Чудной парнишка
Эфли был маленьким и кривоногим, с большими ушами и глазами на выкате. Умом и трудолюбием он также не отличался. Однако он обладал невероятными возможностями, о которых сам не подозревал, пока был маленьким.
Когда Эфли родился, его мать хотела спрятать дитя от глаз мужа, чтобы супруг не заподозрил её в измене, но не успела. Отец взял сына на руки, рассмотрел, как следует, но ничего подозрительного не заметил.
Виной тому была вовсе не схожесть Эфли с родителем, а угольная пыль, разрушающая постепенно лёгкие и глаза отца. Отец поцеловал новорожденного, отдал жене и весело напевая, отправился в штольню.
Соседские дети часто смеялись над Эфли, им не давали покоя кривые ноги Эфли и его огромные уши, торчащие в стороны, как расправленные лопухи. Насмешки давно вошли для него в привычку, он вовсе не обижался, наоборот, он искал общества соседских ребятишек, чтобы посмеяться над собой вместе с ними.
У Эфли было три сестры и брат. Неунывающего Эфли они просто обожали. Сёстры возились с ним, пока он был мал, а когда Эфли исполнилось 18 лет, сестрёнки все, в один год, одна за другой повыходили замуж.
Но за большой радостью пришла и беда. В следующем году умер отец Эфли. Уже на смертном одре отец рассказал жене и двум сыновьям странную сказку. Говорил, будто в штольне, где он работал много лет назад, и которая давно уже оскудела и стоит заброшенной, живёт добрый дух. Он не пугал угольщиков, не чинил им бед, но иногда он громко и заливисто смеялся.
- Очень весело смеялся, - повторял отец, - совсем как наш Эфли.
Жена сочла этот рассказ бредом больного, а сыновья Эфли и Эгил очень заинтересовались рассказом.
Вскоре после похорон отца, Эгил предложил Эфли проверить правдивость рассказа о добром духе, и братья направились в старую штольню, прихватив с собой только светильник.
Ни один угольщик не пошёл бы в штольню, оставив дома кайло, но ребята были наивны, не боялись быть погребены под завалом, и уверены в доброте живущего в штольне духа.
Эфли и Эгил прошли достаточно далеко, так что не смогли бы уже вернуться на ощупь без светильника, но дух себя никак не обнаруживал.
- Наверно добрый дух ушёл, - опечалился Эфли.
- А может быть, отец рассказал нам всего лишь сказку? - предположил Эгил. - Пошли назад, Эфли.
Братья повернули назад. Вдруг земля задрожала, с потолка посыпалась порода и завалила выход из тоннеля.
Эгил плакал, и ругался, отряхиваясь от пыли, вспоминал недобрым словом подземных троллей.
- Не кричи, Эгил! Давай подумаем, как быть, - Эфли уселся на кучу камней и задумался.
Вместо того чтобы обдумывать проблему выхода из тоннеля, Эфли почему-то вспоминал симпатичного соседского парнишку с белыми непослушными кудряшками и синими как небо глазами. На лице его отразилась нелепая улыбка, а на штанах между ног вырос заметный бугорок. Эгил какое-то время не смотрел на брата, погруженный в свои мысли.
А Эфли всё думал, мысленно раздевая соседского паренька. Любовался в мечтах его крепкой стройной фигурой.
- А-а-а! Кауф! Что это?! - Эгил отскочил как ошпаренный и ударился о стену тоннеля. - Кауф, где Эфли?
- Ты что, Эгил? - удивился Эфли. - Я здесь. И где ты видишь Кауфа?
- Посмотри на себя, - Эгил указывал дрожащей рукой на длинные вытянутые ноги Эфли, только эти ноги были гораздо длиннее штанов и очень напоминали ноги того самого соседского паренька, которого Эфли и вспоминал только что.
Эфли встал и осмотрел себя: вся одежда ему была коротка, но болталась на нём свободно - Кауф был худее Эфли и немного выше.
- А волосы? - спросил Эфли.
- Тоже, и глаза, - подтвердил Эгил, - от тебя, Эфли, остался только голос. Как же ты будешь жить теперь в деревне? Мать тебя не узнает.
- Узнает! Узнает! - послышалось сквозь смех откуда-то сверху, - Теперь Эфли может быть кем угодно, если хорошенько подумает о нём и захочет им быть.
- Добрый дух! - обрадовался Эфли.
- Дух! Дух! - снова послышалось сквозь смех, - Эфли вырос и может быть кем угодно, он может превратиться полностью, если будет повторять своё имя и думать о том, кем хочет стать.
- Как это полностью? - не понял Эгил, - Он же и так полностью превратился.
- Превратился! Превратился! - смеялся дух, - У человека есть не только внешность, но и голос, характер, привычки, манеры, знания и уменья. Эфли может превратиться полностью!
- Ух, ты! - Эгил заворожено смотрел на Эфли, который был ужасающе похож на их соседа Кауфа.
- Спасибо, добрый дух! - громко крикнул Эфли.
- Спасибо! Спасибо! - откликнулся дух, - Спасибо, что навестили!
- Добрый дух, миленький, - взмолился Эгил, - выпусти нас, пожалуйста, наверх.
- Пожалуйста! Пожалуйста! - слышалось в заливистом смехе духа.
Земля вновь задрожала, братья попадали, не успев принять удобное положение, а впереди над насыпью открылся небольшой лаз.
Они ловко проползли по узкому лазу и вскоре оказались снова в широком тоннеле, по которому и вышли в лес.
- Эфли, тебе нельзя в таком виде в деревню, - спохватился Эгил, - надо превращаться обратно.
Эфли сел на пень и снова задумался. Обратное превращение было более быстрым - уж себя-то Эфли знал как облупленного, и быть собой ему очень даже нравилось.
Эгил захлопал в ладоши:
- Ура! Ура! Мой любимый Эфли, - он обнял брата, похлопал по широкой сутулой спине и чмокнул в грязную от угольной пыли щёку.
Чем бы не тешился
Эгил был годом младше Эфли, но когда братья пошли наниматься на работу в новые штольни, взяли почему-то только Эгила, а Эфли прогнали прочь.
Эфли было, наверное, впервые в жизни по настоящему обидно, он тоже хотел приносить в дом достаток. Он грустил весь вечер и улыбнулся только, когда пришёл брат.
Эгил выглядел усталым, но довольным. Почти все мужчины в деревне работали в штольнях, и о другой доле дети угольщиков не мечтали с детства.
Отмывшись от угольной пыли, Эгил с аппетитом ел, нахваливая мамину стряпню, и вдруг подумал, что способности Эфли давно пора бы использовать, пусть не во благо, но хоть для развлечения.
Вечером он предложил Эфли превратиться в любимую девушку Эгила.
Эмма была довольна заносчивой красавицей, замуж не спешила, надеясь выйти за какого-нибудь проезжего горожанина и уехать из деревушки. Не подпускала она к себе и Эгила, он мог любоваться ею только сквозь ветви густого сада, где она сидела с вязанием в руках или ухаживала за цветами.
- Эгил, я не знаю, - заволновался Эфли, - я же парень. Вдруг я не смогу как следует превратиться в девушку?
- Постарайся, братик, - просил Эгил, - я хоть разгляжу её поближе.
Эфли задумался. Однажды он видел Эмму очень близко.
В тот день мать Эммы позвала Эфли помочь: жирная овца, любимица Эммы, сломала ногу, и хрупкая женщина не могла донести её в дом одна. Эфли помог, овца встревожено блеяла, но он донёс её до дому соседки и положил к ногам Эммы.
Эмма от души благодарила Эфли, подошла непозволительно близко для себя и даже касалась его плеча тонкими пальчиками.
- У-у-у! - протянул Эгил, - братец, какой же ты прекрасный.
- Не мешай, - сказал Эфли пока еще своим голосом и снова задумался.
Через некоторое время Эмма, в которую превратился Эфли, вышла из забытья и начала распевать тоненьким голоском любимую в их деревне песенку о розах.
- Эмма, Эфли, ой, - слегка растерялся Эгил. - А можно потрогать?
- Не удобно так с этими "кочками", - Эфли снял через голову рубаху, - трогай, ты ж для этого и просил превращения, так ведь?
- Характер Эммы вроде ты не перенял, - с облегчением выдохнул Эгил, обходя Эфли сзади. - Эти "кочки" я бы никогда не увидел, наверное, а сейчас как схвачусь за них, - и Эгил принял в обе руки красивые высокие груди Эммы.
- Эгил, ты это, того, не расходись там, - занервничал Эфли, ощущая напрягшийся член брата, вдавленный в его задницу.
- Эф-ф-ф-л-л-л-л-и-иииии! - Эгил повернул его к себе и впился в его губы.
Едва отдышавшись, Эгил начал бесцеремонно раздевать Эфли и раздеваться сам.
Эфли чувствовал, что брата сейчас лучше не сдерживать, иначе он обидится не на шутку.
Оставшись совсем голым, Эфли глянул на своё новое тело и застыдился, уж больно непривычно ему было видеть прорезь между ног и небольшой островок рыжеватой шёрстки.
- Я думаю, братик, с тобой ничего плохого не будет, если я полюблю тебя как девушку, - расправляя кровать, с волнением говорил Эгил.
- Будет больно, я заору, - предупредил Эфли и поднял взгляд на брата.
Прямой, влажный на конце, красивый ровный член покачивался у живота Эгила. Этот чудный инструмент обрамляли вьющиеся тёмные волосы, которыми были покрыты и яйца, вовсе не праздно болтавшиеся между ног, а туго подтянувшиеся в мошонке к паху.
- Ой, - выдохнул Эфли.
- Что? Уже чувствуешь себя Эммой? - рассмеялся Эгил, - ну, иди ко мне.
Эгил обнял Эмму, прижимая неудобными, для Эфли, выступами груди к себе, и прижался к животу каменной палкой. Он мял её довольно увесистую задницу, тёрся о нежную щёку, целовал.
