Он спит. - я услышал шепот за спиной.
- Еще бы он не спал - сразу вымок как мышь, а потом принял 350 коньяка. - второй голос раздался откуда-то со стороны моих пяток.
Когда-то у меня был знакомый-турист, он утверждал, что согласен спать с мужиком, но только валетом. Не знаю, чем он руководствовался, изобретая подобное правило поведения, но я старался не спать с ним в одной палатке - в походе обычно очень напряженно с душем, а чувствовать под носом чьи-то не самые свежие ноги, а зачастую еще и в носках - удовольствие для настоящих эстетов. Я к таковым не относился - мне всегда как-то удавалось найти себе какую-нибудь романтическую девушку-студентку, которую нужно было согреть своим теплом в холодную ночь.
За спиной послышалось какое-то шевеление. И сопение в районе моих пяток.
Я все-таки не смог не ускользнуть от "валета" в этой жизни. Он меня достал в самое неожиданное время - когда я был менее всего готов к борьбе. Взял сонным. Единственное утешало - запаха не было.
Шевеление и сопение продолжалось некоторое время, потом к нему прибавился звук чмоканья - вот это уже интересно. Кто-то из моих соседей решил перекусить в постели.
Чавканье усиливалось. Совсем меня удивило, когда похожий звук раздался у меня возле уха - опаньки, ребята проголодались. Я скосил глаза на зеркало на потолке...
В комнате было достаточно светло от уличного фонаря.
То, что я увидал на потолке, заставило меня зажмуриться. Некоторое время я лежал, крепко закрыв глаза - наверное, я все-таки сплю или перепил коньяка.
Я снова открыл глаза и слегка повернул голову, чтобы видеть четче - иногда боковым зрением можно такое увидеть.
Что только не пригрезится.
Например, как два большущих, волосатых, бородатых мужика с удовлетворением сосут друг у друга члены. Оказалось, что боковое зрение тут не при чем - все так и было в действительности. Борис и Раф увлеченно заглатывали члены друг друга. Обнимая друг друга в районе ягодиц.
Глаза обоих были закрыты - можно было предположить, что это все происходит в их сне.
Я конечно вовсе не ханжа. Сейчас, когда весь мир сошел с ума, и гордится этим диагнозом, я взял себе за правило не удивляться ничему. И если конечно это "ничего" не мешает мне жить, то почему бы ему не быть.
У меня была парочка знакомых, о которых другие мои знакомые шушукались, мол, они "голубые". Пару раз я даже слышал подобные слухи о себе - еще бы, дожить до такого преклонного возраста, успеть развестись с двумя красивыми стервами. Я отношусь спокойно к любым проявлениям человеческой глупости. Секс, по-моему глубокому убеждению, есть лучшая игра, в которую я играл в жизни. После горных лыж и тенниса, конечно. Но...
Но рядом со мной никогда не происходило такого замечательного минета в позиции номер 69. Я видал такое только на статичных картинках в Интернете, когда случайно попадал на соответствующие сайты.
Я аккуратненько повернул голову так, чтобы лучше видеть происходящее на потолке.
Самое смешное в этой ситуации - мой собственный член неожиданно стал реагировать на отражение.
Неожиданно Борис, его голова была на "правильной" стороне кровати, выпустил член изо рта.
- Войди в меня. - прошептал он.
- Мы его разбудим.
- Нет, мы тихонечко.
- Да, интересно, как это у нас получится. - Раф хмыкнул.
Мой член уже был полностью приведен в состояние боевой готовности. Хорошо, что я лежу на боку - этого не заметно под простыней.
- Давай, давай.
Раф тихонечко, аккуратно, чтобы не толкнуть меня задницей, стал переползать на другой конец кровати. Борис лег на спину и задрал вверх ноги. Поддерживал их руками, широко расставив в стороны.
Я увидел в зеркале его большой, стоячий член - это еще больше погнало кровь в моем собственном.
Раф облизал пальцы и стал массировать задницу Бориса. Тот зажмурился. Раф снова смочил слюной пальцы и собственный член.
Я вглядывался в потолок, сжав свой член, словно пытался его придушить за плохое поведение.
Раф приставил член к раздвинутым ягодицам - мое место не давало достаточного обзора, я даже слегка жалел. Раф подался вперед. Борис приглушенно ухнул.
- Ну, не так резко, что ж без разминки-то.
Раф некоторое время не двигался.
- Можно. - шепотом скомандовал Борис.
Раф начал движения. Борис тихонько постанывал. Он отпустил ноги - Раф держал его лодыжки, разводя их еще шире. Борис сжал кулаки. Раф тихо пыхтел. Кровать ритмично поскрипывала.
Вот так ночка...
Пора внести разнообразие в сюжетец, то читатель начинает зевать от однообразного созерцания отражения на потолке.
Упс. Очередной толчок. Борис застонал, резко дернул рукой. Простынь, зажатая в его кулаке, мгновенно слетает с меня.
Я от неожиданности сажусь на кровати.
Немая сцена. Борис с задранными ногами. Раф с членом в заднице Бориса. Я с круглыми глазами и стоящим колом членом.
- Ого. - первый в себя пришел Раф. - Ты только посмотри, какой у него неприлично большой член.
Глаза Рафа мерили мой член. Неожиданно для меня его рука оказалась там, где ей быть совсем не обязательно, даже более того - не желательно. Большая лапа крепко сжала мой член - ничего подобного я никогда не чувствовал.
- Хорош, хорош. Борис, ну-ка давай его приспособим - тебе должно понравиться. Есть чему. - он вынул свой член из задницы.
Борис опустил ноги. Привстал на локоть, чтобы разглядеть мой член. Я был несколько обескуражен, даже больше скажу - я был напуган.
Дальше меня буквально двигали, как мебель квартире во время очередной перестановки вызванной приступом увеличить жилплощадь.
И вот уже Борис снова лежит на спине. Снова держит руками себя за мохнатые рыжие ляжки. Я стою на коленях, созерцая его задницу, с влажной дыркой (мне всегда больше нравилось английское "эссхол").
- Ребята... - я пытался сопротивляться.
- Ничего, ничего - все получится. - Раф стоит на коленях у меня за спиной, обильно смачивает рукой мой член собственной слюной.
- Но... - в тайне я надеюсь, что мой член успокоится, но не тут-то было - словно с цепи сорвался, предатель.
- Никаких "но". Нельзя оставлять такой замечательный член без работы. - Борис еще шире раздвигает свои ягодицы.
Раф держит мой член в руке, легонько подталкивает меня вперед. Потом приспособил мой член между ягодиц Бориса. Толчок.
- Уфф.
- Ох. - как горячо внутри, ничего подобного я никогда не чувствовал.
- Это хорошо. - простонал Борис.
Я вогнал член по самые яйца в задницу бородатого, рыжего мужика. Я зажмурился. Перед глазами в одно мгновение пронеслись вереницы монстров, рожденных моралью и общественным мнением, которые пытались обрушить этот мир в тартарары. Но вместо крушения, я ощутил нечто совсем другое. Что-то вдруг расцвело цветным фантомом. Тот переливался радугой... Голова закружилась. Полет, но не вниз, а вверх.
Я почувствовал, как Борис сжал мой член мышцами задницы.
- Это очень хорошо.
Я почувствовал спиной волосатую грудь Рафа. Его горячий член прижался к моей собственной заднице. Большие волосатые руки легли на мое пузо. Он стал толкать меня сзади - я повиновался. Полностью повторял его движения - это было так здорово.
Я перехватил руками лодыжки Бориса - тот взялся за собственный член. Ничего подобного я никогда не испытывал. Шумное дыхание трех крепких мехов в одном ритме.
Меня переполняли чувства - я почувствовал, что вряд ли протяну долго. Я ускорил движения уже по собственной инициативе, а не под чутким руководством сзади.