- Эгил, у тебя было с девушками уже? - спросил Эфли, заметив проворство брата.
- Один раз, Дрия дала нам с Сомертом в лесу, - поморщившись, вспомнил Эгил.
Дрия была хромая дурочка, утопшая по весне в озере. Она давала всем подряд, для многих парнишек в их деревеньке она была первой девушкой. Поговаривали, что её утопил отец, не вынесший позора, но она вполне могла утонуть и сама. Со дна озера били холодные ключи, они нередко становились причиной гибели пловцов. А Дрия любила купаться, об этом все знали.
- Бедная Дрия, - вздохнул Эфли, укладываясь рядом с братом.
- Ага, зато Эмма такая сладкая, - Эгил раздвинул коленом мягкие ножки Эфли и вогнал свой кол без особых церемоний.
Эфли почувствовал некоторое неудобство, непривычную дыру распирало во все стороны. Эгил начал быстро двигаться, посапывая и тыкаясь то в плечо, то в грудь носом и от этого Эфли стало почему-то смешно.
- Ты что дрожишь? - остановился в недоумении Эгил.
- Я не дрожу, меня распирает от смеха, - еле выговорил Эфли, - это так глупо.
- Почему глупо? - обиделся Эгил, - лежи спокойно, не мешай.
Эфли какое-то время сдерживался, но потом расхохотался во весь голос и напрочь отбил у брата желание продолжать. Эмма показалась Эгилу вдруг какой-то фальшивой, пустой куклой, он и сам ощутил, что выглядит глупо и несуразно, неистово натягивая смеющеюся девушку, которая мыслит вовсе не так как настоящая.
- Ну, спасибо, братец, удружил ты мне, - надулся Эгил, вынимая опавший конец из мягкой влажной дырки Эммы.
- Эгил! Эгил, не обижайся, я буду лежать молча, больше не буду хихикать, обещаю, - Эфли приготовился ко второй попытке Эгила.
Эгил раздумывал.
- Эфли, я уже не могу с Эммой, превратись, что ли в Барну, сестру Кауфа, она тоже мне нравится. Сможешь?
- Хорошо, Эгил, попробую, - Эфли снова впал в раздумья.
И вот уже Эгил жарко обнимает белокурую красавицу Барну, а Эфли лежит спокойно, даёт себя обнять и ноги раздвигать научился - сообразительный.
Чтобы не засмеяться снова Эфли решил думать о чём-нибудь приятном и пока братец пыхтел на Барне, он представил себе её брата, страстно обожаемого им Кауфа.
Дыра туго затягивалась на члене Эгила, и ему было всё приятнее и приятнее, и, вдруг, уже совсем перед оргазмом он ощутил под животом какой-то странный упругий предмет.
- А-а-а-а! - Эгил кричал от страха, а в попку Кауфа выстреливала подкатившая с горячей волной удовольствия сперма.
Эфли тоже возбудился - разгорячённый ломик брата в его попке доставлял ему необыкновенное, неизведанное доселе приятное ощущение, чуть смешанное с болью.
Он схватился за поднявшийся член и в испуге замер: Эфли давно привык к своему хозяйству весьма немалых размеров, а сейчас в его руке был небольшой огурчик Кауфа.
Эфли даже икнул от удивления, но Эгил этого не заметил, он повалился на кровать рядом и шептал:
- С кем я сношался, сам Локи (дьявол) не разберёт.
- Со мной, со мной Эгил. Я твой глупый брат, Эфли всё как всегда перепутал.
Эгил осторожно приподнял ногу Эфли, успевшего перевоплотиться обратно в себя, и посмотрел на его покрасневшее натруженное очко.
- Точно, Эфли, я тебя того. Скоро Хель примет тебя в Нифльхель, вот что ты наделал братец, - тяжело вздохнул Эгил.
- С чего ты взял? Я не собрался еще в Нифльхель? Мне еще не скоро умирать, - Эфли поднялся замыть задницу, - а может быть таким как я и в Нифльхеле не плохо живётся. Как думаешь?
- Таким как ты неплохо было бы иметь немного ума в довесок к магической силе, - горько усмехнулся Эгил.
- Тебе не понравилось? - Эфли, наконец, вспомнил самое главное, что хотел спросить у брата.
- Эфли мне было хорошо, очень хорошо, но ты меня напугал.
- Я понял, больше не буду.
- Хочется верить, - рассмеялся Эгил.
***
Перепробовав всех симпатичных девчонок деревни с помощью Эфли, Эгил знал, какая девушка для него теперь особенно желанна. Она была не первой красавицей, жила довольно замкнуто с отцом Ведгартом, в лесу, но именно она, Эйгет, дочка лесничего, больше всех понравилась Эгилу как женщина.
Эфли не имел ничего против, он легко превращался в Эйгет и ждал окончания экзекуции, чтобы потом спокойно перевоплотившись обратно смачно подрочить, поглядывая на обнажённого балдеющего брата.
Загадочное убийство
Эфли постоянно искал работу, и нигде её не находил: его не взяли ни лесорубом, ни конюхом, ни пекарем. Эфли грустил.
Однажды мать попросила Эфли съездить в город купить дорогих в ту пору пряностей, хотя бы немного для праздничных блюд. Эфли быстро собрался, запряг их старенькую кобылку и поехал.
Он купил пряностей, пошёл гулять по узким городским улочкам и заблудился. Эфли ждал прохожего, чтобы спросить, как выйти к рынку, где на постоялом дворе жевала сено его кобыла.
Медленно соображая, куда ему двигаться дальше, Эфли засмотрелся на одного знатного господина, прогуливающегося неподалёку от места его раздумий. Подойти, спросить у него дорогу Эфли было страшновато.
Он откровенно любовался этим статным красавцем, тот спокойно прохаживался по улице, видно ждал кого-то. Могучий жеребец в дорогой упряже послушно стоял чуть поодаль от своего именитого хозяина.
Эфли спрятался под низкой аркой и боязливо выглядывал.
"Возможно этот красавец - марск (маршал), а может быть даже ярл (граф), - думал Эфли, - Отчего же он прохаживается по безлюдной неприметной улочке один? Видно у него здесь тайная встреча."
Эфли услышал приближающийся топот копыт, но не успел, как следует разглядеть всадника. Всё случилось в одно мгновение. Всадник, пришпоривая коня, проскакал мимо, а знатный красавец лежал, прижавшись щекой к гладким камням улицы, щедро обагряя их своей густой алой кровью.
Эфли осторожно повернул труп неведомого ему господина - долго смотрел в его совсем еще живое лицо с открытыми зелёными глазами и плакал.
Ржание коня вывело Эфли из забытья. Конь начал тереться мордой о плечо Эфли, и как только парень тронулся с места преступления, чтобы выйти хоть на какую-нибудь более людную улицу, конь последовал за ним.
***
Спрашивая у прохожих дорогу, Эфли ещё долго плутал по улочкам и вышел к постоялому двору только под вечер. Его пожилая кобыла была несказанно удивлена вниманию молодого жеребца, которого откуда не возьмись, привёл её добрый хозяин.
А вот городскую стражу на выезде из города мог смутить блеск дорогой упряжи вороного красавца, и тогда Эфли решил воспользоваться своим умением, чтобы беспрепятственно выехать из города.
В висевшей у седла дорожной сумке Эфли нашёл плащ погибшего господина, другой одежды ночью ему было и не нужно. Он долго представлял себе этого человека, повторяя своё имя, и так увлёкся, что почувствовал себя совсем иначе: он слышал не свои, Его мысли, Эфли получил знания образованного знатного человека, погрузился в мир его фантазий и грёз.
От новых несвойственных ему размышлений, Эфли ощущал некоторую тяжесть в голове, он торопливо завернулся в плащ, обещая себе вернуться к прежнему облику, как только застава останется позади.
Подъезжая к заставе, Эфли заметил бредущего впереди крестьянина и попросил его выехать из города в повозке, а сам отвязал жеребца и сел верхом. Крестьянин был немало удивлён, но возражать не стал.
Эфли затянул с превращением, он вслушивался в новые мысли, просматривал удивительные воспоминания о событиях, которые происходили с погибшим человеком, и выяснил его имя.
Ове - так звали красивого господина, и он был лэндменном (титул близкий к барону, ненаследуемый), и, конечно, от Эфли не укрылось, какую роль выполнял красавец Ове при дворе короля и за что, собственно, король пожаловал сыну лойсинга (свободного батрака) этот хоть и не высокий, но аристократический титул.
Эфли вспомнил, что он вовсе не Ове, только завидев родную деревню. Он остановил лошадь, и сев на обочине задумался.
***
Конечно же, труп Ове нашли, его похоронили скрытно, без почестей, но королю сообщили о его кончине.
Для Эфли это почти не имело значения, он мог предстать перед королём в любое время и в любом виде, хоть нагишом. Будучи полностью превратившимся в Ове, Эфли не выдал бы себя ничем, но простодушному деревенскому пареньку Эфли было жаль покидать свою деревеньку, мать, брата. Он привык к свободе в другом её понимании, не к свободе приобретенной посредством богатства и власти, а к свободе дарованной природой.
Мать могла бы отругать Эфли за опоздание, но он объявил ей, что нашёл в городе службу, причём, коня, данного ему для выполнения этой службы, тоже придётся отработать, а посему он должен будет скоро покинуть её и Эгила, отправившись в город.
Мать всплакнула, но в душе порадовалась за Эфли, желая ему удачной службы.
Эгил пришёл в отчаяние, он был готов броситься на Эфли, налечь сверху и никуда его не пускать, и лишь его мужская гордость не позволила ему этого сделать.