Борис взвыл. Это было последней птичкой на Й и последними точками над Ё. Я застонал и бурно кончил, глубоко вгоняя член в рыжую горячую задницу.
Я упал на потную грудь Бориса. И вдруг он нежно поцеловал меня в губы. Я этого почему-то никак не ожидал. Одно дело трахнуть чью-то задницу и совсем другое поцеловать бородатую морду. Но я ответил на поцелуй. Очень надо сказать страстно ответил - я никак не мог ожидать, что целовать эту самую бородатую морду настолько сладко. Его ноги прижали меня, сплетясь в узел у меня на спине.
- Раф, поцелуй его, у него это не хуже, чем членом получается. - Борис освободился от меня.
Я лежал на спине. Борис отправился в душ. Раф послушно выполнил его указание. Снова бородатые поцелуи.
Вы когда-нибудь целовались с бородатым мужиком? Если нет - вам очень повезло, вам еще предстоит это пережить. Это как с хорошим кино - всегда завидно сидеть рядом с человеком, который смотрит его впервые и получает удовольствие по полной программе.
В таком поцелуе смешивается в единое варево все, только можно себе представить. Сладость. Теплота. Нежность. Привкус утреннего чая. Грубость, граничащая с робостью и страхом. Сила. Солнечные зайчики. Запах мускатного ореха и горького табака. Остается только поднести спичку к этой смеси и взорвать к чертям весь окружающий мир, который не знает, что это такое.
Черная борода была ничуть не хуже рыжей. Горячие губы пустились в путешествие. По подбородку. На шею. Оттуда, по груди, на живот.
Кончик языка коснулся моего члена. И, словно испугавшись, двинулись обратно вверх. Раф щекотал меня усами. Хватал губами мои соски. Я даже не пытался сопротивляться. Тихо качался на волнах наслаждения, которые временами накрывали меня с головой.
- Трахни меня. - Раф нависал надо мной. В его глазах светился уличный фонарь.
Он освободил меня от своего веса. Развернулся ко мне задницей. Оперся на локти, прогнув спину. Только сейчас я заметил, что мой член снова изготовился в боевую стойку.
Я поднялся. Попытался чувствовать себя уверенным. Смочил пальцы слюной и провел ими по заднице, любезно предоставленной мне на растерзание. Раф еще сильнее прогнул спину.
Палец легко скользнул внутрь. Еще немного слюны. И на член. Как это делали старшие товарищи.
Я приспособил член туда, где только что был палец. Раф резко подался назад - я этого никак не ожидал. Он сам нанизал свою задницу на мой член.
- Борька был прав - это хорошо. - Его задница искусно обрабатывала мой член мышцами сфинктеров.
Потом он начал двигаться. То полностью освобождая член, то засасывая его в себя. Мне оставалось только наблюдать за этим процессом. Словно в порнофильме. Я не ощущал себя участником, а зрителем. Но то, что я видел, заводило меня еще больше.
- Ты что растешь внутри меня? - Раф ускорил движения. - Ты решил только получать удовольствие? Работать за тебя я, что ли буду?
Я оторвался от зрелища его замечательной задницы. Я двинулся на встрече ей. Толкнул член еще глубже.
- Вуф! Так-то лучше.
Я входил во вкус. Мне нравилось все. Нравилась широкая, потная спина, мощные плечи, покрытые черной шерстью. Нравились упругие ягодицы. Нравилось проводить рукой по мохнатому пузу. Касаться пальцами его стоячего члена. Придавить его к кровати, вдыхая запах его волос на затылке. Лизать его ухо. Кусать кончик его уса.
Все в этом месте я кончил, даже когда писал.
Снова душ. Снова фонарь в окно. Снова теплые, мягкие лапы сна. Эдакое дежавю.
Есть такое мнение, что самый лучший раз всегда первый. Может быть для кого-то. Я успел выработать за свою жизнь другую политику. Первый раз всегда ужасен. Не важно, первый раз чего, просто так - первый раз, как понятие, как собирательный образ. Мне всегда страшно - меня мучает неизвестность, боязнь сделать ошибку.
Слава богу, я не боюсь совершать непоправимое. Очень мало вещей могут относиться к подобной категории. Пока на свете существуют аксиомы, все непоправимости можно относить именно к их числу. И как только ты это делаешь - непоправимость становится обычной реальностью, с которой ты всегда жил. Ибо исправить ее, увы, уже не возможно - приходится свыкнуться, а лучше возлюбить ее в полной мере. И продолжать жить с этим внутри.
Но кроме этого, в первый раз всегда есть некая скованность, которая мешает красоте игры, ощущению свободного падения. И вот только во второй ты можешь получить настоящий кайф. У тебя еще есть силы, чтобы удивляться, но при этом ты уже уверен в себе.
Господа, выпьем же за второй раз.
А за стенкой все так же шуршат струи душа.
А я сквозь сон ощущаю как Борис, примостившись у меня в ногах, нежно берет мой член в руки. Я приоткрываю один глаз, лениво словно кот. Он наклоняется и берет мой член в рот. Неугомонный. Все, из меня не выжать больше ни капли.
Но все равно чертовски приятно. Он раздвигает мои ноги, усаживается между них. Вылизывает мой член, мои яйца, бедра. Пытается достать языком в труднодоступные места. Мне это очень нравится. Я облегчаю ему задачу, поднимаю ноги, согнув в коленях. Я принимаю правила игры.
Пытается проникнуть языком между ягодиц. Помогает себе руками, но все равно не достать. Я беру, что называется ноги в руки - закидываю ноги повыше, над его плечами - путь свободен.
Его язык бродит вокруг, словно дразнит. Словно чего-то не договаривает. То коснется яиц. То наяривает концентрические круги. То взбегает до самого кончика члена. И снова вниз. Вокруг да около. И вдруг касается центра.
- Уфффф! - я буквально выпустил пар из легких.
Он щекочет мою задницу своими рыжими усами. Я пытаюсь раздвинуть ноги как можно шире. Борис просто разводит мои ягодицы руками. Я смотрю в зеркало на потолке. Как он уткнулся носом. И чувствую, как его язык таранит мою задницу. Старается проникнуть внутрь - я пытаюсь впустить его.
Вдруг язык исчезает. И Борис с новой энергией набрасывается на мой мокрый от смазки член. На этом можно и закончить. Но на места языка приходит рука. Гораздо увереннее, четче. Пальцы массируют мою задницу. И в считанные секунды один оказывается внутри.
В этом месте снова спускаем пар.
Из душа вышел голый Раф. Сейчас он казался мне еще больше. Сейчас, когда я лежу на спине, забросив ноги на плечи Борису. Чувствую его губы на своем члене. И его палец в своей заднице.
Раф уселся у меня в головах. Я пытался понять, как я себя чувствую в том положении, в котором находился. Я повернул голову и тут же уперся взглядом в его огромный член, который он поглаживал, глядя на нас с Борисом.
- Не двигайся. - неожиданно скомандовал Борис, встал и удалился в душ.
Я хотел опустить ноги, но Раф привстал у меня над головой и удержал их в том положении.
- Он же просил не двигаться. - его член и яйца оказались как раз над моим лицом.
Не знаю, что уж на меня нашло, но я приподнял голову и лизнул его член. Раф присел надо мной так, что мне не только не пришлось больше поднимать голову - теперь у меня просто не было другого выбора.
Я взялся рукой за его член и направил его себе в рот. Больше от меня ничего и не требовалось - все остальное происходило само. Без того большой член начал увеличиваться и твердеть - Раф устроился поудобнее, но мне все равно пришлось запрокинуть голову. И теперь он, слегка покачиваясь, вводил мне член в глотку и вынимал обратно.