***
Конечно, Эфли не отправился сразу во дворец. Он перевоплотился в Ове, переоделся в лесу в самую лучшую одежду, что смог найти дома и не спешил - он привыкал к новому образу мыслей, к новым ощущениям. Эфли напряг память и листал как книгу воспоминания Ове.
Сын батрака
Отец Ове возделывал недружные всходы на полях своего хозяина и после того, как стал лойсингом, потому что податься ему было больше некуда. Он получил освобождение за спасение жизни хозяина, убив напавшего на него медведя.
Матери Ове не помнил, скорее всего, она умерла, когда он был еще совсем маленьким. У Ове не было ни сестёр, ни братьев, только отец.
Всё, что вспоминал Эфли об отце Ове, было не весело, Ове попадало от отца за малейший проступок, и чем старше становился Ове, тем более изощрённые наказания придумывал отец. Он заставлял его работать не только целыми днями на маленьком семейном клочке земли, но и по ночам.
Пока Ове был маленьким, отец заставлял его сосать свой вонючий, неделями немытый конец, а когда Ове подрос отец стал его драть, ничуть не заботясь о желаниях и чувствах сына.
Тогда у Ове уже была девушка, бледная, угасающая Сванхилд. От рождения она была слабенькой и чахлой, но с ней Ове провёл самые приятные минуты своей юности. Сванхилд прибегала к маленькому водопаду у лесного ручья и дарила Ове невинные поцелуи.
Однажды отец Ове приехал из города в прекрасном расположении духа, он налил сыну вина и сказал, что определил его на службу. В реальности же отец фактически продал Ове охочему до мужской плоти господину.
Ове смутно догадывался о том, что служба будет не из приятных, но чтоб такая...
Опальный вельможа, изнывающий от скуки в тёмном сыром замке, приковал парнишку на цепь и кормил только после хорошего отсоса, исправно отсылая отцу Ове по одному барану в месяц.
Это могло продолжаться годы, если бы в замок опального ярла не заехала однажды молодая пара господ, одетых весьма неприметно, но со вкусом. Молодые мужчины не слишком церемонились с хозяином: отобрали ключи от всех дверей, привязали вельможу к креслу и начали открывать все двери подряд.
Ове слышал шум, смех, причитания прислуги, и сидел тихо, боясь, что его откроют, начнут издеваться, а возможно даже убьют.
- Рут, ты посмотри какой юноша! - крикнул открывший дверь светловолосый парень.
- Сверре, у тебя прямо нюх на сокровища, - засмеялся могучий рыжий Рут. - Похоже, мой дядя разорён, и было бы обидно проскакать сотни миль сюда из-за горсти золотых монет, но теперь наша прогулка, Сверре, кажется мне совсем не бесполезной.
- Вставай парень, - Сверре снял замки с длинной цепи и подал Ове руку.
- Вы не убьёте меня? - дрожащим голосом спросил давно не видевший света Ове.
- Мы заберём тебя с собой, - улыбнулся Рут, - я освобождаю всех дядиных невольников. Приятно, не так ли, отпустить птицу в небо, ощутив, как она оттолкнётся с руки и взлетит. А потом провожать её взглядом, прикрывая глаза рукой, это прекрасно.
- Вот такой у нас Рут, - засмеялся Сверре, - дядиных птиц он отпускает. А мне третий год не даёт жениться. Как твоё имя?
- Ове, я сын лойсинга, из деревни Н... - Ове почтительно наклонил голову.
- Ваша ванна, господин, - молодая румяная прачка присела перед Рутом.
- Ты слышал Сверре? Идём, пленника Ове надо искупать тоже. Я знаю, как моет своих невольников дядя, холодной водой из ведра. - Рут пропустил перед собой в дверь Сверре и Ове.
Ове очень стеснялся залезать голым в ванну к Руту и Сверре, он осматривал свою похудевшую фигурку, потирал следы от железных колец на руке и ноге и не решался.
- Иди мыться! - приказным тоном произнёс Рут, - Я не люблю грязнуль, даже таких красивых.
Сверре смеялся, надеясь втайне, что Ове понравится Руту и тогда, возможно... ах, об этом он боялся даже мечтать... возможно, Рут отпустит Сверре к любимой. "Рут замечательный друг, - думал Сверре, - но кроме друга не худо бы иметь и семейное гнёздышко, милую жёнушку, кучу детишек".
Резко порвать, поссориться с Рутом, Сверре не хотел, его с детства приучили не плевать в колодец, из которого можно будет напиться и впредь, он хотел, чтобы Рут переключился на кого-нибудь другого и спокойно отпустил его, оставаясь при этом другом.
Большие мягкие ладони Рута и узкие длинные руки Сверре приятно скользили по измученному телу Ове. Тёплая вода совсем расслабила его с непривычки.
Господа дурачились, брызгались, целовались, ничуть не стесняясь Ове, хватали друг друга под задницы и валили в огромную ванную, расплёскивая воду на пол.
Ове несколько раз вымыл свои длинные волосы, Сверре поливал ему на голову, а Рут мешал Сверре и Ове, задевая их чуть напрягшиеся члены.
- Переночуем здесь, - решил Рут, кутаясь в простыню, - отправимся в путь с утра.
- А дядька твой? Отвязать его? - вспомнил Сверре.
- Пусть сидит в кресле, он держал на привязи десятки вот таких ребят, - Рут кивнул на Ове, - пусть побудет в их шкуре хоть недолго. Развяжем завтра.
В спальне для молодых господ была приготовлена огромная кровать, которой старый ярл давно уже не пользовался. Свежезастланное бельё отдавало тюремной сыростью, и Рут велел срезать самых душистых цветов, какие есть в саду и поставить в комнате.
- Ове, не вздумай бежать, - шептал Сверре, пока Рут давал указания прислуге, - я знаю Рута давно, он не причинит тебе вреда, и может сделать много доброго, если ты ему понравишься.
- Мне некуда бежать, - грустно ответил Ове, - мой отец предал меня и продал, а кроме него у меня никого нет.
- Бедный юноша, - тонкие пальцы Сверре коснулись густых тёмных прядей на голове Ове. - Не горюй, скоро корабли Рута выйдут в море и пойдут на юг, грабить испанских купцов, они обязательно вернуться с добычей и Рут подарит тебе всё, что пожелаешь, только постарайся понравиться ему.
Ове и без того нравился Рут, он молил Одина, чтобы Рут не передумал взять его с собой, а о каких-то там дарах и вовсе не мечтал. Ове обещал себе вытерпеть любую боль и стараться изо всех сил, чтобы Руту было приятно с ним.
Рут властно завалил Сверре на ложе, и, жадно впившись в бледные губы друга, ёрзал по нему, вдавливаясь каменеющим концом. Член у Рута был небольшой, ровный тёмненький, торчал вперёд, словно указывал путь его обладателю. Ноги, руки, задница, живот Рута, ну и, конечно, яйца поросли густым лесом тёмно-рыжих волос.
Сверре на теле волос не имел, вокруг его члена было немного светлых, как пересушенное сено, волосков, но тело было красивым: под прозрачной бледной кожей переливались крепкие длинные мышцы, а узкая талия только придавала изящества его крепкой высокой фигуре.
Рут перевернул Сверре, заваливая на себя, сдавил здоровенными лапищами его белую упругую задницу, но Сверре, улучил момент, когда Рут ослабил хватку и вывернулся: завязалась борьба. Друзья кидали друг друга на кровати, собирали простынь, отталкивали подушки, то Сверре оказывался наверху, то Рут. Ове с интересом наблюдал за ними, нюхая свежесрезанные цветы.
Наконец, Сверре согнул Рута пополам и вогнал член в его задницу. Рут с улыбкой выдохнул, прижимая руками к плечам свои ноги, и всем своим видом показывая: "всё, сдаюсь".
Бледные щёки Сверре раскраснелись, он напористо трахал Рута то ускоряясь, то чуть замедляя темп, Рут лежал, закатив глаза и еле слышно постанывал.
- Ове! - позвал Сверре, приглашая жестом подойти.
Ове скинул простынь и влез на кровать коленками, так чтобы Сверре мог видеть его возбуждение.
- Старый сластолюбец выучил тебя ласкать ртом? - спросил Сверре, выпрямившись, что бы Рут мог опустить ноги.
- Да, я сейчас, - Ове погладил Рута по груди.
- Ну, так зависни в воздухе над своим новым господином в благодарность за освобождение, - Сверре даже приподнял Рута чуть над кроватью, чтобы Ове не сомневался, как ему зависнуть.
Ове перекинул через Рута ногу и почти лёг на него, забирая крепкий влажный от смазки член в рот, Рут сцапал его задницу в ладони. Толчки Сверре немного мешали Ове разогнаться, он старался языком, но двигал головой не очень быстро, чтобы не задеть ненароком зубами широкое место нежной головки.
Рут поплевал на пальцы и вошёл одним пальцем в попку Ове, а Сверре перестал останавливаться, загонял всё яростнее свою дубинку и потом вдруг затрясся всем телом и, вынув член начал мазать спермой лицо Ове.
Не любил Ове стягивающих брызг на щеках, но возражать было не время - Рут, дёрнувшись вверх, вогнал ему свой корень в рот по самые яйца и начал стрелять спермой в горло.
После друзья отмывали Ове, и обещали продолжить постельные развлечения, поглядывая на его чуть опавший во время мытья конец.
Слегка подкрепившись, Рут решил испробовать попку Ове. Уложил его боком и прижался горячо сзади, а Сверре прилёг лицом к Ове и стал ласкать его соски и шею.
Ове весь дрожал от возбуждения, никогда еще ему, прежде насилуемому деревенскому пареньку, не было так приятно от совокупления с мужчинами. Сверре и Рут были первыми, кто делом, а не словом доказали ему, что это действительно наслаждение. До этого Ове даже не понимал, насколько приятно было тем, кто пользовался его телом.