Слюна устроила у меня в пасти буквально потоп. Каждое движение вызывало новую волну слюновыделения. Его большие, покрытые черной шерстью яйца катались у меня по носу, по моим усам. А прямо перед глазами, раскрывалась, то закрывалась его задница, в которой меньше получаса назад побывал мой член.
Член был просто огромный - приходилось раскрывать рот шире и шире.
- Нет ничего, кроме крема для рук. - услышал я голос Бориса, я даже не заметил, когда он вернулся из душа. - Вы, я вижу, уже приспособились. Ну, ничего, и для рук сойдет.
И тут я почувствовал, как к моей заднице приставили тюбик крема. В следующий момент в меня было выдавлено полтюбика, как мне показалось, холодного крема. Следом за кремом в меня последовал палец Бориса - с кремом это прошло совсем легко. Палец стал орудовать внутри - совершать всяческие, круговые движение, растягивая, разминая мою задницу.
- Не напрягайся. - посоветовал сверху Раф.
И только я хотел последовать его совету, как в мою задницу моментально скользнул второй палец. Я замычал. Два пальца были более чувствительным наполнителем. К тому же движения, которые они выполняли, стали более трехмерными, сразу в нескольких направлениях. Я попытался руками раздвинуть ягодицы шире, словно это могло помочь - это помогло, пальцы вошли глубже.
Вдруг Борис освободил мою задницу - если бы я мог вздохнуть, я бы сделал это, да только член в глотке слегка затруднял мое дыхание.
То, что уперлось в мою задницу в следующее мгновение, было уже не палец, и не два пальца. Я почувствовал, как Борис приставил к моей слегка разработанной дыре свой член. Приставил и надавил. Я весь напрягся.
- Ну, ну, расслабься, а то будет только больнее. - член напирал.
Я не знал, что делать. А что я мог сделать? Начать метаться? Или еще лучше позвать на помощь?
Я просто попытался мышцами оттолкнуть член. Наверное, это получилось неубедительно, потому что в тоже мгновение он оказался внутри меня...
В глазах потемнело. В ушах зазвенело. Я, похоже, потерял на несколько секунд сознание.
Когда я пришел в себя - я уже чувствовал у себя в заднице что-то большое, твердое, чего там раньше никогда не было. Кто угадает, что было у меня в заднице?
Подсказка для особоодаренных - тоже, что и в зубах.
Я попытался пошевелиться.
- Работай, работай. - словно скомандовал Борис.
Это было похоже... Нет, это было ни на что не похоже. Вы когда-нибудь пробовали описать восторг или боль словами? Даже если вы очень талантливый писатель - это весьма тяжело. А если нужно описать что-то, что одновременно вызывает и восторг, и боль, и еще десяток эмоций и ощущений. И при этом рот у вас занят большущим членом - и воспользоваться речью для описания у вас нет никакой возможности.
Мой вам совет - либо не попадайте в такие ситуации, либо если все-таки попали - пытайтесь слиться с ландшафтом. Не могу сказать, что в этой конкретной ситуации у меня все вышло (или вошло) гладко.
Я стоял под душем. Пытался размышлять. Эти попытки вызывали сильную ломоту в лобных долях головного мозга. И непонятные ощущения в районе задницы.
- Ты там не утонул? - в душ вошел Раф. - Давай потру тебе спинку и спать.
Не дожидаясь моего согласия, он налил немного шампуни себе на ладонь и стал намыливать собственную волосатую грудь. После этого он прижался к моей спине и стал активно намыливать меня о себя.
Все мои проблемы куда-то улетучились. Настолько мне понравился процесс намыливания. Он помогал себе руками - в районе ягодиц и в местах, которые приняли на себя максимальный удар. Его сильные пальцы бродили то там, то здесь.
Его пальцы намыливали мою задницу. Я уперся руками в стену, прогнул спину.
- Нет, туда мы пока соваться не будем. Хватит для начала. - если честно у меня отлегло от сердца, я представлял с большим трудом, как член, который даже в рот еле-еле входит, может поместиться в задницу.
Раф развернул меня к себе лицом. И снова стал намыливать меня о свой шерстяной живот. Горячие поцелуи. Губы. Мочки ушей. Шея. Его волосатые плечи. Грудь. Каждый сосок. Ниже. На живот.
Кто бы сказал мне сегодня вечером, что целовать огромного, волосатого мужика, покрытого мыльной пеной, столь замечательно - я бы рассмеялся. Пальцы рук ерошили мне волосы.
Член. Я стоял перед ним на коленях. Мой собственный член стоял колом. Мы на некоторое время застыли без движений.
Я взял его член в руку. Оголил большую головку. Повторил это движение несколько раз. Потом с опаской поцеловал. Это послужило сигналом - его руки с силой надавили мне на затылок. Мне оставалось только пошире раскрыть рот. И не захлебнуться.
Потом не менее приятный процесс вытирания. А потом крепкие объятия и сладкие поцелуи. И постель с двумя замечательными медведями - черным и рыжим. И сладкий сон, без сновидений.
***
Утром я очнулся оттого, что солнечный луч щекотал мое ухо. Я сладко потянулся. И только после этого понял, что я один в комнате. Приподнялся на локте, осмотрелся - комната была пуста. Большие настенные часы показывали начало двенадцатого.
Никаких следом моих ночных знакомых в комнате не было. Словно все приснилось, навеянное коньяком. Еще немножко и я готов был в это поверить, если бы не странные физиологические ощущения.
Я поднялся с постели, выглянул в окно - стоянка была пуста, только несколько легковых машин. Драйверы не спят долго.
Я попытался разобраться в собственных чувствах. Честно сказать мне было больно. Больно на уровне этих самых чувств. Эта боль была никак не связана с физическими ощущениями, но при этом была куда более неприятная.
Я принял душ, натянул на себя слегка просохшую за ночь одежду. Спустился вниз.
Заказав у бармена кофе, уселся за свой вчерашний столик. В зале сидело две семьи - родители и отпрыски поглощали завтрак и радовались вчерашнему ливню, дескать грибы теперь так и полезут.
Кофе был откровенно гадкий и не горячий.
- Мне ничего не просили передать Раф и Борис?
- Кто? - бармен удивленно посмотрел на меня.
- Да ладно, все в порядке. До свиданья.
Я вышел из гостиницы с сумками на плече, продолжать путешествие не было никакого желания. Мотоцикл послушно заурчал и понес меня обратно в город. В пустую квартиру. Через два дня нужно возвращаться на работу.
На этом можно и закончить сию душераздирающую историю о крушении мировоззрения и потере девственности в весьма преклонном возрасте. Если бы не одно "но".
Я поднялся на третий этаж. Открыл три замка своих двух дверей. Бросил сумки в угол коридора. Полил цветы, которые честно скучали по мне два дня. Стащил с себя мотоциклетную сбрую. Принял горячий, холодный и снова горячий душ. Замотавшись полотенцем, включил телевизор.
Вынул из сумок кое-какие вещи, потом решил, что разбирать буду завтра - ничего с ними не случится. Взял в одну руку фляжку с коньяком, в другую трубку - добро пожаловать в цивилизацию - включайся, падла.
И только сейчас понял что у меня в руках не мой моторольный смарт, а какой-то доисторический тяжеленный эриксон. Как я мог этого не заметить, когда сбрасывал его со стола в сумки в гостинице - просто я его не брал в руки, смел, словно хлебные крошки.
Я тупо смотрел на этого зверя, который улыбался мне зеленым глазом не цветного экрана. Потом тупо набрал на непривычной клавиатуре собственный номер.
- Алло, Рафаэль у аппарата! Мы уже думали, что ты никогда не позвонишь.
Осень - зима 2004, лето 2005. Москва - Томск - Москва - Сидней. aZovBear Wh. Rabbit