Смазанный топлёным маслом член Рута туго въезжал в попку Ове, парню было чуть больно, и в то же время хотелось, чтобы член Рута вошёл полностью.
- Мммм... Умфммфм, - Рут вогнал, прижался яйцами к попке Ове и замер.
- Приятно? - Сверре выпустил сосок Ове, намереваясь поласкать ниже.
- Вальхалла (рай для воинов) для моего меча, - с улыбкой выдохнул Рут.
Рут уже вовсю двигался, и Ове стало как-то странно волнительно и горячо внутри, он почти не чувствовал боли, а возбуждение росло.
Сверре повернулся и приложил головку члена Ове к своей дырочке.
Ове взял свой ствол поудобнее под головку, Сверре раздвинул ягодицы, как бы приглашая. Ове не был уверен, что сможет вставить, но головка его члена была очень влажной от возбуждения, Ове чуть нажал, снимаясь с члена Рута, и раздвинул вход, а дальше Сверре помог сам, одеваясь на член Ове и распрямляясь воль его тела.
Рут, толкая Ове, постепенно заваливал его на Сверре и к концу действа Сверре оказался лежащим на животе, на нём Ове, а сверху, словно танцующий над ними, Рут.
Рут и Сверре начали кончать почти одновременно, их экстаз с двух сторон поверг Ове в шок, приведший к благополучному извержению в попку Сверре. На Ове накалилась сладкая приятная усталость, и даже когда молодые господа поднялись, свалив его на кровать, он никак не мог очухаться, или не хотел...
Ове и Король
Ни Рут, ни Сверре не соврали, они взяли его с собой, развлекались с ним в городском доме Рута.
Единственное, что повергло поклонника поэзии и бесстрашного капитана Рута в уныние, это отсутствие у Ове, какого бы то ни было образования. Ове не мог прочесть свеженаписанные стихи Рута, не мог обсуждать с ним прочитанные книги. А сладкий Сверре, сославшись на болезнь отца, улизнул в своё родовое имение. Конечно, он не мог облегчить состояние отца, но предлог для встречи с невестой был отменный. Рут отпустил Сверре, смутно догадываясь о его хитрости, но, по сути, не сердился на него, сухопутного землевладельца, не понимающего вкуса настоящей мужской свободы.
Отправляясь в морской поход, Рут отвёз Ове в монастырь, в надежде по возращении забрать его обученным грамоте. Сам Рут к христианству относился скептически, больше доверял старым верованиям, носил обереги, и как бывалый капитан возносил молитвы Тору, покровителю моряков и земледельцев, но ради обучения грамоте и сам он когда-то прожил два года при монастыре в Шотландии. В монастырь его упёк тот самый горячо любимый Рутом дядя, будучи в ту пору посланником короля в Шотландских землях.
Нынче отношения с Шотландией у Норвежского короля были неважные, если не сказать отвратительные, и виной тому был новый перераздел морских владений, а вовсе не бездарная политика опального вельможи.
Что касаемо монастыря, куда попал на обучение Ове, то он был весьма далёк от внешней политики Норвегии, стоял в лесу, пряча в своих серых неприступных стенах 35 монахов и примерно столько же послушников. Ове выучился читать и писать, оказавшись весьма способным учеником с цепкой памятью и ангельским терпением.
Духовный наставник Ове приносил ученику книги и склонял принять постриг, но Ове всякий раз говорил, что не готов пополнить ряды монахов - он ждал Рута, но его всё не было.
В монастыре Ове подрос и окреп, и не без похоти смотрел на некоторых братьев во Христе, но страх разоблачения заставлял его облегчать свою "кошму желаний" вручную.
Когда Ове было 21 год от роду, монастырь почтил своим визитом король Стефан. Это был уже не тот бородатый мужчина, чей профиль и герб переходил из кошельков в ладони на серебряных монетах, в достаточном количестве имевшихся в монастыре. Король был молод и весьма инфантилен для скандинавского воина. Тем не менее, Ове прислуживал ему с трепетом - король всё-таки!
Почему Ове выпала честь прислуживать королю? А кому ж еще доверить? Ове был самым дисциплинированным и исполнительным послушником, притом его красивое приветливое лицо не могло повергнуть короля в уныние или внушить отвращение.
Король Стефан не кинулся лапать красавца-послушника, нет, конечно, он как запасливый хозяин забрал его к себе, слугой. Этого бы могло не случиться, будь Ове к тому времени монахом, но Ове все 4 года пребывания монастыре надеялся, что Рут, наконец, вспомнит о нём и заберёт к себе. Ведь, своему освободителю Ове дал слово ждать.
Эх, знал бы отец Ове, что его измученный работой и зверской поркой сын, через каких-то 5 лет станет придворным библиотекарем нового короля Стефана.
***
Молодой король Стефан в отличие от своих предков не был воинственен, он был мастер интриги, женатый на Датской принцессе, такой же мастерице интриг, он пришёл к власти путём заговора. С королевой Стефан встречался в основном во время торжественных церемоний, изредка советовался, но нежной страсти к этой бледной мрачноватой женщине не питал.
Злые языки поговаривали, что король и вовсе переодетая женщина, но Ове в последствии мог с лёгкостью опровергнуть их глупые домыслы. Стефан был мужчиной во всём, кроме вожделения женской плоти, он прекрасно мыслил логически, не был излишне щепетилен в вопросах туалета, и умел даже в самой щекотливой ситуации, трезво оценив обстановку, холоднокровно принять решение.
Чтением книг король не увлекался, он получил хорошее образование, но, укрепившись на троне, предпочитал развлечься просматриванием чьей-нибудь личной переписки, добытой его шпионами, либо окунуться в самобытность народного фольклора, который, как известно, всегда несёт в себе народные настроения. Однако библиотека во дворце была весьма богатой и содержала много исторических документов, которые постепенно по долгу службы просматривал Ове.
Во дворце Ове узнал о гибели Рута со всей его эскадрой и смерти его дядюшки, опального ярла, державшего Ове на цепи. А о местонахождении Сверре слышно ничего не было.
Король Стефан часто менял фаворитов в своей постели, все они в чём-то его не устраивали, появление нового любовника у короля, означало для старого фаворита только одно - жизнь окончена.
Все любовники Стефана загадочно исчезали, иногда их убивали в "честных" поединках, вспыхнувших по непонятным причинам, порой их находили в закоулках дворца мертвыми, но признаков отравления ядом или ран на их телах не было.
Ове понимал, что ему предстоит непростая и, возможно, очень короткая жизнь, но искать иной доли он не решился.
Стефан не любил охотиться, он легко убивал людей, но убийство зверей считал варварством. Однако король часто выезжал в охотничьем снаряжении просто на прогулку, его сопровождал небольшой отряд и почти всегда любовник.
Ове замечательно держался в седле, но плохо стрелял, это очень понравилось королю. Увлекая библиотекаря в чащу, Стефан подал знак марску с отрядом отстать и дожидаться у межи.
Король шутил, резвился, от его шуток у любого, кому было, что терять, пошёл бы мороз по коже, но Ове от души смеялся, повторяя некоторые смачные фразы монарха.
Стефан схватил за узду лошадь Ове и притянул её так, что лошадиные бока зажали ботфорты Ове и короля. Легко перенося ногу, Стефан уселся к Ове лицом к лицу, отпуская своего жеребца пастись. Ове перехватил узду сбоку от Стефана и остановил лошадь.
Седло опрокидывало Стефана прямо на Ове, король чувствовал крепкие мышцы своего нового фаворита, сжимал его задницу бедрами и не стал тратить красноречие на глупые объяснения: тонкие капризные губки короля нежно коснулись губ Ове.
Ове не растерялся, намотав узду на кисть одной руки, он обнял короля и подарил ему сладкий долгий волнительный поцелуй. Лошадь вздрагивала, отгоняя мошкару, языки короля и фаворита менялись местами во влажных ртах, и вскоре в одном седле им стало жарко и тесно.
Стефан, не обременённый стременами, лихо спрыгнул в душистую траву, Ове последовал за ним. Лошадь фыркнула и побрела к поляне, где жадно щипал клевер жеребец Стефана.
Брошенные на землю плащи послужили Стефану ложем. Дрожа от нетерпения, король снял штаны и выставил Ове свою гладкую белую королевскую задницу.
Ове выпустил на свободу своё копьё и, укладывая его в ложбинку между сияющих белизной ягодиц, скользнул руками под камзол и сорочку, по телу Стефана, пытаясь поймать нежные соски.
Стефан настойчиво подался к Ове задом. Ове волновался, что может причинить королю боль и впасть тем самым в немилость, но это оказалось пустыми страхами: слегка смоченный слюной уд Ове влетел в разработанную королевскую задницу как по маслу.
Ове долго не мог кончить, и волнение играло здесь также не последнюю роль, а король был ненасытен. Как только его коленкам стало неприятно елозить по жёсткой земле, Стефан соскочил с копья и упал на спину ногами вверх. Ове последовал обратно в горячую глубину королевского жерла, подминая короля под себя.
Птицы в страхе вспархивали с деревьев от рёва и резкой смены поз разгорячённых любовников. Король не любил остановок, двигаясь к приятному финалу, он оседлал Ове, съехавшего спиной с плащей, и начал бешено скакать на нём.
Ове подмахивал, поддерживая короля под зад, он чувствовал нарастание напряжения в подпрыгивающей палочке Стефана, и уже готов был резко снять короля и проглотить его семя, как Стефан с визгом соскочил и, задирая ноги Ове, вогнал ему в зад сам. Это было больно: на сухую, под неудобным углом, с не полностью снятыми штанами. Ове старался держать ноги над своей головой, ощущая глубоко в кишке горячие выстрелы Стефана и режущую боль вокруг входа.
Отвалившись, Стефан чмокнул Ове в лоб. "Так целуют покойников, - подумалось Ове, - ну и ворота же у королевского замка, хоть на коне въезжай". Ове смотрел на белеющую среди зелени кустов королевскую задницу и понимал, что от этой задницы, именно от ощущений в ней, зависит теперь его никчёмная библиотекарьская жизнь.
Ове служил королю 4 года - ни один фаворит не прожил столько во дворце. Секрет Ове был прост, он не надеялся на взаимность короля, не чувствовал себя его любовником, он знал, что он всего лишь слуга. И разряжаясь в кулак после ночных скачек со Стефаном, он не роптал на судьбу.
Стефан пожаловал Ове скромный титул лэндменна, небольшой довольно убогий домик в городе, но в деньгах Ове никогда не нуждался, король давал ему из казны сверх потребностей.
Что страшнее ревности?
После столь бурных воспоминаний Эфли была необходима разрядка, но перевоплощаться в себя он для этого не стал. С огромным интересом Эфли рассматривал и гладил свой новый большой, чуть утолщающийся на головке член, полностью одетый кожицей даже в напряжённом состоянии. Ему так же нравилось небольшое количество растительности на животе от пупка вниз и на груди, он запустил пальцы в мягкие кудряшки вокруг его достоинства, ощупал слегка набухшие яйца.
Эфли даже пожалел по простоте душевной тех смертных, которые не могут потрогать чужой большой красивый и такой приятный на ощупь член. Хотя любому, наверное, было бы понятно, что для этого вовсе не надо обладать даром перевоплощения.
Оросив белыми сгустками лесную траву, Эфли, в образе Ове, двинулся в город.
***
Пожилая прислуга, увидев перемещения покойного хозяина по дому, брякнулась в обморок. Эфли осмотрел одежду Ове и остался вполне доволен - было в чём предстать перед королём.
Много раз прокрутив воспоминания Ове перед смертью, Эфли не нашёл в них того всадника. Ове, к сожалению, не успел увидеть своего убийцу и умер в неведении. Но сам Эфли представлял себе, каков должен быть этот человек: высокий, жилистый, отличный наездник с бледным лицом, на котором словно не было черт.
Эфли оделся, привёл в чувства прислугу и отправился ко двору.
Больше всего он боялся, что его не пустят во дворец, но опасения его были напрасны, перед ним расступались все, кого он встречал на своём пути. Эфли в образе Ове легко добрался до библиотеки и приступил к выполнению своих обязанностей, по которым за несколько дней бездеятельности соскучился.
Преданный советник и жополиз короля марск Грегерс поспешил доложить о невероятном происшествии.
- Я сам видел его в гробу, с рассечённой шеей, - шептал марск, задыхаясь от волнения, - ваше величество, это самозванец, он опасен. Он очень похож на Ове.
- Грегерс, ты бы допросил его сначала, уж не ошиблись ли вы, укладывая в гроб другого человека, - ехидно усмехнулся Стефан.
- Кто-то убил Ове, мы нашли труп в городе, его видели восемь моих людей, все они могут подтвердить...
- Ко мне! - взвизгнул король, - Пригласи его ко мне.
- Это может быть опасно, - заёрзал марск.
- Особенно для тебя, - едко усмехнулся Стефан. - Я с ним сыграю, ни один самозванец не знает правила моей игры.
- А я их знаю? - забеспокоился Грегерс.
- Куда тебе!? Твоё дело - война, - махнул рукой Стефан.
Библиотекаря схватили с десяток рук, вытащили из библиотеки, тщательно обыскали, стащили с него камзол, сапоги и босиком втолкнули в кабинет короля Стефана.
- О! Милый мой, я пролил столько слёз! - Стефан подался всем корпусом к фавориту.
- Я умер, мой король, но не всерьёз, Скончался я для вашей же потехи...
- Большие, парень, делаешь успехи! Так кто ж накрыт плитою гробовою?
- Вот это я от Вас, пожалуй, скрою.
- Довольно, подойди ко мне поближе!
- Отсюда, мой король, я славно вижу, Что Вы как будто бы не рады встрече, Я оттого не бросился на плечи Любимому монарху своему.
- Не рад я? Что ты, Ове? Почему? - Стефан встал и начал прохаживаться по комнате.
- Подумал я: "король сегодня зол", Когда с меня срывали мой камзол, Боялся, что останусь без ноги, Когда стащила стража сапоги. Раздеться мне, быть может, догола?
- О! Это не плохая мысль была, Разденься Ове, надо посмотреть, Не нанесла ль тебе ущерба смерть?
Ове разделся, оставив на теле лишь цепь с амулетом, подаренную самим Стефаном. Король внимательно посмотрел на своего любимца, и совершенно удостоверившись в подлинности фаворита, велел одеваться.
Эфли, в образе Ове, покидал кабинет короля довольный, он думал только о том, чтобы отомстить за смерть Ове и, прихватив с собой небольшой кошель золотых монет, вернуться в деревню. Быть королевским ублажателем ему совсем не хотелось.
Однако этой же ночью король потребовал Ове к себе. Ове нежно раздевал короля, почти незаметно расстёгивая застежки, зато очень чувствительно задевал соски, пупок, бугорок между ног и задницу Стефана. Он легонько коснулся шеи губами и заметил, что Стефан слегка вздрогнул.
- Что-то не так, ваше величество? - шёпотом спросил Ове.
- Ове, ты думаешь, я приказал убить тебя? - с дрожью в голосе спросил Стефан.
- Я жив, ваше величество, я не знаю, кого вы приказали убить. Я очнулся в подвале своего дома нынче утром, после странного обморока, и приступил к обязанностям. А во дворце только и разговоров о моей смерти, - пожал плечами Ове, усаживаясь на край огромного ложа.
- Я не хотел расставаться с тобой, и не отдавал никаких приказов, но марск Грегерс сообщил мне о твоей гибели. Я знал, что он подстроил это, ему очень хотелось уложить со мной своего родственника. Тот красивый парень, но, увы, далеко не так умён и терпелив как ты, мой ласковый Ове, - Стефан с неподдельной нежностью гладил Ове по волосам. - Кажется, ни к кому еще я не был так привязан. Да, я бываю жесток и хитёр, но в этот раз перехитрили меня, о твоей смерти мне доложили в момент, когда я не мог прибыть и удостовериться.
- Что будет с Грегерсом и его родственником? - равнодушно спросил Ове.
- Это государственная тайна, - Стефан закрыл пальцами рот Ове, - поцелуй меня.
Ове не очень верил в откровения короля по поводу не отданных им приказов, но то, что после смерти Ове, в постели монарха побывал кто-то из родственников Грегерса, было совсем не лишней информацией.
- Давай! Пронзи меня своим мечом! Бери своего короля, - завизжал Стефан.
Ове завалил его на бок, и, ласково поглаживая член и яйца короля, медленно погрузил член в дырку. Стефан подался к нему, нервно и похотливо вздрагивая всем телом явно соскучившегося любовника. Ове нажимал вверх под углом, лаская чувствительное уплотнение, легонько пальцами двигал кожицу на головке члена, покусывал ушко Стефана.
- Аххх... никто так не смог-к-к-к бы...- шептал Стефан. И чуть громче командовал, - быстрее, быстрей мой хорош-ш-и-ий...
Ове старался, и это было, пожалуй, редкое соитие с королём, когда Ове тоже стало приятно до ломоты в яйцах и пожара в паху. Ове и Стефан взяли одну и ту же ноту в разных октавах, ударяясь друг о друга в экстазе, и замерли.
- Я должен уберечь тебя, - шептал король, наваливаясь липким животом на лежащего на спине фаворита, - я не хочу расставаться с тобой, но сейчас тебе угрожает опасность. Я устраню врагов, очищу это логово от самых ядовитых змей.
- На всё ваша воля, - спокойно отвечал Ове, перебирая мягкие пряди на голове Стефана.
- Вот именно! - Стефан поднял палец к потолку, - я здесь король, караю и милую здесь я!
Эта фраза, сказанная в состоянии опьянения удовольствием, показалось Ове весьма убедительной.
Под утро, покидая дворец Ове, вдруг увидел, человека очень похожего на Сверре, вышедшего из потайной двери дворцовой пристройки.
Эфли, в образе Ове, несколько раз вспомнил время, проведённое с Рутом и Сверре, восстанавливая в памяти черты Сверре, и пошёл за ним. Высокий светловолосый господин, в сопровождении двух слуг двигался не слишком быстро, и Эфли решил для страховки перевоплотиться в старика Дага, дедушку Кауфа.
Старику Дагу был сильно велик в плечах камзол Ове, но всё остальное оказалось в пору, Эфли ощущал некоторую слабость при ходьбе и боль в пояснице, но дальнозоркость дедушки Дага была ему сейчас очень кстати.
Эфли чувствовал, что не полностью перевоплотился и продолжает перебирать свои мысли в голове. Он присматривался к предполагаемому Сверре так и эдак и подумал, что он вполне бы мог сойти и за убийцу Ове: он был высок, крепок, лицо его чуть выцвело и посерело с тех пор как Ове видел его вблизи в последний раз, а коней у него в конюшне может быть и десяток.
Эфли разглядел белокурого господина до мельчайших подробностей, находясь в образе старика Дага, и направился к дому Ове. В безлюдном закутке Эфли снова стал Ове, чтобы не напугать ни в чём не повинную прислугу, и спокойно добрался до своей кровати.
Закрыв дверь на задвижку, Эфли напряг память и начал превращаться...
Нет, это был не Сверре, и этот человек не был убийцей Ове, это был старший из племянников марска Грегерса, он не знал убийцу, но в его мыслях Эфли прочёл отвращение к своему младшему брату Сверре, бросившему жену в именье и припавшему к королевской жопе по совету их дяди Грегерса.
Эфли сморила жуткая усталость, и он не заметил, как уснул, копаясь в мыслях этого гордого и довольного собой господина.
Во сне Эфли снилось, как тот, в кого он был обращён, марск Грегерс и сам Сверре отодвинули плиту на могиле Ове и проверили наличие покойника - труп Ове, кишел червями, Сверре с отвращением отпрянул.
- Так кто же тогда во дворце?! - вскричал в негодовании марск, - Сверре, ведь ты говорил, что этот парень был пленником в замке старого ярла, и вы с Рутом привезли его оттуда. Он был один, и никакого брата-близнеца у него не было.
- Конечно, он был один, Ове прожил у Рута довольно долго, - отвечал Сверре.
- Тот, что во дворце, несомненно, Ове, - отрезал старший брат Сверре, - у меня были две сестры одинаковые как две капли воды, они были похожи для тех, кто смотрел на них, но в постели я бы легко отличил одну от другой. Раз король ничего не заметил, значит, Джорген убил не Ове. А этот смердящий труп вообще не похож на библиотекаря.
- Его побили черви, - вздохнул марск.
- Мне надо убираться из города, - прошептал Сверре, иначе я скоро упокоюсь рядом с этим неизвестным, - если бы ты знал дядюшка, как отвратителен Стефан в любовниках.
- Зато на троне он сидит крепко, - пожевал губами Грегерс, - да, Сверре, тебе лучше уехать, и не высовываться из-под женушкиного платья.
- Джорген, Джорген, - повторял Эфли, отгоняя сон, он поднялся и записал это имя на бумаге, сложил листок и спрятал в карман камзола Ове.
Дотащившись до кровати, он начал снова засыпать, сны были не чёткими. Ему снился марск Грегерс, повторявший, что сильнее и разрушительнее любви и ревности, может быть только зависть.
Выбор оружия
Джорген был вовсе не родственником Грегерсу и его племянникам, он не был их слугой и с марском был вообще едва знаком.
Как узнал об этом Эфли? Да очень просто, Эфли перевоплотился в Грегерса и начал вспоминать Джоргена, он узнал, где живёт Джорген, но кто он такой Эфли выяснить не удалось, марск не оставил в своей памяти сведений относительно происхождения наёмника. Он знал его как некоего свободного господина, надёжного исполнителя и не более.
Эфли пытался перевоплотиться в самого Джоргена, но настолько стать Джоргеном, чтобы прочесть его мысли Эфли не смог. Он мучительно думал, в каком образе явиться перед убийцей: женского платья у Эфли не было, да и сомневался он, что женские чары могут тронуть сердце хладнокровного убийцы, в образе Ове явиться Джоргену было рискованно, в образе старика вовсе бесполезно.
Эфли подумал, что король Стефан, пожалуй, единственный, кто мог бы смутить Джоргена хоть ненадолго, ах как же ошибался наивный деревенский паренёк Эфли.
Он старательно перевоплотился в короля и от раздумий Стефана лоб его покрылся испариной. В голове короля мысли летали с невероятной скоростью, Эфли с трудом настроился на воспоминания.
- Джорген, - пошептал Эфли в образе Стефана, - мой Джорген... вот это да...
Джорген и Стефан были братьями по матери, но отец Джоргена не принадлежал аристократической верхушке, что лишало младшего брата права на трон при любом стечении обстоятельств, более того, Джорген и Стефан никогда не дружили. Стефан издевался над младшим братом по любому поводу и без повода.
Но когда Джорген был юн, Стефан попытался приласкать его, из этой затеи у будущего короля ничего не вышло, а Джорген воспринял домогательства Стефана как еще одно оскорбление.
Джорген участвовал в заговоре, приведшем Стефана на трон, но после коронования Стефана, словно сквозь землю провалился. Он прекрасно знал своего брата, Стефана, который, едва утвердившись на троне, начал убирать под собой всех, кто готовил заговор и убийство короля Сигурда.
Эфли едва не теряя сознание начал думать об Ове, и вернувшись в поток размышлений библиотекаря, немного успокоился. "Джорген наверно завидует Стефану и, не имея возможности укусить его за шею, укусил за жопу. Но как бороться с таким опасным врагом? - раздумывал Эфли в образе Ове, - Может быть, у него всё же есть слабости?"
***
Прибыв во дворец, Ове узнал о смерти марска Грегерса, якобы от удара. "Как быстро скончался, - подумал Ове, - только с утра проверял покойника на кладбище и был в силе отодвинуть плиту. Да, уж со Стефаном шутки плохи."
Король передал Ове приказ найти переписку его деда с королём Сигурдом, и когда Ове принёс письма, Стефану сообщили о падении с лошади его бывшего фаворита Сверре.
- Разбился на смерть? - решил уточнить король.
- Да, ваше величество, - скорбно склонился марск Роар. - Сверре, ваш верный подданный погиб, упав с лошади в овраг.
- Какой отвратительный день сегодня, - поморщился Стефан, отпуская марска жестом.
- Могу ли я спросить Вас, мой король, О том, чего я спрашивать не в праве? - Ове подошёл к Стефану вплотную и склонился к его уху.
- Ну, что же, Ове, милый мой, изволь, Ты хочешь обвинить меня в расправе?
- О нет, не судят слуги королей, Я Вас хочу спросить о Вашем брате.
- Давай же Ове, спрашивай смелей, Его нашёл ты пастухом при стаде? Иль в тихой чаще спрятался мой брат? Пропал он много лет тому назад.
- Пять лет прошло, как Джорген скрылся прочь. Но вовсе не в лесах он пропадает.
- Ты можешь мне найти его помочь? О! Как о нём моя душа страдает... - Стефан сделал настолько меланхоличное лицо, что Ове стало смешно.
- Вам нужен брат, иль брата голова? Ведь он живым, увы, не дастся в сети...
- Мне всё равно, лишь только бы слова Твои в делах явились на рассвете. - Стефан начал нервно барабанить пальцами по подлокотнику кресла.
- Я для ловца награды попрошу...
- Не скуп я для хороших слуг, ты знаешь,
- Я с этим пареньком давно дружу...
- Ну что за глупости ты королю болтаешь? Я знаю, Ове, ты и есть ловец, Узнал о брате ты моём случайно, Вчера ты мне поверил, наконец, И выдаёшь мне дорогую тайну.
- О да! Вы правы, мой король. Мне жаль, Что брата Вашего мне извести придётся.
- Поторопись к нему, гони печаль,
Услуга королю тебе зачтётся. - Внутри у Стефана всё кипело, он сжал тонкие капризные губы, так что они побели, и чуть оттолкнул Ове, как бы напутствуя.
Эфли, в образе Ове вышел из кабинета Стефана, слегка покачиваясь - собственная наглость на минуту опьянила его. Он уже решил было, что пойдёт к Джоргену всё же покойным библиотекарем и просто заколет его, но в окно библиотеки Эфли увидел как маленький мальчик, наверное, сын садовника, размахивает деревянным мечом и с криками: "Вали (бог мщения) наказывает врагов", кидается на кусты крапивы у забора.
- Вали наказывает врагов, - повторил Ове.
***
Библиотекарь Ове купил на рынке небольшие штанишки и льняную рубаху, довольно грубого покроя и затворился в конюшне своего дома.
Эфли не хотел превращаться в подростка полностью, ему было необходимо взрослое, не лишённое опыта и хитрости мышление. Одежда оказалась чуть велика сыну садовника, но Эфли чувствовал себя в ней прекрасно.
Он без труда нашёл дом, в котором квартировал Джорген, кровь стучала в висках юного "Вали", пока тот влезал на дерево и наблюдал в окно спящего брата короля.
- Я должен передать господину Джоргену письмо, - сказал он заспанному слуге.
- Он пьян, наверное, спит, - слуга лениво зевнул, - отдай записку мне.
- Отец просил передать письмо в руки господину Джоргену.
- Ты, знаешь ли, малыш, что бывает с теми, кто мешает спать господину Джоргену? - ехидно улыбнулся слуга.
- Он их убивает? - подросток изобразил искреннее удивление.
- Я этого не говорил, - замялся слуга, - сиди вот тут и жди. Когда проснётся мой хозяин, я доложу о письме.
Ждать было очень страшно, слуга шаркал где-то в соседней комнате, а потом затих. Эфли в образе юноша осторожно выглянул из-под лестницы: слуга дремал сидя в маленькой комнате, облокотившись рукой о стол.
Эфли на цыпочках, благо был он босиком, обогнул лестницу и пошёл вверх. Раздался кашель слуги - Эфли замер, слуга снова пошуршал и затих, Эфли двинулся дальше по лестнице и осторожно приоткрыл дверь в спальню.
Джорген лежал на кровати одетым, лицом к стене, Эфли прислушался к дыханию и с ужасом понял, что тело мертво. Эфли, в образе юноша, потянул его за плечо...
-Аа-а-а-а-а!
- Тебе чего, юноша? - спокойно спросил выглянувший из боковой двери живой и невредимый Джорген.
- Он мёртвый? - как-то по инерции спросил маленький Вали.
- Да, бедолага скончался, он долго болел, - рассмеялся Джорген, - не бойся парень, это всего лишь набитая соломой кукла. Так, кто тебя прислал?
Эфли рассматривал Джоргена, и чем внимательнее он присматривался, тем более понимал, что в тот роковой для Ове день, он видел из арки вовсе не Джоргена.
Джорген был тоже светловолосый, высокий и жилистый, но его лицо было столь выразительно и приметно. У него были тёмные брови и ресницы, ярко-синие глаза, небольшой рот цвета спелой малины, и чуть загорелая кожа человека много проведшего под солнцем.
В памяти марска Грегерса, да и в памяти короля Стефана Джорген не сохранился так чётко. Эфли тут же вспомнил нелюбовь короля к охоте, воспетую горожанами:
Король наш, Стефан, близорук - Без пышных ритуалов Привык охотиться на слуг И преданных вассалов.
Пусть в чащу убежит олень, Взметнутся в небо утки, Король с добычей каждый день, А мы слагаем шутки.
Но марск Грегерс был отличным стрелком, что он не раз доказывал в бою, и о его меткости ходили легенды.
Раздался треск ткани, пуговицы осыпались на пол.
- Вот тебе и юноша, - Джорген потёр глаза, видимо, не очень им доверяя в момент превращения Эфли в Грегерса.
Эфли спохватился, чуть с опозданием и начал думать о библиотекаре Ове. По выражению лица Джоргена можно было предположить, что он не знает ни того, ни другого.
- Как мне надоело всё это, - Джорген отшвыривая соломенную куклу, сел на кровать, - то меня постоянно хотят убить, то пугают чудесами. Зачем ты пришёл ко мне? На вот прикройся.
Эфли одел длинную рубаху, любезно предоставленную Джоргеном.
- Вы меня не помните? - спросил Эфли.
- Не-а, ты меня еще убивать не пробовал, я тебя в первый раз вижу, - Джорген не без любопытства разглядывал Эфли в образе Ове, отмечая, что его рубаха ему в пору и к лицу.
- Наверно я ошибся, - вздохнул Эфли, - вы не брат нашего короля Стефана.
- В том то и дело, что я брат вашего короля и только мать у нас с королём одна, но признаваться в этом мне с каждым годом всё страшнее, кто-то очень умело пользуется моим именем совершая разные гнусности, а мне приходиться болтаться по городам. - Джорген потрогал Эфли за руку, - ха, да ты не призрак, так что ж за существо?
- Я Эфли, я могу перевоплощаться в других людей, но только в тех, которых видел и хорошо запомнил, я не лгу, - Эфли пронзительно посмотрел в глаза Джоргену. - Я тоже ищу того, кто пользуется вашим именем.
- Он на меня, наверное, похож?
- Да ростом и сложением, светловолосый тоже, он должен быть хорошим наездником, который смог бы махнуть на всём скаку мечом или ножом и не промазать мимо шеи, - уточнил Эфли. - Ещё он бледен, мелкие черты лица, глаза и губы будто стёрты.
- Как интересно, - покачал головой Джорген, - ты первый, кто не принял меня за этого ублюдка и не кинулся тыкать соломенного Джоргена кинжалом.
- Вы не знакомы были лично с покойный марском Грегерсом? Я от него узнал об этом доме, и о том, что вы здесь сейчас находитесь, он подсказал мне, перед тем как умереть.
- Мы виделись с Грегерсом, пять лет тому назад, он был почти никем, когда мой брат еще не был королём, это была мимолётная встреча. Меня представил брат и мне его представил, - казалось, Джорген едва вспоминает ту встречу, он наморщил лоб и задумался. - Послушай, Эфли, а ты мог бы превратиться в меня? Мне до сих пор не верится, что ты не сон.
- Могу, но какой в этом смысл?
- Ну, знаешь ли, пока ко мне такие гости не являлись, - усмехнулся Джорген.
Эфли задумался, внимательно осматривая Джоргена.
Жуткие вопли вошедшего в комнату слуги нарушили тишину уже в самом конце превращения.
- Не ори, Варг! - Джорген тряхнул слугу об стену, - спугнёшь моё видение чудесное.
- Почему я вижу это видение тоже? - слуга трясся от страха, прижимаясь к стене, и поглядывал на дверь.
- Варг, ты его видишь? Так это же прекрасно! Значит я в своём уме, - рассмеялся Джорген.
Хозяин и слуга стояли рядом, Эфли смотрел на них в упор, и у него закралось смутное подозрение, он начал внимательно разглядывать Варга, но тот, увидев на полу разодранную одежонку юноши, рванулся и выбежал прочь из комнаты.
- Варг деревенский парень, он служит мне давно, лентяй отменный, но знает толк в породистых лошадях. Я бы показал тебе коней, Эфли, но в этот раз мы продали их быстро. - Джорген осторожно потрогал свою копию за плечо, - на рассвете я покину город. Мне бы хотелось иметь такого удивительного друга, но ты, наверное, откажешься сопровождать меня во всех моих невзгодах.
- Мне нужно доделать дело, найти того, кто совершает вашим именем убийства, - Эфли сел на кровать рядом с Джоргеном, - да и король Стефан будет скучать без своего...
- А! Понимаю, - хихикнул Джорген, - ну короля могу я заменить, пусть не на троне, ха-ха-ха, поверь мне, я не хуже. Когда-то Стефан лазил ко мне в штаны и лапал как девчонку, мы дрались, я обижался, но после, когда у Стефана было нелёгкое время топтания у трона, мы помирились. Я сам его привлёк к себе, и знаешь, не жалею об этом.
- Мне кажется, вы врёте, король не помнит сладких ночей проведённых с братом Джоргеном.
- Вот это да! А вдруг соврал король?
- Я не спрашивал короля, я рылся в его памяти, - честно ответил Эфли.
- А ну в моей поройся памяти, и сам скажи мне, с кем же я баловался в отсутствие девиц? - решил проверить Джорген.
- Так это же ваш слуга, Варг, - засмущался Эфли, - похоже, ему это не понравилось.
- О! Это невероятно! - захлопал в ладоши Джорген. - Моё предложение остаётся в силе. Если ты не передумаешь странствовать со мной, то я бы взял тебя на Русь. Это диковинная страна, я столько слышал о её богатстве и самобытности, что не могу отказать себе в удовольствии совершить туда путешествие.
- Но как же моё дело? - задумался Эфли, - и брату с матерью я обещал гостинцев привезти.
- Я задержусь здесь до обеда, но больше не могу, этот город для меня опасен, - Джорген вынимал из сундука одежду для Эфли, - я не хочу сдохнуть в этой коморе, не увидев и десятой части земных чудес.
- Да, если я успею до обеда, - Эфли принял одежду, - я обязательно составлю вам компанию, ведь я и сотой доли всех чудес не видел.
Уйти или остаться?
Эфли ушёл от Джоргена терзаемый сомнениями и догадками, он рассеянно брёл по улицам и не заметил, что за ним по пятам следует Варг. Слуга Джоргена догадывался, что Эфли способен здорово навредить ему, он, конечно, не предполагал, что кто-то в целом свете может прочесть его мысли, но опасность чуял за версту.
В безлюдной улочке Эфли решил превратиться в Ове и остановился. Эфли вздыхал, вспоминая свою деревню, мать, брата и ему почему-то очень захотелось хоть ненадолго побыть собой. Варгу показалось, что место для устранения опасного чудища подходящее, он выскочил из-за угла и вонзил бы, без сомнения, нож в сердце свого врага, но...
Такого урода Варг еще не встречал: огромные уши Эфли и глаза на выкате его буквально ошарашили, он споткнулся, не достигнув Эфли всего на шаг и рухнул на него. Нож Варга, чуть оцарапав Эфли бедро, звякнул о мостовую.
Испуганным Эфли овладел животный инстинкт, он вцепился в убийцу и укусил его. Варг заревел, быстро вскакивая на ноги, а безоружный Эфли помчался прочь, Варг не отставал.
Эфли несся, не разбирая пути, не глядя под ноги и не оборачиваясь...
Очнулся от панического страха Эфли в странном помещении, тёмном, сыром, по форме напоминающем колодец. Эфли висел, зацепившись ремнём за какой-то крюк. На дне колодца, куда был обращён взгляд Эфли, лежало вздрагивающее тело Варга.
- Эй, ты! - заорал Эфли, - это ты именем своего хозяина убивал невинных людей?
- Я убивал мерзавцев, - процедил с кряхтением Варг, - уродов, которые позорили мужское племя.
- Ха, так твой хозяин был одним из них. Почему ж его ты не убил первым? - Эфли раскачивался на крюке, подумывая как бы ему выбраться наверх.
- Его убил бы после короля, я так себе решил, - Варг захрипел, - боюсь, уже не выйдет вычистить народ от мерзких мужеложцев.
- Ты любишь женщин?
- Женщины воняют, - сдавленно рассмеялся Варг, - мужчины пахнул лучше, но, по сути звери.
- Несчастный, - вздохнул Эфли, - тебе не повезло ни с теми, ни с другими.
- Какая разница тебе? Ты чудище, не человек. Зачем ты в это всё ввязался? - Варг из последних сил оттолкнулся от земляного дня колодца, но перевернуться на спину и посмотреть на Эфли не смог.
Он начал хрипеть, даже кашлять у него не получалось. Эфли болтаясь, сорвался с крюка и упал на Варга, прекратив его агонию.
Пощупав труп, Эфли начал его обыскивать: за пазухой у Варга был моток верёвки - аркан. Конечно, если бы Варг не упал в яму так неудачно, он давно бы выбрался и убил бы Эфли, он был действительно опасным соперником, но провидение было на стороне жертвы.
На самом верху, у кромки колодца торчал небольшой брусок, и Варг, наверное, закинул бы на него аркан с одного размаха, но Эфли потребовалось очень много времени, чтобы зацепить петлю за брус. Он начал подниматься и петля тут же соскочила с бруска, Эфли был в отчаянии настолько, что чуть не забыл о своих способностях.
Проведя достаточно долгое время в размышлениях, Эфли, наконец, перевоплотился в Варга: да теперь он не сомневался, что именно Варг убивал многих, кого подозревал в мужеложстве, и около трех лет якшался с марском Грегерсом под именем свого хозяина.
В образе Варга, Эфли закинул аркан и замотал вокруг бруса так, что верёвка не сдвигалась. Выбравшись на свободу, он первым делом поспешил во дворец, доложить королю Стефану о смерти его брата Джоргена и местонахождении его трупа.
Королю Стефану в тот день нездоровилось, он принял библиотекаря в постели, нежно держал его руку, словно предчувствовал прощание. Эфли в образе Ове в последний раз поцеловал капризные королевские губки, поблагодарил за награду.
Эфли тоже взгрустнулось, чем-то жестокий король Стефан всё же тронул его добрую доверчивую душу. На минуту он даже задумался: "А не остаться ли библиотекарем короля?" Но эта мысль быстро улетучилась: свобода для Эфли была намного дороже богатства и уюта.
***
- Какой очаровательный парень, - шептал Джорген, - как его зовут?
- Это мой брат, Эгил. Ох, если бы он узнал, - тихонько засмеялся Эфли в образе брата.
Джорген утопил член Эгила во рту и сделал удивлённые глаза: кому, дескать, такое может, не понравится. Он ритмично насаживался ртом на палочку Эгила, а шустрый палец Джоргена настойчиво раздвигал узкий вход в волшебную страну.
Эфли перебирал мягкие густые волосы на голове Джоргена, едва заметно коснулся ушей, пробежал пальцами по шее.
- Пора, - Джорген вынул член Эгила изо рта и лёг на спину.
Эфли, в образе своего брата, поджарый темноволосый парнишка с дерзким взглядом, уселся на торчащий кол Джоргена сверху и опустился с корточек на колени.
Да, Эфли заедет еще в деревню, отдаст кошель, выданный королём, но сейчас он не хочет думать об этом. У Джоргена такой елдак, длинный ровный, твёрдый как клинок, просто чудо, не удивительно, что будущий король хотел испробовать его.
У Джоргена шелковистая смугловатая кожа намного приятнее на ощупь, чем ожидал Эфли, а еще Джорген очень ласковый и страстный...
Эфли, в образе своего брата, насаживался на член Джоргена, тот забрал его палочку в горячую ладонь и тихонько сжимал, чуть сдвигая кожицу. Эфли наклонился и начал ласкать языком ушко Джоргена, он знал, что нравится его новому любовнику.
Мучительно сладко кол Джоргена гладил изнутри норку Эфли. Не об этом ли мечтал Эфли, заменяя девушек брату, и королю его библиотекаря...
Эфли желая быть для любимого кем угодно, хотел оставаться всегда собой и получать удовольствие за себя, а не за того парня. Эфли умел любить, и то юношеское влечение, которое сродни игре, уходило для него в прошлое, хотелось чего-то большего, серьёзного, настоящего, но на взаимность к себе кривоногому и лопоухому и пучеглазому он даже стыдился надеяться. "Мужчины любят глазами" - говорил он себе, он сам не мог бы полюбить того, кто при близком рассмотрении отталкивал его, хотя, наверное, бывают исключения...
Джорген перекинул Эгила на спину и накрыл его собой, он наслаждался его телом и жаждой Эфли. До этого у Джоргена был только Варг, со скрытой злобой подставляющий ему свой зад, как тут не почувствовать разницу.
Языки Эгила и Джоргена сплетались в горячем поцелуе и цветочная поляна, которую они избрали ложем, словно парила для них в воздухе и покачивалась на ветру как облако.
Спину Джоргена лизнула прохладная капля, вторая... третья... Небо вздрогнуло и начало посыпать крупным дождём мелкие лесные цветы на поляне и два разгорячённых в соитии тела.
Джорген смеялся, отряхивая мокрые волосы, и слизывал капли со щёк и лба Эгила.
Они еще долго валялись на мокрой траве, потом грелись у костра и сушили одежду. Эфли смотрел зелёными глазами Эгила на языки пламени, так, что Джоргену казалось, что из его глаз вылетают искры.
- А какой ты на самом деле, Эфли? - спросил Джорген, протягивая Эфли флягу.
- Я так ужасен, что Варг, увидев меня, тут же умер, - рассмеялся Эфли.
- Чтобы напугать Варга, я даже не представляю, кем надо быть, - покачал головой Джорген, - я таскал его с собой 4 года, и подозревал, что он не испугается самой Хель.
- Пожалуйста, не проси, Джорген, чтобы я стал собой, - взмолился Эфли, - когда-нибудь ты, возможно, увидишь меня, но не сейчас.
- Знаешь, Эфли, что меня в твоём умении беспокоит, - вздохнул Джорген, - ты в любой момент можешь покинуть меня, и я не смогу найти тебя, и даже если найду, то не узнаю, если ты сам того не захочешь.
- Джорген, я не потеряюсь, - Эфли обнял его за плечи, и совсем тихо шепнул, - если ты сам не захочешь этого.
***
У старой штольни, где жил добрый дух, Эфли превратился из своего брата в Ове. Пока Эфли сосредоточенно думал, из леса вышла Эйгет, дочь лесничего Ведгарта. Джорген побоялся, что она может помешать Эфли, и заговорил с девушкой.
- Далеко же ты ушла, красавица, в лес, - улыбнулся Джорген, поправляя на коне упряжь, - разве можно ходить в лес одной?
- Мой отец, не велит мне ходить в деревню, - рассмеялась Эйгет, - а в лесу я живу.
- А если я схвачу тебя сейчас и увезу, зря отец твой не боится, - прищурился Джорген.
- Зачем же так, - надулась Эйгет, - отец меня отдаст и добром, но только замуж.
- А за парня из деревни он тебя отдаст? - спросил подошедший Эфли, в образе Ове. Такой момент он не мог упускать.
- Это еще за кого? - Эйгет не без интереса разглядывала городских мужчин и была удивлена, что Ове заговорил о парне из деревни.
- За Эгила, он говорил мне, что влюблён в тебя, - улыбался Ове, - вот это передай отцу, - Ове снял с шеи амулет, подаренный королём библиотекарю. - Скажи, от Эгила ему подарок.
- У Эгила наверно и серебра-то не водится, - засомневалась Эйгет, взвешивая в ладошке золотую цепь с кулоном отделанным сапфирами, - ах, он, наверное, хороший парень, раз такие господа мне его сватают, я помню смешного Эфли, зазнайку Кауфа... а вот его... Он вправду влюблён?
- Я знаю это точно Эйгет! - Ове достал из мешочка серьги и браслет. Камни вспыхнули в лучах вечернего солнца, так что Эйгет отступила. Ове покрутил в руках браслет, - а это тебе подарит Эгил, когда дашь согласие стать его женой.
- Откуда вы знаете моё имя? - покраснела Эйгет, - кто вы?
- Мы добрые альвы (духи природы) не бойся, красавица, - рассмеялся Джорген.
- Эйгет, мне сказал твоё имя, тот, кто тебя любит, - нашёлся Ове, - но если не понравится тебе Эгил, то не мучь себя и его, скажи ему "нет".
- А как же это? - Эйгет подняла в руке амулет, - возьмите!
- Отдай отцу, - Ове сжал амулет в её ладони, - не говори ему, за какого парня из деревни ты хочешь выйти замуж, не понравится Эгил, выйдешь за другого.
- Вы и вправду альвы, - вылупила глаза Эйгет, - только альвы стали бы помогать такой как я...
- Береги себя, красавица! - крикнул Джорген, вскакивая в седло.
- Счастья тебе! - Эфли в образе Ове последовал за ним.
Эйгет, сжимала в руке амулет и вдруг вспомнила:
- Альвы! Я знаю Эгила! Стойте! - она подбежала к дороге, Джорген и Ове были уже далеко. "Я думала, что он будет добиваться Эмму, - усмехнулась про себя Эйгет, - он мог бы, она б не устояла. А я... Да я и так согласна, без подарков"
***
Эфли, в образе Ове, было не легко войти в родной дом, зная, что он покинет его следующим утром. И запах скудной пищи, и убогое убранство, и удивлённые глаза матери и брата были ему дороги до слёз.
Он отдал Эгилу подарки для Эйгет, положил на стол кошелёк с золотыми монетами и сказал, что всё это от Эфли, который исправно служит, и, навестит их, как только его отпустит хозяин. Мать радовалась, наивно хлопая глазами, а Эгил внимательно изучал то Ове, то Джоргена, пытаясь заметить, хоть что-то, что могло указать ему на брата, но спросить не решился.
- Джорген, ты уж не улыбайся так глупо Эгилу, - шепнул Эфли любовнику. - Ты всё же не его пронзал своим копьём.
- Та девушка, - ответил тихо Джорген, - она будет дурой, если ему откажет.
- Она, как раз не очень умна, но она добрая, Джорген. Надеюсь, она не откажет, - сказал Эфли, когда они вышли во двор, - ты ей наговорил про альвов, она теперь будет свадьбы ждать как чуда.
Мать рано утром испекла душистый хлеб, и была счастлива, что господа не побрезговали взять его с собой.
Джорген заметил, что Эфли копается с утра, никак не может запрячь лошадь, чего за ним раньше не замечалось.
- Оставайся, Эфли, ведь я же не гоню тебя с собой насильно, - сказал Джорген, - у меня никогда не было родного дома, там, где родился, меня не любили, моя жизнь - дорога. А тебе наверно хочется остаться.
- Есть много мест, где хочется остаться, И много мест, куда готов идти. Сюда я лучше буду возвращаться, Чтоб отдохнуть на жизненном пути. - Изящное лицо королевского библиотекаря украсила чуть грустная улыбка.
- Ты сам решил, - вздохнул Джорген.
- Я люблю тебя...
- Давай хоть от деревни отъедем, - заволновался Джорген, - А то ведь, я тоже люблю тебя, могу не сдержать порыва чувств.
И тут не выдержав образа Ове, Эфли звонко и заливисто рассмеялся, так как умел только он и добрый дух старой штольни.
Эгил собирался на работу, он был еще сонным, но этот смех он узнал бы из тысячи, он выскочил во двор...
Ове и Джорген оставляя за собой клубы пыли, стремительно удалялись, и вскоре вовсе исчезли за лесом.
***
В скорости Эгил женился на Эйгет и привёл её из лесного домика тестя в свой дом. Король Стефан, погоревав по Ове, нашёл себе нового фаворита. А о приключениях Эфли и Джоргена на Руси я расскажу как-нибудь в другой раз.